Глава 28

Моё сердце разбилось бы на две части, пытаясь спасти часть тебя.

Лгать — это самый гнусный поступок из всех возможных. Это когда ты смотришь в его глаза, а между тем тебя разрывает на части, когда этот человек совершенно не имеет никаких подозрений. Верит в твои слова, действия, и ты неосознанно убиваешь его понемножку. Это пытка, где оба страдают одинаково.

Мои чувства вырывались из груди, было болезненное ощущение, словно это происходит наяву. Он гладит мое лицо ладонью, заставляя ни на секунду не отводить свой взгляд от его голубых как море глаз.

Но мне было страшно, ведь сейчас я опять вру. Это был момент, когда инстинкт взял верх надо мной. Мои руки схватили его шею, а губы потянулись к его губам. Калеб простонал в мой рот, сжимал моё хрупкое тело, когда ложился поверх меня.

Он подчинял меня. Но мое тело всегда принадлежало ему. Только ему.

— Ты всегда должна помнить это. Я никуда не уйду. Только твой. Всегда помни это, — прошептал Калеб, когда наши губы оторвались друг от друга. — Рядом с тобой я всегда чувствую себя мальчиком.

Нет. Я должна остановиться, должна рассказать ему всё. Даже если он больше никогда не поверит мне.

— Девушка, так вы выберите автомобиль? — консультант в салоне автомобилей прервал меня, вырывая мое сознание из прошлой ночи.

— Простите, можете повторить? — переспросила я. Господи, когда это закончится? «Когда ты скажешь правду Калебу» — вовремя мозг дал о себе знать. — Да-да, конечно. Мне нравится эта, — указала на чёрный матовый мерседес.

— Как пожелаете.

Я передала свою кредитную карту, чтобы оттуда вычли нужную сумму. В какой-то момент во мне зародилось желание снова начать водить и перестать плестись за Калебом.

Кожаная обивка приятно ощущалась, и салон был в разы лучше, чем в моей старой машине.

Колтон мне больше ни звонил, ни писал, что могло не радовать меня. Но как долго это протянется?

Небо было пасмурным, а облака медленно растворялись так, что за пару минут они вовсе исчезли. Через двадцать минут начнется первая пара, но даже если я сейчас потороплюсь, то не успею.

Я благодарственно кивнула консультанту, и двинулась к своей новой машине.

Когда я прибыла в университет, то тут же умчалась на пару, которая благополучно началась около пятнадцати минут назад.

Учитель заметив меня на пороге двери ничего не сказал, а только кивнул, потому что это фактически было в порядке вещей. Все студенты опаздывают или вовсе не приходят.

— Где ты пропадала, Энн, —вытягивая каждую букву выкрикнула Эстер, не беспокоясь о том, что десятки студентов созерцали эту сцену.

— Тише, — прошептала я, когда подсела к ней и закрыла рукой её рот.

— Уже не молчишь? — убрав барьер, говорит она обиженным тоном.

— Ты о чем? — непонимающе посмотрела на Эстер. Она сидела на последний парте, поэтому предупреждающий взгляд преподавателя не доходил до нас.

— Я тебе вчера звонила! — но у меня не было ни одного пропущенного звонка.

— Ты уверенна? — снова переспросила я, потому что, возможно, она что-то путает.

— Абсолютно, — упрямо твердила она. — Но сейчас не об этом. В университете слухи среди учеников разлетаются быстрее, чем пчёлы на мёд.

— Что случилось?

— Мальчик с третьего курса совершил вчера самоубийство, — говорит она очень тихо. — Никто не знает точно причину, но ходят слухи, что это из-за девушки.

В мыслях всплыли мои бесконечные слёзы и бессонницы. Прошло два года, но раны по-прежнему ныли так же остро, как и в тот день.

Я сдержалась, чтобы не расплакаться.

— Откуда ты знаешь? — мой голос был хриплым. Притворство часто превращается в непроходимые мины.

— Весь университет уже знает об этом, Энн.

Вдруг воздух начинает душить меня.

— Посмотри на него, — Эстер указала на мальчика с первого ряда. — Он был его другом. Если мне не веришь, то спроси у него, — прозвучал нервный голос Эстер.

Я промолчала. На уроке было шумно, и каждый голос доносился до меня как острые иглы, от которых кровь выступала в ушах. Я испугалась. Двумя руками закрыла уши, чтобы немного унять эту адскую боль.

Затем, минутой позже, я посмотрела вокруг и увидела преподавателя, который вёл урок, увидела, как все студенты слушали его, увидела то, что всё мне померещилось. В конце концов, я всё-таки сошла с ума.

Я встала.

— Куда ты? — спросила Эстер.

— Мне нужно кое-что решить, — сказала я, не вглядываясь в ее лицо. Я никогда не отличалась излишней деликатностью.

Мне нужно это сделать. Я направлялась на первую парту, где место было пустым. Только подойдя ближе, я заметила блондина. Судьба видимо издевается надо мной. Мальчик худощавого телосложения и с небольшой щетиной.

— Привет, — как можно доброжелательнее сказала я. Я пыталась удобно устроиться на стуле, но беспокойство не давало мне сидеть ровно.

— Я знаю. Ты так же, как все пришла сюда, чтобы спросить о Кевине, — грубо прервал он.

Я обратила внимание на его взъерошенные волосы — вид, словно он был измучен. Его пристальный взгляд темных глаз был весьма устрашающим.

— Может, ты хоть скажешь как тебя зовут? — он неохотно оглядел меня с головы до ног и почти уронил свою руку на стол, что вызвало сильный шум.

— Шон. Я не хочу начинать разговор насчет моего друга, — он вздохнул и продолжил. — Мне жаль, но я на самом деле ничего не знаю.

— Это произошло из-за девушки?

Шон в ответ едва заметно кивнул.

— Мы мало знакомы. Точнее, совершенно друг друга не знаем.

Он по-прежнему воздерживался мне отвечать.

— Но я здесь, чтобы выслушать тебя. Однако, никто не сможет тебе помочь, если ты сам этого не хочешь.

— Ты хочешь, чтобы я разговаривал с тобой?

Мои брови удивлённо полезли на лоб.

— Да. Это было бы замечательно.

— После занятий жду тебя у выхода. Я буду общаться с тобой наедине. Требую от тебя только этого! — Шон нахмурился, оценивая мою реакцию на его заявление. — Или ты передумала?

Я пыталась скрыть своё удивление, и мне удалось быстро справиться с собой.

— Прекрасно. Тогда мы договорились! — я резко встала с места и, топая сапогами, прошла на своё место.

— Я забыла предупредить, что он совсем дикий, — Эстер тут же начала свою песню, которая иногда надоедает.

Я искренне считала, что Шон достаточно настрадался и полагаю, что поговорить с ним будет отличной возможностью помочь ему. Или же разобраться в себе.

— И что он рассказал тебе?

— Не важно, что именно, но мне нужно поговорить с ним.

Я хотела помочь ему потому, что понимала, к чему приводит безразличие. Да, я никогда не смогу исправить прошлое, но, по-крайней мере, мне под силу больше не совершать те же ошибки.

— Чёрт. Я теперь точно хочу узнать, что он растрепал тебе. Особенно ту часть, где подружка бросила его друга!

— Заткнись! Это не повод для твоих шуточек, Эстер! — Я пристально смотрела на неё. — Иногда твои слова могут ранить, а то и убить человека, поэтому сначала подумаю прежде, чем говорить.

Эстер молчала несколько секунд, а потом сказала.

— Ты сегодня нервная.

Я решила промолчать на ее утверждающий ответ, поэтому весь урок не разговаривала с ней. Только одно меня мучало все оставшиеся уроки. Это то, как сильно я хотела разобраться со всем этим.

Ближе к двум часам дня, я попрощалась с Эстер и подошла к намеченному месту.

— Шон?

Он даже не взглянул на меня при звуке моего голоса, шагая внутрь университета. У меня не оставалось выхода, поэтому я следовала за ним. Я огорчённо подумала о том, что пока не стоило затрагивать его свежие раны.

Шон продвигался по неизвестным мне местам, когда спустился в подвал. Это запрещённая зона, но мне было абсолютно не до этого. Я глупо, но в то же время осознанно шла по пятам за ним.

— Мы полностью в уединённом месте.

Я поняла это только тогда, когда он остановился и повернулся ко мне. Он был бледным, словно заболевал.

Он изучал мое лицо.

— Задавай.

— Из-за чего умер Кевин?

Мой вопрос не удивил его. Шон недоверчиво цокнул и присел к стульчику.

— Девушка разбила ему сердце. Он был мягкосердечным и часто подвергался нападкам со стороны мальчишек.

Шон нерешительно повернул голову, электризовав весь кислород своим нервным тяжёлым дыханием.

Он вскочил, обошёл стул и резко склонился передо мной.

— И знаешь что?

Я кивнула.

— Я бы хотел не знать, что именно эта девушка довела его до такого состояния. Сейчас она спокойно сидит дома, пока я страдаю. Кевин был самым близким другом, братом и семьёй. Действительно, все всё твердят, что у него хроническая депрессия. Скажи, как продолжать дальше жить, понимая, что рядом со мной так же беззаботно живет убийца? — его голос дрожал, но в глазах не было жестокости. Он просто разбит.

Я не хотела убегать от него. Его пристальный взгляд пробежался по всему телу, а потом задержался на моих глазах.

— Просто сотрите этот момент из моей головы! — крикнул он.

Нет, Калеб ещё не готов узнать эту часть правды. Я не могу подвергать его такому удару.

— Шон, я прекрасно понимаю твою боль. Вокруг все предлагают терапию, лекарство, но реально поможет лишь время, — я подошла к нему и заключила его в свои объятия. — В один день, этот тяжёлый груз кто-то приподнимет. Нет. Он не исчезнет, но станет чуть легче, а через месяц ещё лучше, а потом ещё...

Я увидела едва заметные слёзы на его щеках.

— Я знаю, что такое сожаление о прошлых ошибках... Я знаю про бессонные ночи, когда ты лежишь с открытыми глазами и мучаешь себя мыслями: «А что было бы, если я был рядом с ним? Возможно, он бы сейчас был жив.»

Шон взглянул на меня с сочувственным интересом.

— У тебя такое было?

Я кивнула.

— Это до сих пор тебя мучает?

— Тогда мне было шестнадцать лет. Весь мир был в розовых оттенках. Я думала, что он просто влюблённый мальчик, который не понимает, что это за чувство. Но я совершила самую большую ошибку...

Я не отпускала его из своих объятий, на мгновение поддавшись своим страхам и волнению.

— Спасибо, — старательно улыбнулся Шон.

Я ощущала боль в сердце каждую секунду при мысли о Калебе. Я с огромным трудом отошла от него и положила руку на его плечи, пока Шон не увидел их. Я призналась самой себе, что Калеб ещё не готов.

— Мы помогли друг другу.

Большие голубые глаза Калеба были такими родными. Его грубые черты проникли в мою память. Я попрощалась с Шоном, когда он заверил меня, что с ним будет всё в порядке. Однако я долго не могла отойти от всего этого.

По дороге к дому, я сотню раз перепробовала все возможные выходы, способы, но всё оставалось неподвижным. И всё вело к одному. Калеб никогда не узнает. В моих глаза мерцали слёзы, которые я быстро вытерла.

Пять часов вечера. Черт, Калеб потребует узнать, где я была. Я с трудом сглотнула, придумывая план действий.

Открыв дверь, я сразу заметила его. Сейчас он сидел на твёрдой ступени порога, а не на стуле, наблюдая за мной злыми глазами.

Я колебалась подходить к нему, но встала на ноги и... прошла дальше по коридору.

— Калеб. Я сейчас всё объясню.

Он не хотел пугать меня, поэтому остался сидеть на своём месте.

— Я всеми гребанными мозгами пытаюсь понять, что здесь происходит, Энн!

Я медленно проникла к нему ещё ближе и обняла его за плечи. Калеб в ответ обнял меня за бёдра. Я наклонилась вперед, чуть поёрзав на его бёдрах.

— Успокойся. Калеб.

— Я постоянно об этом забываю.

Я так сильно переживала за него. И в глубине души понимала, насколько сильно я разочаровала его.

— Я задержалась, потому что... — я хотела продолжить, но меня резко прервали.

— Не отвечай мне. Иди и переоденься.

Я взволнованно посмотрела на него, и Калеб знал, как требовательно он может говорить, поэтому каждый раз употреблял слова именно в таком тоне.

— Я должен уехать. Сиди и жди меня, потом поговорим! — гневно отозвался Калеб, когда встал с меня и захлопнул за собой дверь.

Я не хотела лгать, чтобы оправдать себя. Желала одного — чтобы Калеб не был разбит как однажды...

Я почувствовала, как слезы снова потекли по щекам. Я не была плаксой, если это не касалось Калеба.

С дрожащими руками я быстро побежала в его комнату. Не знаю, сколько у меня есть времени, но мне стоит поторопиться. По двух протиповоложных сторон кровати были маленькие тумбочки, куда я полезла в первую очередь. Первая полка — неизвестные книги, затем вторая — пачка сигарет и старые газеты.

Следующий по очереди — шкаф с левой стороны от кровати. Основной репертуар Рейгана состоял из чёрных и серых оттенков.

Я была фактически на грани, когда ни в одной из его вещей не обнаружилось ничего подозрительного.

Пока, не нашла в одной из его курток невзрачный блокнот. Это единственная стоящая находка. Я открыла её и обнаружила даты кораблей, отчаливающих от портов с 2016 года, что вызвало у меня много вопросов.

Дрожащими руками я начала набирать столь ненавистный номер Колтона. При каждом гудке биение сердца синхронизировалось со звуком, исходящим из трубки.

— Да, сладкая, — приторно поприветствовал Колтон.

— Я не твоя сладкая! — крикнула я. Это был обман, если бы только Колтон прислушался, как мой расстроенный голос незаметно пробирался до самого нутра и душил меня.

— Хорошо, сладкая. Ты нашла то, что мне нужно?

Я прикрыла глаза и попыталась взять себя в руки.

— Да!

Мои нервы боли настолько расшатаны, что слёзы были готовы политься из глаз в любой момент. Моя душа рвалась на две части.

— Сфотографируй последний лист и отправь мне по почте, — приказал он.

Я закрыла глаза и терпеливо ждала. Я поступаю правильно.

Последний пункт был сделан, когда я отправила ему фото.

— Молодец, сладкая. Твоя тайна умрет вместе со мной, — я пыталась понять, для чего ему это надо.

— Зачем тебе этот блокнот?

— Энн, тебя это не касается. Знай одно — Калеб не такой пушистый, как ты рассчитывала, — саркастически отзывался он. — Мы уже договорились, помнишь?

Приходится идти против всего, во что я верила, соглашаясь на требования Колтона. Хотя другого выбора у меня не было. Он достаточно умён и имеет при себе необратимый аргумент против меня. Поняв, что ничего ценного не извлеку при общении с Колтоном, я бросила трубку.

Я расхаживала по его комнате несколько минут, обдумывая, что будет дальше. Положила обратно блокнот в первоначальное место, потом я хотела выйти и больше никогда несовершать такие унизительные поступки, пока глаза не обратили внимание на подозрительный скомканный листок.

Было нечестно по отношению к Калебу развернуться и рыться в его вещах, но искушение было таким сильным, что доставляло боль.

Маленькое ведро лежало неподалёку от кровати. Внутри ведра ничего не было, кроме одной бумаги.

Carten

Не заметив ничего подозрительного, я посмотрела на часы. Время было на исходе. Я поспешила и поставила листок в том же положении, что было изначально. Я боялась быть пойманной в обмане, но то, что со мной сделает Калеб после этого, даже не имело смысла.

Всё проверила несколько раз и убедилась, что всё лежит как положено. Я ушла в свою комнату, потому что боялась посмотреть в глаза Калеба и того, как легко он сможет прочесть меня.

Мои чувства к нему подразумевают, что я обязана выбрать то, что лучше для него, независимо от того, буду ли я счастлива.

Я не знала чем занять свои руки, поэтому принялась делать домашнюю работу. Несколько прочитанных листов книги «Грозовой перевал» довёл до грани. Я закрыла книгу и вышла из своей комнаты.

Где-то внутри у меня было желание позвонить Эстер и поговорить с ней о чем-то. Но эта плохая идея! От скуки, я начала расхаживать по дому, ища чем можно себя занять.

Я не чувствовала голод, даже несмотря на это, я полезла в холодильник в надежде найти что-то, что могло отвлечь меня. Мороженое в морозильном отсеке с вишневым вкусом подошло в самый раз.

Прихватив с собой ведёрко мороженого, я прошла в холл и удобно села на диван. Включила телевизор, и переключала все каналы, но не нашла ничего стоящего.

Минуты длились словно часы. Почему Калеба до сих пор нет? А если он пошёл развлекаться с друзьями, разозлившись на меня? Нет. Мы же в Нью-Йорке, а его друзьям остались в Чикаго. Мысленно перебирала все возможные варианты, и даже самые худшие.

Я никогда раньше не спрашивала, была ли у него девушка в прошлом? Или он поставил на это табу? Иногда я думала об отце, с которым я не общалась более месяца. Он мне не звонил, хотя я не меняла свой номер.

Вдруг, в дверь начали сильно стучать. Я вздрогнула так, что мороженое упало на пол. Меня охватил ужас.

— Энн, открой дверь. Это Лаки! — громко крикнул он и продолжал бить кулаком о дверь, казалось, что в любой момент петли сорвутся.

Мне пришлось вспомнить, как дышать, прежде чем мой мозг принял информацию. Через несколько долгих секунд, я всё-таки подошла к двери и открыла.

— Что ты здесь делаешь?

Лаки не ответил, вместо этого сверлил меня взглядом. Быть мишенью этого сурового взгляда — не самая приятная встреча.

— Если ты сейчас же не поедешь со мной, то не ручаюсь, что ещё Калеб может что-то не только разбить, — не сбавляя свой тон, он закрыл дверь за собой.

— Что случилось? — испуганно спросила я. Волна страха за Калеба обрушивается на меня.

— Он твердит, что ты предала его, — Лаки начал ходить туда-сюда.

Передо мной была ужасная действительность. Я колебалась целую минуту.

— Я не могу...

Больше мне нечего было сказать, нечем себя защитить. Возможно это Колтон всё рассказал, тем самым обманув меня. Сердце закололось от страха и выхода не было.

— Почему? — его голос стал глубже. — Не уходи от ответа, — не отступал Лаки.

Я посмотрела ему в глаза.

— У никуда не пойду. И у меня нет ответа, которого ты ожидаешь.

Меня разрывало между сильным желанием отправиться к Калебу и признаться о своём поступке.

Боль в моих глаза невозможно было не заметить.

— Чёрт подери, он тебя любит, Энн! — его голос звучал так, словно обвинял меня. Мое сердце как бешеное прыгало в груди.

— У меня нет выбора. Уходи, пожалуйста!

— Черт, хорошо.

Лаки всё дальше отходил от меня. Я хотела остановить его, чтобы объяснить всё, но моя душа развалилась на куски именно в этот момент.

— В этот раз, ты не имеешь права выглядеть жертвой, Энн! Это ты его предала. Ты, которой он доверился, — его голос почти сорвался на крик.

Это было хуже, чем просто жестоко.