Пролог.

Для полного погружения в атмосферу:Skillet- RiseSkillet- Falling Inside the Black

Истоки жадности

Голос в пламени

Левиан всегда знал, что он особенный. Он родился первым среди своих братьев, рожденных в пламени, что старше миров. Когда он расправил крылья, его огонь осветил тьму, и его назвали Пламенем Первым. Другие восхищались им, преклонялись перед его мудростью и силой. Но восхищение — не то же самое, что поклонение.

Пока его братья и сёстры хранили равновесие мира, Левиан чувствовал, что заслуживает большего. Разве не он первым поднялся из пепла? Разве не он вел их, когда мир только рождался? Почему же они равны, если он был первым?

Вначале это были просто мысли. Слабые, как едва заметный огонёк в глубине разума. Но огонь растёт, если его подкармливать.

И однажды он услышал голос.

— Ты достоин большего, Левиан.

Он обернулся, но рядом никого не было. Только пламя плясало в воздухе.

— Кто здесь? — спросил он, но ответа не последовало.

С тех пор голос приходил снова и снова. Вначале едва слышный, словно ветер, перешёптывающийся с углями, но потом громче, отчетливее.

— Почему ты позволяешь им держать тебя в цепях? Разве ты не мог бы стать их правителем? Их богом?

— Я не хочу быть их богом, — шептал он в ответ, но сам не верил в свои слова.

— Нет? Тогда почему твой огонь ярче? Почему ты сильнее? Разве не естественно, чтобы сильнейший правил?

Левиан не говорил об этом никому. Но мысли не покидали его. Он наблюдал за своими братьями и сёстрами — такими гордыми, такими слепыми. Они не видели потенциала, что скрывался в их собственной природе.

Пепельные сомнения

— Что с тобой, Лев? — спросила его Аэрис однажды, глядя на него с беспокойством.

Они стояли на вершине Огненного Хребта, наблюдая, как солнце тонет в горизонте.

— Ты стал... другим.

— Разве? — Левиан усмехнулся. — Я просто думаю.

— О чём?

Он посмотрел на неё. В её глазах была чистота, слепая вера в их предназначение.

— А если мы ошибаемся? — тихо спросил он.

Аэрис нахмурилась.

— В чём?

— В своём пути. Мы охраняем мир, но разве мы не могли бы им править? Мы обладаем самой великой силой. Почему мы лишь сторожевые псы, а не короли?

Она отшатнулась, словно он ударил её.

— Левиан... что ты говоришь? Мы не короли, мы защитники! Это наш долг!

— Кто сказал?

Аэрис смотрела на него с ужасом.

— Ты слушал Голос, да?

Левиан замер.

— Ты знаешь о нём?

— Мы все слышали его когда-то. — Её голос был наполнен тревогой. — Но мы отвергли его. Это старый огонь, Левиан, проклятый. Он обещает силу, но забирает душу. Не слушай его!

Он рассмеялся, но в его смехе было слишком много горечи.

— Ты боишься его? Или ты боишься, что я прав?

Она схватила его за руку, её пальцы были горячими, как огонь.

— Не делай этого, брат. Пожалуйста.

Он уже не был тем, кем был раньше. Эти мысли, что когда-то казались лишь тенью в его разуме, теперь становились всё ярче, как пламя, что вырывается наружу. Каждое сомнение, каждый вопрос, что возникал в его душе, словно увеличивался, отражаясь в его огне. И теперь, даже когда он знал, что его действия неизбежно приведут к войне, к разрушению, он не мог остановиться. Каждая его мысль тянула его дальше в бездну, и это, странно, наполняло его странным удовлетворением.

Последний шаг в бездну

Левиан не послушал её.

Он нашёл тех, кто тоже слышал Голос, но не отверг его. В самых глубинах вулканов, там, где огонь был чёрным, а пепел — древнее времени, он встретил Огненную Тень.

Она не имела формы, но её слова были сладки, как мёд, и горячи, как лава.

— Я могу дать тебе силу, Левиан. Я могу сделать тебя богом.

— Как?

— Ты знаешь как.

Он знал.

Фениксы возрождались из пепла, но что, если бы он забрал их пепел себе? Что, если бы их пламя стало частью его? Он стал бы сильнее, чем кто-либо из них. Стал бы вечным.

И в ночь, когда луна закрылась густыми облаками, он сделал свой выбор.

Он убил первого из них.

Поглотил его пламя.

И ощутил силу, какую не знал никогда прежде.

Это было началом конца.

Падший Феникс

Левиан не сразу пошёл против своих братьев. Сначала он искал сторонников. Среди фениксов были те, кто устал быть лишь хранителем, кто видел себя выше богов и смертных.

— Мы рождаемся из пепла, бессмертны, сильнее всех! Почему мы позволяем другим управлять нами?

Некоторые слушали, но боялись. Другие — следовали за ним.

Но не все были согласны.

— Сила не даёт права властвовать, Левиан, — сказал Верховный Хранитель.

— Нет, но слабость — не оправдание, чтобы подчиняться.

Когда старейшины узнали, что он похищает огонь павших фениксов, его изгнали.

Но он не собирался уходить.

Он начал войну.

Последний огонь

Война фениксов не была похожа на битвы смертных. Это были ураганы пламени, пожирающие небеса, молнии, рассекающие воздух, огонь, что сжигал не только плоть, но и души.

Фениксы падали один за другим. Левиан пожирал их огонь, становясь сильнее.

Он был уверен — стоит ему поглотить всех, и он станет богом.

Но перед последней битвой к нему пришла Аэрис.

— Остановись. Всё, что ты сделал, было ради силы. Но что тебе даст победа, если не останется никого?

— Я стану всем. Я буду тем, кем рождён быть.

— Нет, Лев. Ты станешь одиноким.

Впервые в нём дрогнуло сомнение.

Но голос в его голове прошептал:

— Слишком поздно.

Падение

Когда битва подходила к концу, когда его враги умирали, когда он стоял на грани победы, он понял: его силы недостаточно.

Но он знал, где взять больше.

Он посмотрел на Аэрис.

— Ты не станешь...

— Ты сама не оставила мне выбора.

Когда Левиан поглотил её огонь, мир вокруг них взорвался, и огонь, что раньше был символом силы, теперь стал его тюрьмой. Он чувствовал, как её пламя проникает в его тело, её боль, её страх. И в тот момент, когда её огонь угасал в нём, он понял: не только она исчезает, но и он сам. Все, что он когда-то любил, всё, что делало его живым, исчезло, как дым. Он стоял среди трупов своих братьев и сестёр, среди пепла, и вдруг осознал, что стал единственным существом, чьи крылья больше не смогут расправиться. Он победил, но на его лице не было радости. Он был пуст, и огонь внутри него больше не согревал, а лишь жёг его душу. Внутри него горело то, что когда-то было светом, но теперь превратилось в ад.

В тот же миг небо вспыхнуло багрянцем.

Мир содрогнулся.

Он победил.

Но что-то было не так.

Пламя внутри него кипело, но больше не горело так, как прежде.

Он смотрел вокруг — никого не осталось.

Фениксы вымерли.

Все, кроме него.

Проклятие

Левиан упал на колени.

— Это не то, чего я хотел...

Но уже было поздно.

Его тело трещало, но не возрождалось.

— Ты хотел стать богом, но стал проклятым.

Старейшины говорили, что фениксы бессмертны.

Но он узнал правду: бессмертие хуже смерти.

Он остался единственным.

Его огонь больше не возрождался. Он стоял среди мёртвых, но ощущал, что не жив. Он думал, что бессмертие — это дар, но теперь осознавал, что оно стало его тюрьмой. Он не умирал, но и не жил. Его тело не могло быть разрушено, но оно также не могло восстановиться. Он был застрявшим в вечности, не способным двигаться дальше. И с каждым мгновением, проведённым в этом огне, он всё больше ощущал, как его душа умирает. Он стал проклятым, бессмертным, но уже не существовал в том смысле, в котором когда-то понимал жизнь. Огонь, который когда-то был его частью, теперь стал его вечной мукой. Он был связан с этим огнём, как и с этим миром, и больше не мог ни вырваться из него, ни забыть о нём.

Левиан стоял среди пепла, его взгляд был пустым, но внутри него всё ещё горела неукротимая ярость. Он был один. Один среди трупов своих друзей и семьи . Один среди мёртвых. И это было не случайностью, не волей судьбы. Это была причина. Причина, которую он понимал сейчас с разящей ясностью.

Всё это время он верил, что его борьба была с собой, с его внутренними сомнениями, с его огненной судьбой. Но теперь он понял — истинный враг был не внутри, а снаружи. Это не его братья и сёстры вынудили его сделать этот шаг. Нет, это были те, кто когда-то стоял на пьедестале, те, кто управлял мирами — короли, старейшины, правители. Они, те, кто выковал оковы для них, тех, кто с самого начала определил их роль как хранителей, а не властителей. Они были теми, кто ограничивал его силу, кто, возможно, из зависти или страха, удерживали его от того, чтобы он стал тем, кем он был призван быть — не просто фениксом, а богом.

И теперь, в этом пустом мире, где не осталось ни одного живого существа, Левиан понял, что они не были его друзьями, они были его тиранами. Именно они заставили его жить по их правилам, ограничивали его свободу, унижали его величие. Левиан никогда не просил этого, но им было удобно смотреть на него как на слабого, как на защитника, а не на создателя. Им было проще смотреть на него как на их слугу.

— Ты мог бы быть так великим, Левиан. Но они забрали это у тебя. — Голос, знакомый и чуждый одновременно, снова звучал в его голове. Это был тот самый голос, что предлагал ему силу, но теперь звучал он холодно и расчетливо, как зловещий шепот в ночи.

Левиан сжал кулаки, его пламя вспыхнуло, но огонь теперь не был тем ярким и очищающим светом, каким он когда-то был. Теперь это был огонь ненависти и мести. Он повернулся в сторону разрушенных руин, где когда-то находился великий трон старейшин. Он знал, что не оставит всё это просто так. Он поклялся отомстить.

Он не мог позволить этим королям и старейшинам оставаться безнаказанными. Если они не хотели видеть его величие, если они не позволяли ему быть тем, кем он мог бы стать, то он научит их бояться его. Их трусость, их жестокость — всё это стало его топливом. Он был готов превратить этот мир в пепел, если только это даст ему возможность мстить.

— Я буду править. Я буду тем, кто сломает их трон. Я сделаю так, чтобы они пожалели, что когда-то верили, что могут управлять мной. — Левиан произнес это вслух, хотя не было никого, кто мог бы его услышать. Но он сам понял: это было обещание.

С каждой минутой его ненависть только росла. Он понимал, что не вернётся к прошлому, не найдёт прощения и не оставит себе места для сожалений. Его путь был чётко определён: месть. И если он должен был уничтожить всё, что было для этого нужно, он сделает это.

С этого момента Левиан стал не просто изгнанником, не просто падшим фениксом. Он стал воином, не знающим пощады. Он поклялся выжигать всё на своём пути, пока не увидит пепел тех, кто так долго играл с его судьбой. И каждый шаг, который он делал, был шагом к тому, чтобы стать тем, кем он всегда должен был быть — правителем, богом, властелином, который победит своих угнетателей.