Глава 1

После разговора с папой, я отключила телефон, чтобы назойливые звонки Хантера, не усугубляли моё итак плохое состояние. Я только сообщила Еве, что приеду к ним и всё.

Ноющая боль то и дело раздаётся по всему телу, а слёзы никак не хотят остановиться. Сегодняшний день можно обозначить, как самый ужасный день в жизни. Сегодня я поняла, как это чувствовать себя ненужной, не любимой. Хантер забрал мою любовь, мои чувства. Взял и просто переспал с другой.

Я поражаюсь тому, как за какой-то жалкий вечер потеряла всё: собственное достоинство, любовь, жильё и друзей, которых до этого момента считала таковыми.

Паркуюсь у дома Джонсонов и ещё пару минут сижу в машине, пытаясь успокоиться. Я еле доехала, так как в таком состоянии сложно управлять автомобилем. Глубоко вздыхаю и вылезаю из машины.

Попав на улицу, мне в лицо бьёт холодный ветер, который моментально высушивает мокрые дорожки на щеках. Из дома выбегает, быстро спускаясь по ступенькам, Ева с взволнованным выражением лица, которое отражает беспокойство и небольшой страх. На ней лишь футболка и шорты, хотя на улице холодно.

– Боже, Габи. – Попадаю в капкан объятий подруги и, снова не сдерживаясь, начинаю судорожно дёргаться от наплыва истерики. – Пошли в дом. Здесь холодно. Ты можешь заболеть в такой одёжке.

На мне домашняя одежда, в которую я успела переодеться. Не густо. Придётся думать, как забрать свои вещи с квартиры.

Ева помогает мне подняться по заснеженным ступенькам, а сама уже трясётся от холода. Если бы я была в состоянии что-то сказать, то поругала бы её за то, что она в такой одежде вышла на улицу.

После холодной улицы тёплое помещение обжигает мою кожу. Я стараюсь не обращать на это внимания и разуваюсь, пока Ева что-то говорит, не меньше обеспокоенному, Элмеру, появившемуся неизвестно откуда и когда. 

– Габи, ты как? – осторожно спрашивает Элмер. 

Никак. Внутри меня пустота. Мне всё равно. Осталась только боль. Боль. Боль.

Я молчу, поэтому друзья молча отводят меня на второй этаж, где я попадаю в комнату. Я не рассматриваю её, но точно знаю, что здесь ещё не была. Сажусь на кровать и опускаю голову, вытирая образовавшиеся в уголках глаз слёзы. Ева и Элмер садятся по бокам от меня и нежно поглаживают по спине и плечам.

– Скоро приедет мама и Сэм, –  нарушает тишину Ева, говоря уже более громким голосом, чем прежде. Я лишь киваю. – Элмер, принеси Габи воды.

По тишине в ответ понимаю, что Элмер лишь кивнул. Я стараюсь не вспоминать сегодняшний вечер, чтобы не делать себе больнее, но сердце не хочет слушаться.

– Габи, ты расскажешь нам, что случилось? – осторожно спрашивает подруга. Я киваю и принимаю протянутую Элмером воду. Полностью осушаю стакан  и поднимаю глаза на взволнованных друзей.

– Он предал меня, – тихо и хрипло произношу я, надеясь, что меня не слышно, но по реакции Евы и Элмера понимаю, что они всё прекрасно услышали.

– Предал? Вот же он козёл, а я думала, что он изменился, – начинает возмущаться Ева, но Элмер прерывает её и садится возле меня на кровать.

– Что он сделал?

– Он... сначала я узнала, что он собирался спорить на меня, но потом переключился на другую девушку, оправдываясь тем, что не хотел разбить меня. Хантер переспал с бедной Мэриан и забрал то, что ему не принадлежит, выиграв деньги за это пари, – я выкладываю им всё, о чём узнала. Между фразами периодически всхлипываю, а друзья нежно поглаживают меня по спине, пытаясь хоть как-то успокоить.

– Как он посмел такое вытворять? Боже, и он способен на такое?

– Как видите, способен. Я тоже не могла в это поверить, - делаю глубокий вдох и загибаю пальцы. – Завтра с утра папа уже будет в Нью-Йорке.

– И надолго ты уезжаешь? – интересуется Элмер.

– Из-за учёбы я не могу уехать на более длительное время. Я вам сообщу, как буду возвращаться. Спасибо вам, друзья. Вы лучшие, – я обнимаю их, чуть улыбнувшись, и закрываю глаза.

– Мы всегда с тобой, Габи, – говорят они вдвоём, обняв меня в ответ.

– Можно я сразу лягу спать? Ужасно вымоталась из-за всего случившегося, – прошу я, отстранившись.

– Конечно, давай я дам тебе одежду? – сразу спохватывается Ева.

– Нет-нет, спасибо. На мне и так одежда для сна, – отвечаю, мотнув головой, и залезаю под одеяло.

– Если что-нибудь понадобиться, говори нам, - с лёгкой подбадривающей улыбкой говорит Элмер. Я киваю, ещё раз благодарю друзей, и они выходят из комнаты, оставляя меня одну.

Поворачиваюсь на бок и закрываю глаза. Как мне теперь уснуть одной на этой большой кровати? Как забыть всё? Как затушить боль? Кажется, что она бесконечна, как Вселенная.

Интересно, если существует параллельная Вселенная, то может быть так, что в том мире прямо сейчас я сижу в объятиях Хантера, у нас всё хорошо, и он не предавал меня, потому что безгранично любит?  Вдруг в той параллельности мой мир идеален и такой, каким я хочу его видеть в этой реальности. Если бы я жила там, то не знала бы такой боли, не чувствовала бы себя жертвой предательства, была бы счастлива. Почему все не может быть так, как я сейчас представляю? Почему в нашей жизни встречаются такие испытания? Может, после неудачных отношений с Хантером и Блейком я, наконец, обрету покой, найду того, кто будет заставлять меня смеяться, по-настоящему смеяться, не будет приносить только боль, а будет беречь меня.

Я одна, одна в этой комнате, городе, мире. Кажется, что мир застыл, только я бреду по пустой сухой пустыне, высчитывая дни своей смерти. Хочется, чтобы друзья были рядом, но я не хочу принимать их руку помощи. Я хочу закрыться от всего, закрыться и больше не возвращаться в реальность, потому что это ничего мне не даст. Мне кажется, что будет только больнее, если я откроюсь для всех. Кажется, что, показав кому-либо душу, меня снова обожгут, порежут, разобьют. Я наедине со своей болью, своими чувствами, разбитым сердцем, пустой душой.

– Габи уже спит, лучше не тревожить её, – слышу тихий голос Элмера за дверью. Переворачиваюсь на другой бок и быстро вытираю мокрое от слёз лицо.

– Как она? – теперь слышится обеспокоенный голос Хлои.

– Плохо. Она разбита. Мы не знали, как её утешить. Ей очень больно.

– Пошлите вниз, чтобы не разбудить Габи.

Отдаляющиеся шаги оповещают о том, что под дверью больше никто не стоит. Я закрываю глаза, но сон никак не идёт. Мне остаётся просто лежать, пока я не захочу спать.

Утром меня будит Ева, говоря, что папа уже приехал и ждёт меня внизу.

– Будешь завтракать? – спрашивает она, вставая. Я мотаю головой и откидываю одеяло. – В ванне я оставила тебе тёплую одежду. Иначе я тебя не отпущу в этом наряде.

Ева взглядом указывает на мою пижаму и выходит из комнаты. Я вздыхаю и, заправив кровать, иду в ванную комнату. Мне приходится взглянуть на себя в зеркало, и я ужасаюсь: глаза опухли, а лицо красное, что, в общем, было ожидаемо. Чего я ещё ждала после безостановочных рыданий? Точно не выспавшееся сияющее личико.

Стоя под душем, я погружаюсь в свои мысли и снова начинаю думать о Хантере, пока не слышу стук в дверь.

– Всё в порядке, Габи? – спрашивает Ева через дверь. Я выключаю воду и заматываюсь в полотенце.

– Да, всё нормально, – отвечаю и вылезаю из душа, подходя к раковине.

– Если что-то случится, зови, – я не отвечаю, потому что слышу её шаги.

Спустившись по ступенькам на первый этаж, возле входной двери замечаю самого родного человека в мире.

– Папа, – шепчу я и спешу обнять его. Боже, как давно мы не виделись. – Я так скучала по тебе.

– Я тоже ужасно скучал, Габи, – папа целует меня в лоб и отстраняется, заглядывая в глаза. – Расскажешь мне, что случилось? Я переживаю за тебя, мне важно знать, что плохого произошло с тобой, раз ты захотела домой.

– Расскажу, – киваю я. – Но не сейчас. Когда мы приедем.

– Габи, ты как? – слышу позади голос Хлои и поворачиваюсь. Она подходит к нам и поглаживает меня по плечу, посмотрев сначала на папу, а затем на меня.

– Не очень хорошо, – я опускаю глаза и поджимаю губы. К нам подходит и мистер Джонсон, обеспокоено оглядывая меня.

– Думаю, нам пора ехать, – говорит папа, и я киваю.

– Габи, если что, ты можешь в любое время обратиться к нам, мы поможем.

– Спасибо, – я обнимаю Хлою и закрываю глаза.

Когда прощаюсь с друзьями, Хлоей и мистером Джонсоном, мы выходим из дома. Я сажусь в папину машину и через стекло смотрю на свою. На время оставлю машину здесь, а как вернусь в Нью-Йорк, смогу забрать. 

Сейчас мне просто необходимо уехать отсюда. Я должна сменить обстановку и постараться забыть все дни, проведённые с Хантером. Я должна забыть всё, что связанно с ним, забыть про свою любовь к нему, потушить чувства и заткнуть сердце.  Я слишком долго позволяла себе принимать решения сердцем, а не умом, и вот к чему это привело – пустая душа и боль.

Эх, если бы всё развернулось по-другому, начиная с первого знакомства с Хантером. Знала бы я, что он сломает меня, то тут бы убежала от этого цунами куда-нибудь подальше, лишь бы оно не затронуло меня. Я бы не сделала такое огромное количество ошибок, о которых буду очень долго жалеть.

– Ты сейчас не расскажешь мне обо всём? – обрывает мои мысли голос папы. Я понимаю, что мы уже едем по городу.  Поворачиваю к нему голову, осматривая поседевшие волосы на висках и лёгкую щетину, которую папа не особо любит сбривать.

– Я лучше обо всём расскажу дома, чтобы два раза вам с мамой не говорить, так как довольно больно об этом постоянно вспоминать, – немного севшим голосом отвечаю ему. Папа кивает и, быстро взглянув на меня, продолжает вести авто.

Лучше буду думать о том, как давно не видела папу. За то время, сколько я в университете, он почти не изменился. Появились только более глубокие морщины в уголках глаза, из-за того, что папа очень любит смеяться, а на его голове стало больше седых волос, чем раньше. Интересно, а изменилась ли мама? А вырос ли Тео? Ведь подростки в его возрасте довольно активно начинают расти. Я не удивлюсь, если он уже выше меня. Ведь ростом я пошла в маму – такая же не высокая и миниатюрная, а Тео пошёл в отца, и их росту можно только позавидовать. Что на счёт Амели, так она переросла маму, но и не наравне с папой. Я считаю её рост вполне подходящим, золотая середина, можно сказать.

– Ты выключила телефон? – спрашивает папа.

– Да, я бы не отказалась и номер поменять, – усмехаюсь и поворачиваю голову к окну.

– Я переживаю за тебя, Габи. Что же такого произошло?

На глазах невольно появляются слёзы, но я быстро смахиваю их пальцами и шмыгаю носом.

– Всё так сложно, папа.

– Мы сделаем всё, что захочешь, лишь бы ты была счастлива. – Мы останавливаемся на светофоре, и папа поворачивается ко мне.

– Да? Тогда я хочу переехать. Мне не нравится Нью-Йорк.

По реакции папы ясно, что он очень удивлён. Но я сказала правду. Я действительно хочу переехать, желательно подальше от Нью-Йорка. Эта мысль мне пришла спонтанно, но она согревает душу. Так я смогу начать новую жизнь, жизнь без Хантера. 

– Ты уверенна? – папа снова поворачивается к дороге и начинает ехать.

– Нью-Йорк не для меня. Он слишком большой и опасный. Не знаешь, что может произойти, если ты выйдешь даже в обычный в магазин. 

– Это нужно обдумать рационально, Габи. Я не могу вот так быстро дать тебе ответ на счёт этой идеи, потому что это большой шаг, как для тебя, так и для нас с мамой.

Я киваю и снова перевожу взгляд на дорогу, которую мы проезжаем.  Закрываю глаза, и как назло в моей голове начинают всплывать картинки нашей с Хантером близости, его нежный шепот, прерывистое дыхание. Как же больно даются эти воспоминания. Я настолько сильно люблю его, привязалась к нему, что от этого сама и страдаю. Сколько бы он не портил меня, я не могу не любить Джонсона. Он предал меня, но любовь не может так быстро исчезнуть. Она медленно появилась и так же медленно и исчезнет, забудь я его. Нужно всего лишь забыть. Хотя говорить легко, а на самом деле – очень тяжело:  взять и забыть прожитые три с половиной месяца. Сделать это практически невозможно.

Меня будит папа, когда мы уже остановились возле дома. Я смогла уснуть, но не чувствую себя выспавшейся.

– Не принимай высказывания мамы близко к сердцу. Ты же знаешь, что она может сказать, – подавая мне руку, просит папа. Я киваю и вылезаю из автомобиля.

Мы заходим в дом, и я вдыхаю аромат родного места. Здесь прошло всё моё детство и подростковый возраст. Не смотря на то, сколько в этом доме было, как ссор и недопонимания, так и весёлых моментов, я считаю, что обязана быть благодарной родителям за жизнь.

– Ким, мы приехали, – кричит отец и снимает курточку, вешая её на крючок. Я разуваюсь и делаю так же. Из кухни выходит мама. Она вытирает руки о полотенце и осматривает меня.

– Привет, – замявшись, здороваюсь я.

– Привет, Габи, – мама подходит ко мне и, обняв, целует в щёку. Я обнимаю её в ответ и вдыхаю знакомый аромат духов.

Отстраняюсь и поворачиваю голову к отцу.

– Вы будете кушать? Я только закончила с готовкой

– Я бы не отказался, – соглашается папа, а я мотаю головой и опускаю глаза.

– А где Тео?

По времени он уже должен быть дома. Уроки закончились минут сорок назад, если я не ошибаюсь.

– Он на тренировке. Скоро придёт, – отвечает мама и приглашает нас на кухню.

– Пока дома мы втроём, Габи, можешь нам с мамой рассказать, что случилось? – папа садится напротив меня и кладёт руки на стол. Рядом с ним присаживается мама. Я глубоко вдыхаю воздух и киваю, опустив глаза на свои руки, покоящиеся на ногах. Прошедший день даёт о себе знать, и на глазах появляются слёзы.

Я пару минут молчу, пытаясь собраться с мыслями, и когда понимаю, что готова, поднимаю голову на родителей.

– Я вам говорила, что н-начала встречаться с новым парнем. Знаю, что странно было, когда я встречалась с одним, затем с другим. Но второй парень – его зовут Хантер, – он тот, кого я л-люблю.

Смотрю на лица мамы и папы и пока не могу понять, какие эмоции они передают.  Быстро вытираю слёзы и продолжаю говорить.

– У нас всё было хорошо. Я думала, что мы любим друг друга, и поэтому даже согласилась переехать к нему на квартиру. Я доверилась ему, доверила всё, что у меня есть. Но вчера...

Мне ужасно сложно говорить об этом. Не могу, но должна. Я шмыгаю носом и уже не утираю слёзы, потому что смысла нет.

– Вчера я узнала о предательстве. У него было такое идиотское оправдание, – я нервно смеюсь и мотаю головой. – Он был с другой девушкой и поспорил на неё.

Я закрываю лицо и уже громче плачу.

– А что ты ещё хотела, Габи? – строго говорит мама и встаёт из-за стола. Я поднимаю на неё глаза и снова плачу. – Не послушалась меня, а теперь прибегаешь и жалуешься. Я говорила, что тебе не место в такой компании, говорила, чтобы ты держалась подальше от таких парней, говорила, что ни к чему хорошему это не приведёт. Но ты упёрлась, как баран, заявляя, что любишь, вот теперь синяков и получила.

– Ким, ты слишком строга к ней. Она влюбилась и не понимала всю сложность отношений, – заступается папа и встаёт, наливая в стакан воду. Он протягивает его мне, и я благодарно киваю.

– Поэтому и нужно слушать родителей. Мы столько прожили и знаем, какие советы давать. А теперь страдай от предательства. Этот Хантер сразу показался мне плохим. Он лишь использует таких как ты, чтобы поскорее затянуть к себе в кровать бедных девушек. А такие споры – это то, что он всегда будет делать, чтобы показать себя круче перед друзьями.

Входная дверь хлопает. Я встаю из-за стола и пулей вылетаю из кухни, направляясь в свою старую комнату.

Она не понимает, что своими словами делает мне больнее. Старая боль усиливается в разы, поток слёз становится сильнее, а горло ещё больше сдавливает, из-за чего становится всё труднее и труднее дышать. Одиночество снова настигает меня. Я снова одна в комнате. Нет поддержки, нет ничего.

Моя старая комната выглядит такой же, как в тот день, когда я уезжала в университет. Я была тогда такой маленькой и наивной. А сейчас, пройдя через боль, стала будто старше.

Потрёпанные обои в углу комнаты напоминают мне о том, как я была маленькой и за наказания стояла там, постоянно отдирая их стык. Даже не помню, из-за чего меня ругали, скорее всего, из-за того, что я снова опозорила нашу семью, как часто говорила мама. Недалеко от того угла стоит пустой стол. Так как на нём нет и пылинки, становится ясно, что мама всегда здесь убирается. Я упала на кровать и безостановочно плакала. Даже постель пахнет так, словно её только простирали и прогладили.

Мысли о моей неизменившейся комнате не могут покрыть мысли о нескончаемой боли. Мой мозг снова переключается на ужасное, на то, что съедает, отравляет меня изнутри. А лекарства от этой боли, к сожалению, нет.