Глава Тридцать Четвертая ( в твоих объятиях )

Домик... хотя нет, язык не поворачивается назвать это «домиком». Это огроменный домище, настоящий коттедж, который выглядит так, будто его вытащили прямо из какой-то идеальной подборки на Pinterest. Всё здесь кажется слишком правильным: ровный газон, горы вдали, запах хвои в воздухе и тишина, будто сама природа замерла, любуясь этим местом.

Внутри пока никого нет. Мы приехали раньше остальных, и от этого дом кажется ещё больше и тише. Рэй ушёл на второй этаж чтобы занести наши сумки в комнату, а я осталась здесь, у огромного панорамного окна. Кажется, я уже полчаса просто стою и смотрю на вид, не в силах оторваться.

Интерьер современный, но в нём есть что-то очень домашнее — деревянные балки, тёплый пол, уютные детали. Всё это в сочетании с огромными окнами, через которые открывается вид на природу, выглядит как мечта. Я бы точно смогла жить в таком месте.

Ну вот серьёзно, только представьте, утренний кофе с этим видом, вечера с книгой в кресле у окна. Если бы здесь ещё были качели... это было бы совершенство.

Я так увлеклась своими мыслями, что вздрагиваю, когда замечаю Рэя. Он стоит, прислонившись к деревянной балке, и внимательно смотрит на меня.

Ой.

Щёки тут же заливает жар. Я машинально заправляю прядь волос за ухо, хотя понимаю, что это совершенно глупый жест. Сколько он уже так стоит? И как я не услышала его шагов?

— А где все? — выдыхаю я, стараясь казаться спокойной.

— Должны подъехать с минуты на минуту. Ты что, нервничаешь?

Он отталкивается от балки и через несколько секунд оказывается за моей спиной. Его руки ложатся на мой живот, такие тёплые, такие уверенные, будто я, самое естественное место для его объятий. Подбородок упирается мне в макушку, и сердце начинает биться быстрее.

— Я плохо лажу с малознакомыми людьми, — признаюсь тихо. — Просто немного тревожно. Что если я не понравлюсь твоим друзьям?

В ответ я слышу его смех. Глубокий, бархатный, от которого вибрация словно проходит по всему моему телу.

— Это невозможно. Ты не можешь не нравиться, — говорит он уверенно. — И, я буду рядом всё время.

Его губы касаются моей шеи, лёгкий, короткий поцелуй. Но именно в такие моменты всё внутри меня будто приходит в равновесие. Он прав: пока он рядом, я могу держаться. Я могу пережить это знакомство, даже если руки дрожат от тревоги.

Я поворачиваю голову к окну и замечаю, как к дому подъезжают машины. Сердце сжимается, будто внутри включили тревожную сирену. Через несколько минут двери хлопают, и я вижу, как появляются молодые парни и две девушки. Они громко разговаривают, смеются, вытаскивают сумки и пакеты.

Тело тут же напрягается. Внутри холодком пробегает мысль: «А вдруг они меня не примут?» Но Рэй рядом. Его ладонь на моей руке, его тепло за спиной. Он словно ставит невидимую стену между мной и моим страхом.

— Это мои друзья детства, мы вместе выросли, — тихо говорит он, и его голос будто заземляет меня. — Сейчас представлю вас, и если захочешь, потом пойдём прогуляемся. Хорошо?

— Да, всё нормально, правда, — отвечаю я и тут же спотыкаюсь о собственные слова. — То есть... я хочу на прогулку. Конечно, после знакомства... ну, ты понял.

Боже. Ну почему я не могу просто сказать нормально? С каждой фразой я звучу всё более нелепо.

— Понял и принял, — улыбается он. — Всё будет так, как ты захочешь мой милый интроверт.

— Хватит издеваться, — бурчу я и слегка толкаю его локтем в бок.

В этот момент дверь распахивается, и в дом врывается поток голосов.

— Уууу, да это же сам Рэйден собственной персоной! — кричит один из парней. — Мы уж думали, тебя невозможно поймать!

Комната в одно мгновение оживает: рукопожатия, объятия, смех, громкие слова. Всё кажется слишком ярким, слишком шумным, и воздух будто становится тесным.

Рэй не отпускает моей руки. Наоборот, он тянет меня ближе, обнимает за плечи и целует в щёку.

— Моя девушка, Мишель, — произносит он, и я замираю.

Он начинает представлять меня своим друзьям. Я киваю, улыбаюсь, стараюсь выглядеть приветливо, будто действительно легко вливаюсь в их круг, но имена тут же вылетают из головы, словно соскальзывают с поверхности сознания. Вижу лишь лица, уверенные, открытые, чуть старше меня. Девушки с лёгким макияжем и беззаботными улыбками, парни такие, у кого в глазах читается привычка к шумным вечеринкам и бесконечным разговорам на повышенных тонах.

Одна из девушек неожиданно заключает меня в короткое объятие. Я машинально отвечаю тем же, позволяю себе коснуться её плеч, хотя внутри всё сжимается в протесте. Я не из тех, кто открывает личное пространство при первой встрече. Для меня это слишком быстро, слишком непривычно. Но никто, кроме меня самой, не заметил этого внутреннего дискомфорта, и снаружи всё выглядело естественно.

Парни уже спорят, кто жарит барбекю лучше, смеются, доставая пакеты с мясом и соусами. Голоса звучат громко, накладываются друг на друга, и я ловлю себя на том, что усталость от чужой суеты нарастает слишком быстро. Я тихо наклоняюсь к Рэю и шепчу:

— Может, ты пойдёшь с ними?Не нужно сидеть со мной постоянно.

Он даже не оборачивается к ним, лишь едва качает головой и крепче сжимает мою руку. В этот момент я понимаю: ему совсем не нужно растворяться в компании. Он здесь ради меня. Чтобы я не чувствовала себя потерянной, чужой среди чужих. Он — мой щит. Его молчаливое присутствие словно гасит ту тревогу, что всегда приходит, когда я оказываюсь в толпе. Его рука — это мой внутренний голос, мягкий и уверенный, который напоминает: «Всё в порядке».

Рэй ненадолго отходит к парням, перекидывается с ними парой фраз о планах на вечер, о прогулке, и в этот момент я слышу чужой голос:

— Мишель?

Я резко поворачиваюсь. Передо мной стоит высокая девушка с длинными светлыми волосами, улыбка её мягкая, дружелюбная, почти слишком открытая.

— А? — вырывается у меня.

— У нас тут есть целая комната для настольных игр. Хочешь с нами на экскурсию?

Я не успеваю даже обдумать ответ.

— Я обещал ей небольшую прогулку, — спокойно вмешивается Рэй. — Так что украду её ненадолго.

— Конечно, если что — мы будем там, — девушка подмигивает и легко касается губами щеки своего парня, прежде чем уйти следом за другими.

Я поворачиваюсь к Рэю:

— Спасибо.

Он лишь усмехается и тихо бросает:

— Пошли уже.

Я не сдерживаю смешок и, схватив куртку, выхожу за дверь чуть быстрее, чем следовало бы. Лёгкий ветер ударяет в лицо, и я впервые за этот вечер по-настоящему вдыхаю глубоко. Воздух пахнет сыростью и хвоей, и в этом аромате есть что-то очищающее.

Перед нами открывается озеро. Его гладь завораживает, словно зеркало, в котором отражается бледное небо и тяжёлые кроны сосен. Мы идём молча, держась за руки, и каждый шаг по мягкой земле будто освобождает от лишнего шума, от чужих лиц и навязчивых улыбок.

Отдаляясь от коттеджа, я всё отчётливее понимаю: хочу, чтобы этот день длился бесконечно, чтобы каждая секунда рядом с ним принадлежала только нам.

Он легко поглаживает тыльную сторону моей ладони. Иногда я ловлю его спокойный, почти задумчивый взгляд и снова теряюсь в этих чертах лица. Мне кажется, я могла бы разгадывать их целую вечность: линию его скул, тень улыбки, которая появляется в уголках губ.

Мы останавливаемся у кромки воды, и он начинает рассказывать о том, как они с друзьями приезжали сюда летом. Как ныряли в озеро, устраивали ночные посиделки у костра, спорили, кто смелее. Я слушаю его голос, и даже не важно, что именно он говорит. Важнее ощущение тепла его руки, его дыхания рядом.

Мы вернулись в дом, и шум сразу накрыл меня заново — голоса, смех, запах жарящегося мяса, смешанный с вином и дымом. Вечер постепенно становился мягче, дружелюбнее. Мы наконец сели за стол.

Я сидела рядом с Рэем, его ладонь лежала поверх моей, словно тихое напоминание: я здесь. Но даже через этот жест я всё равно чувствовала себя немного чужой. Они знали друг друга годами, у них были сотни общих воспоминаний, шутки, которые понятны только им. Я улыбалась, но больше слушала, чем говорила.

— Помнишь, Рэй, — вдруг один из парней громко хлопнул ладонью по  столу, — когда ты тогда встречался с... как её звали? Ну, та, которая вечно таскала тебя на все свои вечеринки! Сара? Да, Сара.

Стол взорвался смехом.

— Господи, да, — подхватила одна из девушек. — Та рыжая! Она ещё пыталась всех нас учить танцевать сальсу, помнишь?

Ещё волна хохота. Кто-то даже попытался изобразить нелепое движение, и компания почти согнулась от смеха.

Я тоже натянуто улыбнулась. Вино слегка жгло горло, и на мгновение показалось, что кислота от этого смеха оседает где-то внутри. Я старалась выглядеть спокойной, но сердце неприятно кольнуло.Снова это неприятное чувство ревности.

Конечно, у него была жизнь до меня. Девушки, истории, воспоминания. Это нормально. Абсолютно нормально. Но почему-то так неприятно слышать это здесь, среди них, когда они все смеются над прошлым, в котором меня не было и не могло быть.

Рэй усмехнулся, но быстро махнул рукой:

— Это было сто лет назад. Даже не помню толком.

— Да ладно тебе, — подлил масла в огонь тот же парень. — Ты же тогда чуть ли не ночевал у неё. Мы думали, всё серьёзно! Вы были как кролики.

Новый взрыв смеха.

Я опустила взгляд в бокал. Снаружи я сохраняла улыбку, внутри же что-то сжалось. Я чувствовала, как напряглась его рука, которая держала мою. Он словно заметил перемену во мне и теперь сильнее сжал пальцы, будто хотел вернуть в реальность.

— Хватит, — его голос прозвучал твёрже. — Неинтересно.

На секунду повисла тишина. Кто-то неловко кашлянул, потом разговор снова ушёл в сторону, и смех возобновился, как будто ничего не произошло.

Телефон в кармане завибрировал снова — мама. Я быстро глянула на экран и, чуть смутившись, наклонилась к Рэю:

— Это мама. Я выйду на пару минут, ладно?

Он кивнул, и я поднялась из-за стола. Шум и смех остались позади, когда я вышла на широкий деревянный балкон. Вечерний воздух был прохладным, и я сразу пожалела, что не взяла куртку. Но останавливаться не хотелось. Хотелось сбежать оттуда как можно скорей.

— Мам, привет, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал бодро.

Она, как всегда, заговорила с порога, тревожно, требовательно: всё ли в порядке, где я, как себя чувствую, не поздно ли, не замёрзла ли. Я стояла, облокотившись о перила, смотрела на озеро, которое в темноте стало похоже на гладкую чёрную бездну, и привычно старалась её успокоить.

— Всё хорошо, мам, правда, — мягко повторила я. — Рэйден рядом, я не одна. Можешь спать спокойно. Тут его друзья.

Я пообещала позвонить утром и тихо пожелала ей спокойной ночи. Когда звонок оборвался, на секунду стало пусто. Тишина вокруг была такой густой, что слышался только далёкий гул голосов из дома и стрекот сверчков где-то в траве.

И вдруг на мои плечи легла тяжёлая, тёплая куртка. Я вздрогнула, но тут же почувствовала знакомый запах своего парня. Рэй склонился и легко коснулся губами моей щеки.

— Ты замёрзнешь глупыш, — его голос прозвучал тихо, почти ласково.

Я улыбнулась краем губ, стараясь спрятать смущение. Но он чуть отстранился, всмотрелся в меня и заметил то, чего я сама пыталась не показывать.

— Знаешь, — сказал он с лёгкой усмешкой, — мне безумно нравится, как ты ревнуешь.

Я резко повернула голову, возмущённо округлив глаза:

— Я не ревную!

— Конечно, — протянул он, едва сдерживая смех. — Просто у тебя такая... выразительная улыбка, когда ты не ревнуешь.

Я фыркнула и толкнула его плечом, но он уже тихо смеялся, явно наслаждаясь моей реакцией. Внутри же неприятный осадок, оставшийся после истории за столом, начал таять. Его лёгкость, эта умелая способность перевести всё в шутку, снимала напряжение лучше любого вина.

— Ладно, — он склонился ближе, понизив голос, — предлагаю сделку. Перестань хмуриться и пойдём спать. Уверяю, это будет куда интереснее, чем слушать байки моих друзей.

Я не удержалась и рассмеялась. Он умеет поймать момент — вытянуть меня из любого настроения, снова вернуть туда, где мы только вдвоём.

Я кивнула, поправила его куртку на плечах и шёпотом ответила:

— Хорошо. Пошли.

Мы вернулись в дом, где всё ещё пахло дымом, мясом и вином. Компания оживлённо смеялась, кто-то уже перебрал и громко пытался петь, другие хохотали так, что стол буквально качался.

Рэй, не обращая на общий хаос внимания, остановился рядом с моим стулом, сжал мою руку и спокойно сказал:

— Мы уже пойдём спать.

На секунду за столом повисла тишина, а потом — как по команде — раздались свисты, смех и игривые выкрики:

— О-о-о, какие мы правильные!— Спокойной ночи, голубки!— Не шумите слишком сильно!

Я густо покраснела и уткнулась взглядом в пол, но Рэй только усмехнулся и бросил через плечо:

— Не обращай внимания на этих дебилов.

Мы прошли мимо, и он ещё раз сжал мою руку, будто обещая, что всё это останется позади нас в ту же секунду, как закроется дверь.