Глава 22

Я хочу домой. Я хочу к тебе.

Огонь, разгоревшийся в моей груди, стал ослабевать, когда я уже был почти на границе Нью-Йорка и Филадельфии. Меня переполняло отвращение от самой мысли, что Кир был связан с Энн хоть как-то. Если я не уберу его с пути, то не смогу вынести, если они будут пересекаться на территории университета на моих глазах. Я просто хотел защитить Энн, сука, но я снова оказался психом-насильником в её глазах. Мой желудок перевернулся, в то время, когда он даже просто смотрел на неё.

Чем ближе я подъезжал, тем вооружённых копов становилось больше. «Картен» должны были перевести через Атлантический океан, хотя такой способ был самым длительным, тем не менее самым безопасным. Я припарковался неподалеку от границы. Старый сарай, где я через несколько минут встречусь с главным копом, который отвечает за безопасность. «Ублюдок, он должен был выполнять свою работу честно» Несмотря на это, только таким способом можно завозить наркоту из одной точки в другую.

Судя по сырости, это еле державшееся на ниточках сарай давно никто не использовал. Безмятежная тишина затаилась в каждом углу, эта тишина и спокойствие вокруг только гложет тревогу, словно затишье перед бурей. Я напрягаю слух, чтобы услышать звук шагов. Я так долго жил в хаусе с кипучей деятельностью, что этот покой кажется мне тяжким испытанием.

Собой я захватил пистолем, спрятав в задний карман и профессиональный нож. Стоит лишь провести по гладкой коже, как она проникает в плоть глубоко и наступает адская боль. В моих ушах звенят вопли уничтоженных мною людей, а перед глазами все тот же день, та же ночь, когда я нашёл своих родителей убитыми на полу. Нашел их, когда у обоих на лбу были по одной пуле, которая полностью пробила мозги насквозь. Я вижу истерзанные человеческие плоти. Вижу, как насилие поглощает меня из сироты-подростка в того человека, кем являюсь сейчас, чтобы из ненависти швырнуть меня к престолу подпольного мира. Так я, человек, через кровь и разрушение идёт к своей цели, стремясь навсегда забыть тишину, которая воцарилась в дождливый день, когда я впервые почувствовал, что на самом деле остался один.

Я не в силах сидеть и ждать сложа руки прихода этого сопляка, который опаздывает на несколько минут. Мои мысли снова погружаются в пучину воспоминаний. Сколько не рассказывай об Энн-Роуз, мне мало. Каждый божий день, мне приходится задумываться, что в какой-то момент не будет завтрашнего дня, где я не смогу встретить её вновь. Я пытаюсь, стать лучше, но я так долго жил, так долго, что эта мысль рассыпается медленно и безвозвратно. Она производила странное, чтобы не сказать дикое впечатление. Роуз была сильной, и взгляд её коричневых глаз слишком пытливо, как мне казалось, задерживались на моем лице. Снова в суровую и дождливую ночь. В ней была та смелость, которую я не позволил бы человеку моего круга. «Она мне нравится. Безумно. Разве мне разрешено губить невинное создание? Разве я не могу смотреть на то, что нравится?» Казалось, Энн охвачена яростью. Все последующие дни после нашей первой встречи: её глаза пылали, метали молнии, в губах чувствовалась ненависть ко мне. Что касалось меня, то я наслаждался каждой её бурной эмоцией.

Её честность была единственным оружием, перед которым я мог упасть на обе лопатки и по-видимому, только это находил отклик в моём сердце. Я несколько раз обошёл вдоль и поперёк это чертово место, затем вышел подышать воздухом. Ночь была черна, также, как и этот город, который впадает в меня сильнее, в эту безбашенную реальность. Единственное, эта сцена неизгладимо живет в моей памяти. Вишневый - самый сладкий аромат. Её голос, столь знакомый мне с металлическими нотками и сейчас, по-прежнему, звучит в моих ушах, и каждое её слово, каждая её обида на меня отзывается во мне, как меткий удар профессионала.

Но я был совсем не таким, как она считает. Калеб Рейган был безжалостен. Я не просил пощады и сам никого не щадил. Я подарю ей ничего, кроме ада. Роуз мне нравится, я давно признался себе в этом. Я угадывал в ней точенный характер, хранящий глубоко в себе нежную и чувствительную натуру, а не наивное ребячество. Так тяжело признать, что именно внушало мне эти мысли — но я также знал, ничего кроме моего убитого сердца не смогло бы вытащить из гроба мертвый скелет.

Этот сарай напоминал мне обыкновенное хранилище сена. По всему облику он казался в плохом состоянии, что могло бы показаться на первый взгляд, ничем непримечательный старый чердак. Мне пришлось сделать круг, пока не нашёл нужного мне копа недалёко от меня, примерно сто пятьдесят метров.

Я уверенно направлялся к нему, будто знал, что что-то недоступное мне, скрывалось за его очками с толстой оправой. Чтобы я оставаться не замеченным, я пробрался через множество кустов, которые прикрывали моё тело.

— Я приехал, как вы приказали мне, сэр, — в его голосе был страх, который просто кричал, что ему стоит снять эти невидимые цепи и убегать отсюда как маленькая шавка.

Тяжело будет представить, как почти двухметровый амбал с плотным телосложением сорвётся с места и убежит восвояси. Ему наверно, лет сорок.

— Я полагаю, что мистер Рейган на месте и сейчас должно быть ждёт меня.

Он несколько раз переводил свой взгляд, то на кусты, то на пустую дорогу, но я фактически оказался уверен, что остался пока незамеченным. Очевидно, он всерьёз думал, что я приду невооружённым словно дурак.

— Флайм приказал тебе пристрелить его сегодня ночью,— небольшая пауза воцарилась в этой гробовой тишине, пока я прислушивался в этот незнакомый мне голос. Тем не менее, я пытался его запомнить. Стоит признать, удивить меня им всё таки удалось. — Без свидетелей. Без улик, — крикнул он в трубку, когда тот вытирал свой мокрый лоб от большого количества пота.

— Мне кажется, я не смогу. Сэр... я не смогу убить человека... — медленно промямлил он.

— А ты не понимаешь? Так я объясню. Тебе, конечно, стоит задуматься о своей семье, трудные времена начнутся после твоей внезапной кончины. Стоит признать, следом твоя жена, не по своей воле, станет проституткой для моих усталых людей.

— Всё это ужасно, — сказал он, страдальчески морщась.

Весь его вид говорил, что он колебался: он не привык убивать людей, а жаль, потому что однозначно моё ружьё первым нацелиться на него.

— Я не понимаю, зачем убивать Рейгана. Он ваш союзник, — возразил коп со смелостью в голосе.

— «Флаймы» больше не нуждаются в его услугах, — несмотря на такое маленькое расстояние, я чётко расслышал грубый беспощадный смех неизвестного. — Если надумал обмануть меня, то через час я требую доказательства, — в его голосе звучал вызов.

— Но как я могу доказать вам... это? — Начал он возмущаться, но неизвестный прервал его.

— Фото, — отрезал он грубо и поставил трубку.

Коп откинул голову назад и приложил свои руки на лицо, сметая следы слез со своих глаз. Он - жертва несчастного случая.

Мог ли я думать, что всё сыграет против меня? Фактически чуть больше семи лет шёл рука об руку, следовал всем правилам и работал, как и требовалось. После детского дома, меня усыновили влиятельные в то время люди. Я не был рождён убийцей, тем не менее, сейчас я им являюсь. Сначала, это были маленькие и ничем непримечательные убийства, как убийства жестоких коррупционеров, высоких чиновников, которые не выполняли свою работу добросовестно. Однако, последующие годы я работал только ради денег, не имел понятия кого лишаю жизни. Тогда я был слеп, а целью было не стать жертвой самому.

Первое мгновение коп как-то съежился. Во мне даже пробудилось что-то вроде жалости к этому человеку. Это чувство испарилось также быстро, как и появилось. Я встряхнул головой, чтобы опомниться и прийти в себе. Я должен вернуть себя настоящего, а не тряпку.

Я незаметно вернулся назад в сарай и стал дожидаться его. Через несколько секунд он появился.

— Здравствуйте, мистер Рейган, — я только что стал свидетелем его преображения. От его пугающего вида не осталось ничего похожего от того, что я вижу сейчас. Его глаза заискрились, губы разошлись в широкой улыбке, всё выражение стало другим, словно эта была маска.

Я стоял, прислонившись к стене и смотрел на человека, который был немного выше меня. Чёрные и коротко стриженные волосы были прилизанны назад. Аккуратная полицейская форма облигала полный живот. Рубашка была заправлена в широкие классические брюки. На первый взгляд он казался хорошим и дружелюбным полицейским.

— Ты доставил то, что я сказал? — он откинулся от стены и направил три шага к нему. «Сволочь» - буркнул я себе под нос, когда он из кармана достал мешочек отборного «Картера».

«Картер» - это наркотик высшего сорта. В нём содержится опиоиды, психоделики, героин, морфин и галлюциногены. Получается гремучая смесь, которая даёт наркоману возможность получить ожидаемый кайф. Как правило, это разноцветные таблетки. Стоит отметить, что их обязательно нужно растворять в воде или напитках.

Наркотики давно уже были перевезены и сейчас отправляются по назначению. Независимо буду ли я руководить или нет, но процесс перевозки никогда не прекратиться. Это огромный механизм, который всегда в действии. Каждый третий мужчина Соединённых штатов работает так или иначе на нас. Оборот наркотиков необратимая машина, которая годами разрушает и губит миллион жителей всего мира.

Сейчас меня интересовал только один вопрос.

— Подскажи-ка, который сейчас час? — задаю вопрос. Эта тварь стояла на месте и перебрасывала из одной руки на другую пачку Картера.

— Двенадцать двадцать один, — тут же ответил он.

— Ты опоздал. Мне не составит труда сейчас вырезать твое сердце.

У него расширились глаза. Кажется, дыхание у него тоже перехватило, но он просто кивнул.

Самое смешно, что он поверил в мою угрозу моментально.

— Да, мистер Рейган, такого больше не повториться, — среди глубокого молчания раздался его жалкий лепет.

— Мне не нужны твои извинения. Я хочу, чтобы ты немедленно перевез мой товар через границу, — я заглянул в его глаза. Кстати, я до сих пор не узнал его имени, но рассчитываю, что эта моя последняя встреча с ним.

— Они уже на месте, но вы не можете их получить, — в его словах явно слышалось сожаление. Я не заметил, как он достал из заднего кармана пистолет. Я снова сделал шаг навстречу к нему, не обращая внимание на него, и на этот раз он поднял оружие на уровне моей груди.

— Мне приказали вас убить! — жалобно проскулил он. Его трясущая рука снова пытается прицелиться на меня, тем не менее, его взгляд внимательно устремлён на меня.

— Ты знаешь, я могу тебе помочь? — спокойно сказал я, пока он отходил от меня. — Я обещаю тебе, что ничего с тобой, как и с твоей семьей не случится. Ты просто должен мне сказать, кто тебе дал это поручение?

Я открыл глаза и посмотрел на него. Он стоял в пяти метрах от меня, смотрел мне в лицо, будто задумывался над моими словами.

— Нет, вы ничем не сможете мне помочь, — он признался. — Они меня найдут. Они всегда находят...

Он чуть побледнел. Даже в тусклом свете это было очевидно. На самом деле, он был прав.

— Положи на землю пистолет! — медленно произнёс я. Когда шериф понял, что я ничего не собираюсь предпринимать, он опустил руку и уставился на меня, продолжая держать в левой руке пистолет. — Скажи мне имя, потом можешь уходить!

— Я не знаю, не знаю, моя семья поставлена на кон. — тихо возразил он.

— Не ври мне.

Я перевёл на него взгляд, такой же мертвый, как у покойника, и покачал головой.

— Я не интересуюсь, почему ты и твоя семья замешаны и какие последствия ожидают. Я только сказал, чтобы ты сказал мне имя человека, который тебе звонил десять минут раннее, — Я сделал один шаг вперёд, в то время как он отошёл от меня на три шага назад.

Я покачал головой.

— Я жду от тебя ответа, — Шериф поправил сползавшиеся очки, но кивнул.

— Обещайте мне, что вы поможете мне. — я тоже кивнул ему в ответ. Сейчас я лишь хочу добиться ответа на свой вопрос. Неважно, каким способом.

— Правая рука «Флайма».

На секунду, я ощутил, как электричество всего города ударила мне в голову. От этого, я растерялся, словно стал парализован. Все эмоции обострились, я не мог сосредоточиться ни на одном моменте после его слов. Харди долгие годы был наставником, который помогал мне и тренировал меня. Научил меня стрелять и убивать беспощадно.

— Мистер Рейган, сдержите своё обещание, — из какого-то угла моего сознания, мне слышались жаркие вопли этого трусливого шерифа. Мои ноги сами несли меня в его сторону. Я видел, как он стоял на месте и уже не боялся меня и не отходил дальше.

— Возьми эти деньги и улетай в Россию, там тебе помогут мои люди.

Я достал из машины несколько сотен тысяч долларов и кинул ему в лицо. У меня всё ещё колоколом гудела в голове тишина, будто все отзывалось эхом и ничего не было по-настоящему надежно.

— Меня предупреждали, что вы постараетесь меня переубедить, — он нервно засмеялся и поднял свою руку, в которой он держал пистолет.

— Мне очень жаль, но я должен спасти свою семью. Все вы, «флаймы» одинаковые! Используете обычный народ в своих целях, и когда мы перестаём быть нужными, вы выкидываете нас как мусор!

Он направил на меня своё оружие, прицелившись в лоб. Я чувствовал как холодное железно, приникает в мою кожу. Не знаю почему, но я ему поверил, чего мне не следовало делать. Я по-прежнему вижу в его глазах страх, но ненависть ко мне оказалась намного выше его.

— Убей меня, — прокричал я. — Потому что, если ты этого не сделаешь, я прикончу тебя. И ты скорее не в курсе, что кровь будет горячей, как обжигающий поток жизни, согревающий мою холодную плоть.

— Заткнись! Ты хоть знаешь, что сейчас дома меня дожидаются мои маленькими две дочери. Как я потом посмотрю им в глаза? Скажи мне?! — он кричал сквозь слезы, не опуская пистолет. На его лице читалась лишь ненависть. Я жаждал отомщения, но утешал себя тем, что такое поведение естественно для низшего слоя.

Я поднимаю свою левую руку и удерживаю пистолет, который на данный момент был прицелен на меня, а другой рукой крепко сжал свою ладонь.

— Так и есть. Возможно сейчас они видят в тебе заботливого отца, но когда они узнают, что ты за человек... — несколько мгновений сохраняю тишину и продолжаю. — Ты станешь убийцей и никогда не сможешь оправдаться. — выкрикнул я и попытался отбросить его назад от себя.

— Замолчи! — крикнул он, прежде, чем я взял ситуацию в свои руки.

Я едва заметил, как шериф переместился, однако этого было недостаточно. Одним точным ударом я  перехватил пистолет с его руки. Всего за секунду. Не теряя времени, я рванул вперед и несколько раз ударил его прикладом пистолета по лицу. Стремительно кровь наступала на его лицо. Очки отлетели в неизвестную сторону.

— Пожалуйста, остановись, стой! — кричал он, когда я сгрёб в кулак его волосы, пока другой рукой безустанно наносил удары в пояс.

— Калеб! — снова крикнул он, в то время, как он, задыхаясь, начал брыкаться руками и ногами в попытке снова высвободиться. Тем не менее, я не хотел отвлекаться. Я не хотел ничего: ни лужу крови, которая образовалась вокруг меня и продолжала течь с его лица, ни совесть, разрывающий меня пополам, ни Энн, которая хотела, чтобы я стал лучше. Сейчас, я забыл обо всем. И особенно о том, что я всегда останусь убийцей.

— Пожалуйста! — еле слышно отозвался шериф.

Внутри все кричало «Остановись, она тебя никогда не простит, если ты убьешь его». Мой пистолет давно был отброшен, поэтому я достал нож, который успешно хранился в заднем кармане. Шериф заметил кристально яркий и тонкий нож, и я не мог заметить страх в его глазах.

— Ради Бога. Дай мне объяснить, — произнёс он.

— Я не нуждаюсь в твоих жалких объяснениях. Время вышло.

Он незамедлительно начал убегать от меня. Он был разгневан и унижен. И что ещё хуже, если бы я не прибыл раньше, тогда, возможно, не стоял бы здесь. Я онемел от шока. Мне нужно исправить всё.  Да, я должен вернуть всё в нормальное русло. Вернуть себя.

Размахнувшись, я мигом побежал следом за ним. Я не заслужил её нежности. За считанные секунду, я догнал шерифа, который успел преодолеть всего каких-то метров. Все случилось очень быстро. Один. Острое лезвие прошло по человеческой коже. Два. Я всадил нож в спину. Я завладел её жизнью. Мои следующие действия были как в тумане. Зверской хваткой начал проделывать дыры в его спине, ногах, плечах и руках. Мертвый труп с шумом упал на холодную почву. Я не заслуживал её лучезарной улыбки, которая освещала мой темный мир. Мне было мало, даже после этого, я наносил удар за ударом по животу этого ублюдка.

В какой-то момент, я не обратил внимание, что был так же весь в крови, однако эта кровь не принадлежала мне. Я даже не стал вытирать её, потому что был уверен, от этого не станет легче. Я опустился на землю и жадно хватал воздух. Что я наделал? Несколько часов, я просто лежал на земле. Я с лёгкостью убил человека, как и раньше делал это, но на этот раз это не доставляло никакого удовольствия.

Я собираю остаток силы и поднимаюсь на вверх. Труп лежал недалёко от меня. Тяжело признать, но на нем не осталось ни одного живого места. Более двадцати ножевых ранений по всему телу. Форма, которая когда-то была чистой, превратилась в красный алый цвет. Я не мог заметить, как на глазах наполнялись слезы. На сердце заполнялась жгучая боль. Его больше нет, и изменить это невозможно. Всё замерло в давящем молчании. Моя одежда была в его крови, руки были в многочисленных ссадинах от моих ударов.

А если бы Энн увидела меня? Этого не должно было случится. Я ведь пришёл просто забрать то, что он должен был передать мне. Почему я не мог себя остановить? Я разрушил его жизнь и оставил детей без отца. Как я мог допустить?

Как полагалось моей работе, нельзя оставлять за собой следы. Дрожащей рукой, я достал из своей машины содержимость с бензином. Хотел бы я навсегда уйти из этого дела, забрать Энн с собой, чтобы больше не оставлять её одну. «Флаймы» не отпустят меня или же опустят, но уже мертвым. Теперь мне ничего не надо. И все деньги, которые я получил от них век бы не видел.

Медленно выливал бензин на бездыханное тело, пока он не стал полностью мокрым. Следом, я разжег спичку и в последний раз взглянул на труп прежде чем он начал гореть, и который вскоре станет всего лишь пеплом.

Ровно в четыре часа утра я стою у входа дома. Я шагаю взад-вперед, ожидая не знаю чего, не замечаю, как десять минут, стоя у двери, я просто рассматривал его. Моё сердце бешено колотиться, словно дикая птица в клетке, которая остро нуждается в её ласке. Но как теперь мне взглянуть в её глаза, как убийца, как я заслужил её?

— Боже, Калеб где ты был? — взволнована сказала Энн, когда открыла входную дверь.

Энн явно ждала моего возвращения, и именно по той причине, по которой мне хотелось бы. Как только я завожу её внутрь и закрываю входную дверь, я замечаю сердитый взгляд на себе.

Как бы я хотел сказать ей, что ничто из того, что я достиг, не имеет значения без неё. Но я не мог связать даже слово. Я так сильно хотел заявить ей, что моя жизнь стала ценной только благодаря тому, что она была рядом, и я мог с ней разделить эту жизнь. Но всё испортил.

— Ничего. Иди спать, — серьезно ответил я, когда повернулся к ней лицом.

— Ты думаешь, я не знаю, когда ты мне врешь?

Я пытался осмыслить то, что произошло в сарае, но, казалось, мой мозг не мог справиться с этим прямо сейчас. Я умел врать, но ей никогда.

— Энн, я не такой хороший.

Она просто смотрела на меня и ничего не ответила. Мы просто стояли и смотрели друг на друга, это мгновение показалось мне вечностью, а затем она повернулась и просто ушла в глубь квартиры.

Я говорил себе, что это не правда, это просто не могло быть. Это не я убил его, я же ведь не мог после того, как в моей жизни появилась Роуз.

Я повторял сотни раз внутри себя, что если бы Энн приглянулась бы в мои глаза, то увидела бы, как я люблю её, как желаю её и насколько она стала важна мне. Она бы увидела, что я не хотел становиться монстром. И я увидел бы тоже самое в её глазах.

Я просто двинулся вперёд за ней, потому что она так и не получилась ответ на свой вопрос. Мои большие шаги быстро догнали её, поэтому теперь я снова нахожусь в очень опасном расстоянии от неё.

— Знаю, я урод и больной на голову и все синонимы к этому, но пожалуйста выслушай меня, — выдохнул я.

— Если ты не можешь, я не хочу тебя заставлять, Калеб, — сказала она, стоя в своёй розовой пижаме.

— Нет, я хочу, — я настоял. — Моих родителей убили, когда мне было семь лет. Тогда мы жили в Берлине.

Мои старые раны начали снова ныть от новой боли, но я пытаюсь унять нахлынувшее воспоминания, потому что это единственный выход оправдаться перед ней. Я не был рождён убицей. Честное слово, я никогда не хотел становиться им.

Я замечал, как Энн уже села на мягкую поверхность и неотрывно моргала.

— Я смутно помню кто пришел к нам в фамильную усадьбу, тогда ночью папа кричал на маму и заставил меня выйти из дома - подышать воздухом. Я также плакал и не понимал, почему у нас твориться хаус, почему мама тоже плачет. Тогда я просто решил послушаться его, что было удивительно, потому что никогда за свои семь лет не слушался кого-либо. Несколько часов, я просто бродил по улицам, не знаю, как семилетний ребенок не потерялся или не замерзь, ведь был декабрь. Слезы не прекращали течь по моим глазам. Тем не менее, я все равно вернулся обратно домой.

И насколько больно мне не было сейчас, приходилось заталкивать гнев и эмоции поглубже. Но выражение её лица после того, как я начал говорить, я забуду нескоро. В уголках её глаз зародились слезы, а затем скатились по щеке.

— Сначала, я нашёл отца в коридоре. Он был застрелен самым зверским образом. Прибита голова, от которого мозги превратились в месиво и запечатлелись на белых стенах.

Жалость, что ничего не мог изменить,чтобы избавиться от этой боли.

— Я не знал, что делать дальше. Кроме как, плакать, пока слезы просто напросто не перестанут течь. На кухне, я нашёл маму, в которой была дыра в области сердца.

Я сижу на месте, обхватив её щеки и гляжу на то, как из её глаз текут слезы.

— Я был сильно привязан к маме и тогда не представлял пару часов без неё. Вся осмысленность моей утраты пришла только тогда, когда я просидел с мертвыми трупами три дня, потому что месторасположение нашего дома был засекречен. После этого, время перестало существовать, потому что, я знал, что она не в каждом лучике солнца, что светит каждый божий день слишком ярко, не в шёпоте ветра на моем лице, пока я сплю. Но знаешь, я точно знаю, что она всё ещё со мной. Больше у меня не было родственников и никто не хотел меня приютить, поэтому меня отправили в детский дом. Там, я познакомился с Лаки и Марселем. И я ненавижу то, что настолько пустым и безжизненным сделало меня это место.

— Калеб, если ты до сих пор дышишь, значит ты возродился. — шепотом произнесла Роуз.

Она больше не боялась меня, когда медленно подошла ко мне; прикоснулась руками моего плеча, а затем обняла так крепко. Я почувствовал безопасность, которую никогда не испытывал. Сердце больно отзывалось, напоминая мне о том, что моё счастье, как хрустальный шар.

Я обнял её в ответ, касаясь щеками её лица. Мои губы нашли сначала её щеки; выцеловывая по несколько раз мягкую кожу, я проделал такую же дорогу к её губам. Мои руки обхватили её талию, притягивая ближе. Затем, самый удивительный момент; я поцеловал Энн-Роуз. Да, естественно, я делал это несколько раз. Но сейчас, это совсем другое. Я приложил все свои чувства, чтобы показать, нет, доказать, настолько жизнь превратила меня в монстра, но по-прежнему с ней был настоящий я.

Мой язык коснулся её неба, вытворяя круговые движения. В то время, как Энн царапала зубами мои губы, оставляя свой след. Наши языки переплетались, устраивая жаркий танец. Я не хотел останавливаться.

Энн медленно обхватила меня вокруг шеи и просто уткнулась мне в грудь. Слезы продолжали выступать на её глазах, но она по-прежнему держалась. Я улыбнулся ей в ответ и обнял её как можно сильно. Она знала, что мне это потребуется. Роуз слишком хорошо меня знала.

Мне кажется, если она меня бросит, то моё сердце разлетится вдребезги. Нет, я был в этом уверен.

Никто не нарушал это мирную тишину. Она дышала порывисто и иногда я мог услышать её всхлипывания. Затем, ближе к утру она уснула на моей груди. Я знаю, что никто не сможет простить меня за все мои грехи, в частности она.

— В ту ночь со мной произошло нечто необычное, которое просто не стирается с моей памяти. Когда я сидел на скамейке рядом с кладбищем. Я заметил маленькую девочку, которая стояла ближе к реке. Впервые, я заволновался за чью-то жизнь, хотя я не знал её совершенно. Она была одна, как и я. Я пошёл за ней, и единственное, что я запомнил это чисто переливающиеся коричневые глаза. В ту ночь, я проводил её домой. Я думаю, что однажды я её найду. Обязательно... — вздохнул я, когда на глазах снова начали мелькать отрывки.

Роуз спасла меня от горькой и одинокой жизни. Но она не примет меня таким, какой я есть, поэтому я намеривался жить моментом.