Глава 22

Когда ближе к десяти часам ночи Ина с дочерью так и не вернулись, я обнаружила себя, снующей по коридору туда-сюда и время от времени поглядывающей на дверь. Переживания стояли костью в горле, и я не знала чем занять переполненную вопросами голову.

Весь оставшийся день после разговора с Каем я провела у телевизора, ожидая новостей о теракте, хотя какая-то всегда во всём сомневающаяся часть внутри понимала, что ждать было как раз-таки нечего. И как бы это не было отвратительно, дикарь оказался прав: СМИ не просто умалчивало детали, СМИ практически уничтожило то, что произошло. Был ли теракт, если о нем не говорят? Для обычного Белого, возвращающегося с обычной работы к своей обычной Белой семье, нет ни одной причины переживать за жизни близких в Нин. Нет ни одной причины чувствовать страх за свою. Для обычного Белого ничего не случилось, а Республика - это сотни миллионов обычных Белых.

— Ина не приедет сегодня, - ответил Кай на мой вопрос о том, куда пропала девушка с Чудом. ​— У неё квартира в Грейсоне, и сейчас безопаснее оставаться там.

Мы молча ужинали небольшими тостами, изредка прерывая молчание незначащими фразами вроде "Будешь чай?" или "Подай тот джем".

— А семья Ины знает про неё?

Я помню слёзы Беатрис Эйрменд - матери Ины, льющиеся по её высоким, красивым скулам, когда белоснежный гроб медленно опускался в холодную, сырую от дождя землю, и тысячи камер сфокусировались на лице женщины, потерявшей всю свою семью. Сначала не стало её мужа: глава идеального Белого штата Республики разбился в столь редкой сейчас автомобильной катастрофе. Затем её сияющую золотым светом дочь погубили грязные, дикие монстры. Её нашли мертвой и изуродованной в одном из темных лесов. Некоторые шептались, что даже Беатрис не сумела опознать тело собственного ребенка, для этого пришлось провести специальную экспертизу, настолько чудовищной стала некогда прекрасная юная Инесса.И вот Госпожа Эйрменд осталась вдовой с огромным состоянием, имеющей влияние почти наравне с Роландом Дориансом - президентом Республики.

— Ну, кому-то проще закопать своего ребенка, чем смириться с его выбором, - Кай прикрыл ладонью зевок. — Давай ты будешь задавать вопросы про Ину Ине?

Интересно, у кого из них больше секретов: у дикого мужчины, пьющего кофе в лесной чаще, или у белоснежной модели, которая формально мертва?

— А что мне спрашивать у тебя? Кем ты работаешь? - моя наглость становилась куда больше, чем его эго. Дикарю действительно было легче, когда я падала в обморок от каждого произнесенного им слова.

—Не утруждайся, - ответил Кай, проигнорировав довольно бестактные вопросы. — Спрашивать буду я. На кого ты училась в Высшем Моретти?

Я сглотнула. Часто маленьких диких девочек допускают к учебе на руководящие Республикой должности?

— На педагога, - я заставила уголки своих губ приподняться, - и весьма посредственно.

— Почему?

— Знаешь, - я пожала плечами, - когда при одном твоем виде людей начинает мутить, тяга к знаниям слабовата.

На самом деле, конечно, наоборот: ты пытаешься получить как можно больше навыков и умений, чтобы потом (уже будучи Белой) задавить ненавистников своейосведомленностью и знаниями.

— То есть, - Кай приподнял брови, - тебя "держали" в таком университете только из-за родителей? Как ты говорила... Твоя мать - преподаватель?

Я была готова кивнуть, но резко вспомнила, что не помню, как именно солгала дикарю. Противное чувство собственной ничтожности своими липкими пальцами-щупальцами нежно вытирало пот, который уже начал образовываться у моего лба.Черт. Кто-то из моих родителей - преподаватель, а кто-то - доктор, и я действительно сомневалась, что Кай задал этот вопрос "просто так". Он точно помнил каждое мое слово, и даже случайный жест мог меня скомпрометировать.Сейчас, когда мне так нужно было сделать вид, будто я спокойна, с трудом припомнила тысячи уроков грамотного вранья и таких же лекций, смешавшихся в тугой бесполезный узел в моей голове. Правда, помню, как преподаватели в один вопль твердили, что любая задумка, любое решение, любое дело на свете ломается о штыки риска и дубину интуиции. И тот идиот, у которого не остается ничего другого, кроме как поддаться сумасбродной судьбе: рискнуть, доверившись интуиции, каким-то потайным "шевелениям" в мозгу и теле, не достоин распоряжаться даже собственной жизнью. Сегодня (хорошо, на самом деле я понимала, что не только сегодня) этот идиот я.

— Не совсем. Это отец преподает. И да, - я хмыкнула, - он старался больше меня, чтобы мне все-таки выдали этот диплом.

— А ты визжала, что тебе срочно нужно позвонить родителям, что они вытащат тебя откуда угодно, да еще и заплатят мне. Помнишь? С самого начала, - дикарь откашлялся и принялся пародировать писклявый женский голос. - "Дайте телефон! Позвоните отцу! Вознаграждение! Спасение!"

В горле пересохло. Этот вечер не мог стать паршивее.

— Просто, - Кай пожал плечами, - такие родители как преподаватель и доктор тут не помогут. Ты зря срывала голос.

— Мне было страшно, - и тут я совсем не лукавила, - а ты только запугивал и приказывал: подойди, дай себе что-то вколоть, ляг, съешь, уходи, замолчи, разденься, - на последнем слове голос предательски дрогнул, и черт бы меня побрал, если я покраснела. - Тут что угодно скажешь. Ты мог бы сразу показать или... Объяснить, что ты, ну...

Мои слова напоминали собирающиеся в неумелые сочетания потерянные буквы.

— Не такое уж чудовище? - подсказал, усмехаясь, дикарь. - У меня был действительно тяжелый месяц, птичка. И упавшая на голову полумертвая ты была совсем не кстати.

— А сейчас у тебя какой месяц? - осторожно спросила я.

— Еще хуже, - он отвел взгляд. - Кто такая Ева? Твоя мама?

Ева? Моя Ева? Какого черта о ней спрашивает дикарь? Перематывая в голове все разговоры с ним, я могла сказать, что не упоминала её имя. Но, как недавно выяснилось, доверять своей памяти было почти так же глупо, как и ночью шастать по диким землям с презирающими тебя однокурсниками.

— Почему ты спрашиваешь? Откуда ты вообще о ней знаешь?

В ответ Кай раздраженно выдохнул, и его пальцы отбили странный ритм о деревянную поверхность стола.

— Я задаю вопросы. Я, - он особенно выделил своё чертово "Я". - Ты и так чересчур много знаешь. И мне кажется, я даже не осознаю, насколько много. Поэтому просто ответь без этих ваших женских, - он покачал головой, - штучек и переводов темы. Она не твоя мать?

— Тётя. Но я не понимаю...

— Джун, а тебе обязательно всё всегда понимать? - перебил меня Кай.

Черт, да. У меня не было никакого влияния на свою собственную жизнь: родилась заранее чудовищем, росла так, как требовали, и единственное, что оставалось - это постепенно осознавать и понимать, из каких нитей сплетается собственная жизнь и какой поворот может оказаться смертельным для светлого - Белого будущего.Если Кай хоть немного знал об Еве, всё моё несуразное, кривое и будто слепленное ребенком вранье обращается в пламя такой силы, что мне не спастись.

— Я ведь не произносила её имени, верно?

— Ладно, - дикарь откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, усмехнувшись словно какой-то мальчишка. - Что мне будет за то, что я расскажу тебе?

— Что?

— Ты будешь мне должна.

— Хм, - я прочистила горло, совершенно не понимая, насколько идиотскую игру он затеял. - Напомню, что еще позавчера ходила в твоем нижнем белье. Но ты прав. Я отдам тебе всё, как только окажусь дома...

— Я же не о деньгах, птичка! - Кай покачал головой. - Желание, ответы на какие-нибудь вопросы, - он прикусил губу, задумавшись. - Не знаю, что-то такое.

Дочь сенатора, будущая глава штата, человек, от которого действительно будет зависеть слишком многое, не может задолжать дикарю желание. Несмотря на то, что я погрязла в бесконечном потоке своей нелепой лжи, во мне сохраняется такое старомодное, возможно, глупое стремление выполнять свои обещания, не нарушать клятвы и отдавать долги.

— Нет, - я отодвинулась от разделяющего нас стола. - Я не могу.

— Дьявол, какая ты скучная, - он фыркнул, заметив, как поднялись мои брови. - Гадай дальше в одиночку.

Кай встал, убрал свои тарелку и чашку в раковину и, повернувшись ко мне, добавил:

— И еще, - он откашлялся, пытаясь перестать улыбаться. - О, Джек...

Дикарь, будто подражая влюбленной девчонке из глупой телевизионной мелодрамы, изобразил томный вздох, закатил глаза, немного согнул ноги в коленях и улыбнулся настолько широко, что даже сквозь легкую темную щетину на его лице выглядывали ямочки.И я бы обратила на них внимание, если бы не вздрогнула всем телом и не задумалась, сколько я могу так продержаться: не дыша и замерев будто каменное изваяние. Джек... Кай ведь не мог произнести имя того самого Джека, да? Не мог с такой интонацией, устроив чуть ли не целое шоу, пропеть имя Джека Уолча, по которому моя жалкая душа сохнет десяток лет, прямо после того как спросил про Еву.Черт, это была пародия не на девочку "из телевизора", а на меня!

— Кай! - крикнула я его удаляющейся спине. - Черт!

Хотелось броситься на посмеивающегося дикаря со всей силы, какая только могла быть у хилой, поставленный в тупик девчонки. Это была гребаная провокация. И пусть мои пальцы всё еще не могли перестать дрожать, а дыхание - выровняться, я дала себе слово, что не поддамся. Вместо безмозглого рывка в такую желанную сейчас драку или принятия диких условий детского уговора двух взрослых, нужно сесть и спокойно сделать удивительное - подумать.

***Я могла бормотать во сне. Вот единственная адекватная версия, выданная мозгом за полчаса размышлений. Со мной не было никаких предметов, указывающих на имена конкретных людей, а если бы Кай знал правду, ему было бы определенно не до смеха и улыбок, даже издевательских.

Ева говорила, что каждую ночь мы видим сны, но редко их запоминаем. Я всегда относилась к тем, кто может сказать, что за всю свою осознанную видел лишь несколько снов, и то - они больше походили на кошмары. Но возможно, здесь - в чужой постели, и после всего пережитого - отвратительного смеха пьяных парней, нападения разъяренных животных, мои благополучно забытые сны были столь яркими и настоящими, что вызывали какие-то слова, имена, что угодно. Наверное, я должна бесконечно благодарить свое подсознание за то, что не выдало ничего компрометирующего; фамилии, к примеру. Но вспоминая, как Кай изобразил подкашивающиеся коленки, я приходила в ужас: неужели я так позорно вздыхала и практически стонала имя однокурсника? Что мне, черт побери, снилось?

Я обхватила руками ближайшую подушку, зарывшись в неё лицом. Дом давно погрузился в тишину, которая прерывалась лишь тихим, едва уловимым звуком падающих и разбивающихся о крышу редких дождевых капель. Клонило в сон и чувствовалось, что только что закрытые глаза я ближайшие часов девять уже не открою, но тревожные мысли не позволяли ни на минуту расслабиться: чьё имя я могу произнести сегодня?

***Кай был в отличном настроении: даже поставил передо мной тарелку с хлопьями и яблоко, как только я спустилась на кухню.

— Доброе утро, - я кивнула на стол. - Спасибо.

— Глупости. Готова сдаться?

Мы сели за стол как и вчера: напротив друг друга. Я раздумывала над остроумным ответом, держа перед глазами большое желтое яблоко, но мне куда больше хотелось наконец попробовать этот фрукт, чем устраивать с дикарем перепалки в стиле Ины.

— Я разговариваю во сне, - произнесла я и, отрезав ножом небольшую дольку яблока, положила её в рот.

Сочно, сладко, ароматно и просто великолепно. Я была готова зажмуриться от удовольствия, но, пожалуй, не под резко нахмурившимся взглядом дикаря, который выглядел так, будто я его серьезно обломала.

— Не совсем, - выдавил он из себя, скривив губы.

— Может, это вызвано моим состоянием, - я беспристрастно пожала плечами. - Дома этого не было. Эмоциональное расстройство, встряска, потрясение или что-то подобное повлияли на мозги. Ты же говорил, у меня было сотрясение?

— Не говорил, но могло быть, - Кай молча слушал мои рассуждения, прерываемые хрустом яблока.

— Вот и последствия.

И если этого больше не повторится, меня они не волнуют.

Когда Каю позвонили, он не стал убегать в другой конец дома, чтобы как обычно обсудить нечто сверхсекретное. Нехотя дикарь вытащил мобильный из кармана джинсов и, приподняв в удивлении бровь, ответил:

— Да, Ина, - он резко выдохнул. - Дьявол, что случилось? Где она? - глаза дикаря бегали по столу, он слушал девушку, становясь все мрачнее. - А какого черта она вообще в школе в воскресенье? И после теракта! Что за идиотизм!

Я подалась вперед в жалкой попытке услышать хоть слово Ины. Ясно было только то, что Иви в школе, и у неё проблемы.

— Я позвоню ей и скажу, что еду, Ин. Не бойся, - пальцы Кая запорхали над экраном телефона.

Не моргая, я следила, как Кай пытается подготовить себя к разговору с Чудом, пока устанавливалось соединение: он тяжело сглотнул, глубоко вздохнул и даже попытался улыбнуться, видимо, готовясь её успокаивать. На самом деле, сейчас нужно было успокоить его.

— Ив, малыш, что такое? - голос дикаря напомнил мне Еву, которая гладила меня по волосам, лежа рядом на краю кровати, пока я не усну. - Ну-ка, без слез. Сядь и расскажи мне. Пожалуйста, Иви. Я вот-вот приеду и заберу тебя.

Кай встал и выглядел так, будто готов прямо сейчас лететь к племяннице на собственных крыльях, но замер в дверях.

— Малыш, я тебя привезу домой, ко мне, хорошо? - Кай оглянулся на меня, словно принимая для себя какое-то решение. - Я не могу взять её, Ив. Я уже еду, ты сможешь сейчас сходить умыться? Хотя нет, сиди на месте, - он сжал губы, слушая не очень желанные слова ребенка. - Она спит и... - дикарь возвел глаза к потолку.

Не буду врать, мое сердце разрывалось на кусочки, пока я слушала и понимала: Иви плакала и никак не могла успокоиться. Почему ей никто не поможет? Неужели и в смешанных школах к диким детям относились как к презираемым всем обществом взрослым? Представляя красные от слез огромные голубые глаза и спутанные в косичках черные волосы, я не могла поверить, что Чудо кто-то обижал. Но всю жизнь я на своей же шкуре проверяла, как далеко в своей жестокости заходили дети.

Кай молча протягивал мне свой мобильный.

— Она не хочет со мной разговаривать. Просит тебя, - он смотрел прямо мне в глаза и своим серьезным взглядом говорил, даже требовал ничего не испортить.

И вот, мобильный Кая попал ко мне в руки. Но вместо того, чтобы начать хаотично названивать службам спасения, отцу и полиции, я попыталась помочь крошечной черноволосой девочке прийти в себя.

— Иви? Что такое? - совершенно новое чувство захлестнуло меня с головой: важность. Я было важна для Чуда.

— Джун! - она шмыгнула носом. - Ты должна забрать меня!

— Я же никуда не денусь: буду ждать тебя дома. Кай приедет за тобой, сейчас ты должна сесть, попить водички и отвлечься...

— Нет, нет! - завизжала девочка. - Я такое устроила!

— Спокойно...

— Я не хочу в тюрьму!

Что? Слушая учащенное дыхание девочки, я терялась в совершенно различных догадках о том, что же произошло, причем тут тюрьма и как вообще правильно успокаивать паникующих детей по телефону.

— Приезжайте с Каем! Только быстрее, скоро же полиция будет! - Иви говорила чётче и тише, но её слова никак не могли сложиться в ясную, имеющую смысл картину.

— Она говорит, чтобы я поехала с тобой и что не хочет в тюрьму, - я подняла глаза на Кая, нервно крутящего в руках небольшой диск - пульт управления автомобилем.

— Дьявол, в какую еще тюрьму? Быстрее, - он кивнул головой на дверь. - Поехали.

На ходу надевая куртку, я все еще разговаривала с Иви, пытаясь добиться от неё нормально объяснения, но её "это еще секрет" и "давайте быстрее!" только заставляли больше волноваться. Я даже не заметила, куда пропал Кай, пока часть боковой стены коттеджа не "отъехала" и оттуда выехал черный легковой автомобиль. Современнее и дороже, чем у Ины, которая, похоже, в своей серой машинке просто хотела спрятаться в городе, но не такой уж и бросающийся в глаза, чтобы заглядывать за лобовое стекло в надежде увидеть водителя и мгновенно поседеть.

— Садись вперед и шустрее, птичка, - Кай громко хлопнул дверью автомобиля и побежал в ранее скрытый от глаз гараж.

— Кай только что назвал тебя "птичкой"? - я надеялась, мне не почудилась улыбка в голосе Иви.

— Стоит поблагодарить тебя, верно, малышка?

В салоне машины было намного теплее, чем на улице; там земля еще не высохла после дождя, и, казалось, она такой и останется - влажной и веющей холодом, пока не выпадет первый снег. Каково это: видеть, как симметричные снежинки белоснежным слоем ложатся на ветки игольчатые темно-зеленых елей?

— Давай ты расскажешь что произошло? - в очередной раз спросила я, когда дикарь уже завел автомобиль.

Если бы это случилось несколько дней назад, я бы прилипла к стеклу, запоминая каждую даже незначительную деталь: камень, кочку, верхушку сосны, каждый поворот, отсчитывая неровные проезженные километры, рисуя в голове подобие карты Республики, границ Грейсона, просчитывая, где именно нахожусь, как сюда попала и будет ли возможно найти дикаря потом, придя к цивилизации и своей семье. Но я лишь бросала заинтересованные взгляды на полную осенних красок природу, куда больше сосредоточившись на Ивей.

— Ты не будешь ругать меня, да?

— Конечно нет, Иви.

— Я это не специально, правда.

— Я знаю, - как только мы выехали на шоссе, моё волнение стало заметно сильнее, уже не ограничиваясь беспокойством за ребенка. Оно росло почти с той же бешеной скоростью, с которой Кай вел машину, совершенно не смотря на дорогу, знаки и проезжающие рядом автомобили. Он почти не отрывал от меня взгляда, наверняка слыша даже самое тихое слово, сказанное племянницей. — Всё хорошо, тебя никто не будет ругать, что бы ни случилось.

— Я убила его, - мне пришлось напрячься, чтобы услышать тихий шепот Иви.

Что-то внутри перевернулось.

— Что? Кого? Как?

Если раньше я замечала перед собой череду деревьев и практически бескрайнюю дорогу, то сейчас перед глазами встала лишь пелена, будто туман из всей тысячи вопросов и опасений, крутящихся в голове. Тюрьма, полиция, убийство и маленькое Чудо не могли стоять рядом в этой Вселенной.

— У него было много крови, Джун, - малышка шмыгнула, как бывает перед тем, когда уже успокоившись, начинаешь снова заливаться слезами. - Я убила его, да?

— Что случилось? - одновременно спросил Кай, заметив мое резко изменившееся выражение лица.

— Иви, - не могло же это на самом деле случиться? - Иви, спокойно. У кого кровь? С тобой есть взрослые?

— Какая к черту кровь?! - вскрикнул Кай.

В ответ я приложила палец к губам, показывая, что сейчас лучше помолчать. Самое странное, что он меня послушал.

— У Джима кровь. Я сижу рядом с ним у кабинета директора и очень хочу домой. Меня быстрее заберет полиция, а не вы.

— Так Джим... жив?

— Не знаю! У него весь нос в крови, Джун.

Повернувшись лицом к напряженному дикарю, я хотела рассказать всё, что узнала, но что я узнала на самом деле?

— Я убила его нос. Меня отвезут в тюрьму, как того дядю из фильма, который мама не разрешала смотреть.

— Никто не заберет тебя в тюрьму. Тебе пять лет. Кай, мы скоро приедем?

— Четыре минуты, - ответил дикарь и свернул с шоссе на неприметную дорогу, ведущую к лесу, а не в город.

Смешанные школы прятались так же, как и дикие коттеджи? Была ли школа Иви полуразвалившимся зданием или небольшой сливающейся с лесом постройкой? Преподавали ли там профессионалы или учителя малышки - дикие волонтеры, не смирившиеся со своим угнетающим положением в обществе?

— Осталось совсем чуть-чуть, Иви, не бойся. Тебе не больно? У этого мальчика все в порядке, кроме носа?

— Не знаю, он только перестал плакать. Я отдала ему свою шоколадку, я правильно сделала?

— Тебе больно? Он тебя обижал? Поэтому ты, - я поморщилась, вспоминая фразу Иви, - убила его нос?

— Со мной все хорошо, если меня не заберет полиция. Ой, я должна идти к мисс Нэтью. Хочу домой, - сказала она и отключила телефон.

Как только я оторвала мобильный дикаря от уха, подняла глаза и, поразившись, наконец увидела здание, к которому мы стремительно приближались. Небольшой двухэтажный особняк, покрытый бежевой штукатуркой, для моего городского восприятия смотрелся невозможно прекрасно в окружении десятков высоких диких деревьев. Когда-то ярко-красная черепица местами побледнела, местами потемнела, образуя не просто крышу, а целую мозаику из всевозможных оттенков красного. Стекла окон на первом этаже были закрыты искусно выкованными решетками, на втором, вроде бы последнем, немного затонированы. Кай припарковал автомобиль на площадке из постепенно высыхающего на солнце гравия.

— Мне идти с тобой? - я замялась у двери машины, когда Кай уже был готов вломиться в школу прямо сквозь массивные деревянные двери. — Она сломала нос мальчику и сейчас у какой-то мисс Нэтью.

— Да, Иви должно это успокоить, - дикарь подошел к двери и придержал её, пропуская меня вперед. - Нэтью - это директриса.

***Школа чем-то повторяла собой дом дикаря: удивительное сочетание старины и новейшей техники. Первыми в глаза бросаются огромные висячие люстры, в которых гораздо гармоничнее смотрелись бы свечи, а не яркие лампы, затем взгляд гуляет по потертым деревянным дверям с современными замками, по уютным мягким креслам в холле напротив системы, проецирующей изображения на настенный экран и, наконец, ваши глаза встречаются с болотного цвета глазами директора.Это высокая, худая женщина, немногим старше Инессы, но выглядящая как музейный экспонат. Зачесанные назад волосы, собранные в настолько тугой пучок, что я удивлялась, как кожа на её бледном лице не треснула от напряжения, были непонятного светло - русого цвета, а зеленые глаза скрыты за толстыми линзами строгих очков. Белая женщина, управляющая дикой школой, для меня стала еще одним новым открытием.

Я чувствовала себя так, будто это у меня были проблемы, сидя рядом с расстроенной и уставшей Ивей на небольшой софе в просторном кабинете мисс Нэтью. Она расположилась за стеклянным столом, установленным так, что за спиной директрисы оказывалось огромное, высотой почти что в целую стену, окно. На украшенной всевозможными цветами еще зеленой поляне небольшая группа детей устроила спортивную игру, подростки постарше сидели на ярких пледах с нолисами и книгами в руках, и мне хотелось пройти туда, за спину Нэтью - к этим живым и таким ярким маленьким людям, а не смотреть на напряженно стоящего около софы Кая.

— Мистер Леманн, - голос Нэтью - что-то одновременно тихое с робким и уверенное с серьезным. - Мисс...?

— Майер, - встав, я протянула руку женщине, которая, поколебавшись секунду, все же пожала её.

— Поведение Ивей переходит все границы, - директор села и кивком предложила дикарю присесть. Кай не сдвинулся с места.

Иви сжала мою руку и виновато подняла глаза на своего дядю, который просто улыбнулся ей в ответ, пытаясь хотя бы так дать понять ребенку, что он на её стороне.

— Насколько я знаю, её обидел какой-то мальчик. Где он?

— А что, Вы хотите ему еще что-то сломать? У Ивей отличный удар, думаю, на сегодня хватит, - губы Нэтью, накрашенные розовой помадой, сжались. - Да, мальчик сказал ей не очень приятную вещь, но заслуживает ли шестилетний ребенок быть избитым...

— Пятилетней девочкой, - закончил за неё дикарь.

— Мистер Леманн, сегодня Ваша девочка сломала нос Темному мальчику, и, если я закрываю на это глаза, то завтра у меня будет чертово побоище старшеклассников. Это неприемлемо. Я понимаю, что Вы рассматриваете поведение племянницы как самозащиту, но здесь себя так не ведут.

С каждым сказанным словом директрисы Иви будто сжималась, стараясь стать все меньше и незаметнее.

— Кристин, - Кай вздохнул. - Вы знаете, что от Иви не бывает проблем. Она трижды проверяет все свои домашние задания, не пропустила ни одного занятия, у неё лучшие баллы, она - дружелюбный, спокойный и умный ребенок. Я не знаю, что произошло сегодня, но уверяю Вас: это был единичный случай. И, давайте будем откровенны, Вы тоже не можете знать, что он на самом деле сказал или сделал, чтобы так получить.

— Из уважения к Вашей семье я и без этой речи не рассматривала возможность её исключения. Но Ивей будет наказана, как и полагается нарушителям.

Повисла тягучая тишина, когда три взрослых - директор, пытающийся сдерживать в руках нравы подростков, дикарь, чувствующий ответственность за каждый шаг маленькой девочки, и лгунья, которой позволили увидеть и услышать слишком много, посмотрели на сжавшуюся черноволосую малышку с голубыми заплаканными глазами.

— За мной не приедет полиция? - Иви неуверенно взглянула на директора и Кая.

— Конечно, нет, малыш, - Кай присел на корточки и обхватил щеки девочки своими руками, стирая дорожки слез. - Все хорошо, мы вот-вот поедем домой. Ты... - он широко ей улыбнулся. - Все хорошо.

— Ох, мистер Леманн, - Нэтью печально улыбнулась, качая головой. - Дома будете хвалить её за это, да? Даже не отвечайте. Я была знакома с Вашим братом, и в отличие от Вас, он бы не сдерживался, не стеснялся меня и начал бы прямо сейчас. Это насилие, а Вы его поощряете...

— Мисс Нэтью, я слушал эту лекцию столько, сколько себя помню. Если Вы стараетесь что-то донести до Ивей, то, пожалуйста, обратите внимание на её состояние: она устала и на ходу засыпает. Давайте в другой раз?

От наглости Кая директриса замерла и, бросив взгляд на вялую Иви, она устало выдохнула. Затем повернулась к нам спиной, несколько мгновений всматриваясь в лица отдыхающих за стеклом учеников.

— Ивей будет обязана в течение месяца посещать психолога и оставаться после занятий, помогая в классе и в школе. Буквально с завтрашнего дня, и я собираюсь следить за этим, мистер Леманн.

— А тот мальчик?

— Он ограничится одной неделей.

Кай запустил руку в волосы, и я знала, если бы не желание Иви поскорее отсюда уйти, он продолжил бы спор и добился смягчения "наказания" Чуда. Или довел Нэтью до такого состояния, что она вовсе забыла про эту нелепую драку, лишь бы дикарь покинул её кабинет.

— Иви, ты согласна? - я тихо задала вопрос, поглаживая бледные руки девочки.

Она уныло кивнула - и это стало концом её сегодняшнего кошмара.

***

Кай осторожно занес в дом спящую на его руках Иви. Девочка уснула еще в машине, облокотившись на мое плечо, и мне было радостно помочь успокоить её хотя бы таким способом.

Я убрала беспорядок, оставшийся после нашего прерванного завтрака, отчасти потому, что сидеть просто так, смотря в черный экран телевизора, было отвратительно. И где-то на границах подсознания мне было неудобно перед дикарем: он готовил, фактически обеспечивал мое существование, а я ни разу не додумалась убрать тарелку в посудомойку.

— Ина бы набросилась на Нэтью, услышав, как та говорила об Иви, - Кай потер руками лицо, прежде чем сесть на стул.

— Иви... Подралась с Темным мальчиком, верно? Даже в смешанных школах к Темным относятся с антипатией?

Лицо Кая скривилось.

— Скорее наоборот. В этой школе больше Темных, и как бы там ни старалась Нэтью и её куча психологов, почти все дети: Белые, Темные - злые и настроенные против друг друга, - он нахмурился, а его пальцы ударили по столу в своеобразном ритме. - Дьявол, наверно, этот придурок сказал что-то Иви, только из-за цвета её глаз. Что за чертовы родители у него должны быть...

Мой мозг, который двадцать лет подвергался ментальным пыткам и издевательствам со стороны Белых, красивых и порядочных людей, не мог за раз переварить такую информацию: где-то в этом мире, в этой стране существовало место, где девочку обидели из-за её прекрасных, правильных голубых глаз. Где свои "законы", свою не по-детски жестокую "мораль" формировали подростки, чьи волосы были такие же темные, как и мои, а глаза могли напугать любого взрослого в нормальном мире РСШМ.Мир Кая был каким угодно, но не нормальным.

— У меня всегда всё было наоборот. Иви будет сложно с этим наказанием?

— Наверное, нет, - Кай пожал плечами. - Ей нравится внимание. А тут будет еще один человек, который будет её слушать и пытаться понять. Ну и оставаться после уроков вроде не так страшно: дома скучно.

— Надеюсь на это. Она, конечно,поступила не очень правильно... - дикарь прищурил глаза, реагируя на мои слова. - Но не заслуживает месяц страдать из-за слов малолетнего провокатора.

— Нэтью не шутила про то, что у Иви хороший удар. Мы с Финном реально работали над этим, пусть ей и было четыре тогда. Если бы я не знал, что парень достаточно получил, то просто так бы здесь не сидел.

— Неужели поднимешь руку на ребенка? - естественно, я шутила, говоря притворно удивленном голосом.

Осознание того факта, что передо мной не чокнутый убийца-насильник-террорист, а мужчина, заботящийся о ребенке брата, куда больше, чем о себе, сделало удивительное: его темно-карие глаза не пугали в своей дикости, а вечно взъерошенные черные волосы стали чем-то привычным (они даже по-своему шли ему).

— У ребенка есть чертовы родители, - Кай улыбнулся, как обычно мальчишки улыбаются девчонкам еще в школе. — Разгадка в элинере. Ты пока в отключке была, я столько всего услышал, особенно про себя.

— Ты про то, откуда знаешь имя Евы? - меня сбили с толку быстрая смена темы и то, что я сама сразу не догадалась. Что может повлиять на вашу голову больше, чем секретный военный препарат, практически воскрешающий из мертвых?

— Да. Просто ты не всегда была без сознания, как бы бодрствовала, дважды даже ела, умывалась, у тебя были открыты глаза и двигалась сама, но будто... - он махнул рукой. - ты находилась в другом месте. Как какая-то кукла или зомби, не знаю.

Кажется, у меня дернулся глаз.

— И я говорила с тобой? - мое сердце не должно было сжиматься в страхе, сбивая пульс, ведь если бы я сказала что-то "не то", меня бы здесь не было. Но оно сходило с ума.

— Еще как, птичка, - Кай продолжал улыбаться, нервируя мою нервную систему по всем параметрам. - Но информацию об этих разговорах ты просто так не получишь.

— Тогда за что ты рассказал про элинер вообще?

Встав, он неспешно (до сих пор улыбаясь) приблизился ко мне.

— За хорошее поведение в школе, - подмигивая, произнес он.

И, черт возьми, погладил меня по голове. Прямо взял и потрепал мои волосы, будто я была или малолетней школьницей, или отличным псом, но никак не серьезной почти двадцатилетней девушкой.

Где-то на размытых границах разумного сознания я понимала, что мой отец придушил бы меня собственными руками, но была не в силах даже попытаться скрыть улыбку.