Глава 14. Дама пик

Агата

Свят, сложив голову мне на плечо, ныл о том, как сильно ему хотелось спать. Паша не терял надежды склонить меня на секс. Сначала меня забавляли его пьяные приставания, но по прошествии получаса начали здорово бесить. Его потная рука, полезшая мне под пальто и начавшая теребить шнуровку платья, стала последней каплей. Я резко крутанулась на барном стуле, так что пальто свалилось с моих плеч, и со всей силы сжала его рвавшееся из штанов на волю достоинство. Паша охнул, но я сдавила его ещё сильнее.

-Езжай домой, если не хочешь, чтобы я организовала тебе вывих, ты понял?! - Прошипела я, отталкивая его от себя. Он качнулся, но все равно снова навис надо мной, и его рука упрямо норовила проникнуть мне под юбку, поднимаясь вверх по неприкрытому бедру. - Паша, прекрати же! - Я изо всех сопротивлялась, знакомая паника уже сжимала мое горло, но он просто вдавливал меня в высокий стул, на котором я сидела, и пытался силой раздвинуть мне ноги, шепча при этом нечто совершенно омерзительное даже для моих нетрезвых ушей. Марина, увидев, что ситуация принимала опасный оборот, схватила металлический портофильтр от кофемашины и бросилась мне на помощь. Но пока она огибала барную стойку, чья-то рука уже с силой рванула Пашу назад, от чего он потерял равновесие и рухнул на кафельный пол.

-Я что плохо объясняю? - Свирепо рявкнул Томас, одним движением водружая Пашу обратно на ноги. -  И я разве не предупреждал тебя, чтобы ты не лез к ней?! - Паша бормотал что-то неразборчивое, но Томас не стал его слушать и вытолкнул из кофейни.

Мы с Мариной завороженно наблюдали за моим телохранителем в действии. Сердце оглушительно бухало у меня в груди, когда он приблизился и, решительно подняв мое лицо за подбородок, уставился в глаза.

-Все нормально?

-Бывало и похуже, - кивнула я, стараясь не смотреть в темноту его разгоряченно сверкающих глаз. Марина, словно почувствовав себя лишней, нырнула обратно за барную стойку, где в картонной коробке в уголке мирно посапывал Тайлер, заботливо укутанный в шарф Свята.

-Тебя это даже не обижает! - Рассерженное лицо Томаса приблизилось к моему.

-Недомерка, распускающего руки по-пьяни, недостаточно, чтобы меня обидеть, - отозвалась я, выдавливая из себя улыбку.

-Чего же будет достаточно? - Почти шёпотом спросил он, и от его тёплого дыхания на моих губах сердце перестало биться. Почерневшие глаза Томаса скользнули вниз к моим скрещенным на груди рукам, и дальше к коленям, которые я прикрывала длинным подолом платья.

-Моего старшего брата, - спокойно сказала я, прекрасно понимая, что это не тот ответ, который Томас ожидал услышать. По-крайней мере это была чистая правда, а сегодняшний день ещё мог окончиться моей сокрушительной победой.

-Я ему не позволю, - прорычал Томас, и я заметила, как напрягся каждый мускул на его прекрасном, охваченном гневом лице. Его лоб прижался к моему, и в изнеможении я закрыла глаза. Что переменилось в его отношении ко мне? Почему он не отталкивал меня, а сам тянулся ко мне при всякой на то возможности? Это было восхитительно, но... так неправильно.

-Томас, мы не можем... - чуть слышно выдавила я.

-Я знаю. От этого ты становишься ещё более невыносимой, - прошептал он, медленно отстраняясь.

Я осторожно выдыхала скопившийся в груди воздух и вытаскивала из спутавшихся волос невидимки, обдумывая истинную степень этого «мы не можем». Рядом со мной каждый день находился мужчина, который одновременно презирал меня, ненавидел и безумно хотел. А я все не могла отпустить свое прошлое.

Я нагнулась за пальто, все ещё валявшимся на полу, и тугая шнуровка платья больно врезалась мне в и без того натертую спину. Я незаметно развязала ее и закуталась в пальто. Уже было все равно, сумеет ли платье с подолом, ставшим вдруг таким тяжёлым, удержаться на мне. Ноги ныли от каблуков, голова - от наступавшего похмелья. Было уже почти пять утра. Если Адриан не успел за это время исправить ситуацию с Полиной, придётся ему делать это уже в наше присутствие.

Я еле-еле убедила Свята, что досыпать в своей кровати ему понравится гораздо больше, чем распластавшись по барной стойке. Держа его за рукав на ходу, я расплатилась с Мариной за выпитый чай, и  готовилась принять из ее рук свёрток с Тайлером, когда Томас меня опередил. Прижав к своей каменной груди тёплое тельце щенка, он неожиданно шепнул мне:

-В твоих интересах не потерять по дороге платье. Иначе я уже не посмотрю, что ты внучка моего босса.

Я не поверила своим ушам. Томас признался мне в своем поражении. Я же могла хоть тогда убрать от груди руку, и шедевр Вивьен Вэствуд тут же соскользнул бы к моим ногам. Но я сделала все, что было в моих силах, чтобы этого не произошло.

***

В ту ночь я снова видела во сне причину, по которой не могла забыться и отдаться Томасу всем своим существом: старшего брата, что едва не совратил меня в подворотне, когда мне было четырнадцать. Покрытая испариной, с дрожащими плечами и упавшим сердцем, я скинула с себя одеяло и села на кровати. Как бы мне хотелось, чтобы это был лишь очередной кошмар, выдуманный моим подсознанием. Часы показывали полдень. Полдень субботы, по прошествии которой до Рождественского бала останется десять дней. Еще десять дней меня никто не будет хотеть убить. Или нет?...

-О дьявол! О боги! Что это такое?! Агата!!! Твою мать, я знаю, что это твоих рук дело! - Из коридора раздавались вопли Свята. Мне даже высовываться туда не нужно было, чтобы понять, что произошло. Пока я вытряхивала друга из верхней одежды и укладывала в кровать, Томас положил Тайлера в будку, как он был, завернутым в шарф Свята. А проснувшись, щенок воспринял своё одеяло как собственность и, судя по тому, как надрывался теперь Свят, прогрыз в нем не один десяток дыр.

-Ну ладно Святик, кончай орать, я подарю тебе новый шарф, - примирительно говорила я, завязывая пояс халата, - все равно, Тайлеру красный идёт больше, чем тебе.

-Никому!!! Никому красный не подходит больше, чем мне! - Ревел Свят, пытаясь отлупить резвившегося вокруг нас Тайлера своим шерстяным ситом, в то время как я уже почти икала от смеха.

-Вы что, охренели, так орать? - Послышался сиплый ото сна голос Адриана.

Мы как по команде развернулись, забыв о начатом слушании по делу о сожранном шарфе.

-Как спалось? - Хихикнула я.

-Никто не мешал? - Заботливо поинтересовался Свят.

-Вот знаете, никто, кроме вашей парочки. Я бы очнулся даже на том свете от грохота, с которым вы перемещались по квартире! Откуда столько шума? Вы же оба тощие, как два скелета! Или это гремели ваши кости?! - Напустился на нас Адриан.

-Вообще, нас было трое, - икнула я.

-Как вас с Полиной, только ещё один, и между нами ничего не было, - пояснил Свят.

-Между нами тоже ничего не было, правда? - Промурлыкала Полина, выглядывая из-за спины моего брата, и обнимая того за талию. Адриан с нежной улыбкой опустил на неё глаза и прижал к себе.

Мы со Святом издали синхронный стон приторного умиления.

-Вы такие трогательные, меня аж тошнит, - Свят картинно прижал руку к груди. А потом подумал и добавил, - хотя знаете, меня бы все равно стошнило, даже без вашей помощи.

С этими словами он махнул всем нам рукой и отправился в ванную избавляться от бутылки вина, оказавшейся вчера ночью лишней. Я сочувственно поглядела на запертую дверь. Прежде чем пойти на кухню за водой для нашего сегодняшнего слабого звена, я снова посмотрела на Адриана и Полину. Она встала на цыпочки и обхватила моего брата за шею. Тот легко оторвал ее от земли и, не переставая целовать, затащил обратно в спальню, закрыв за собой дверь.

Мы близнецы, единое целое, и теперь одна наша половина была совершенно счастлива.

И это снова была не я.

***

За пять лет проживания в Петербурге я успела смириться с тем, что шла неизменным бонусом к отношениям с Адрианом или с кем-то из его близких друзей. Все их подружки свято верили, что самый надёжный путь к сердцу и кошельку моего брата или его друга лежал через дружбу со мной. Так что периодически, с разницей где-то в полгода, если речь касалась Макса, и ежегодно или еженедельно (в зависимости от серьёзности), если говорить об Адриане, у меня появлялись новые «близкие» подружки, которые исчезали из моей жизни так же быстро, как и появлялись. Поэтому я почти не удивилась, когда за неделю до бала в предстваительстве, на пороге торгового центра я оказалась в сопровождении Вики и Полины (и Томаса, куда же без него).

Если первая отпиралась от кредитной карточки Макса лишь первые десять минут, то вторую мой брат почти силой заталкивал на заднее сиденье машины Томаса. Несмотря на мольбы и угрозы Полины, Адриан оставался непреклонен в своём намерении вывести ее в общество. Но нужно отдать обоим парням должное хотя бы в том, что они избавили меня от неудобных вопросов относительно Томаса, следовавшего за мной по пятам. Выдав его за моего охранника, они вполне удовлетворили естественный интерес своих подружек, потому что ни одна из них даже не спросила, от чего на самом деле Томас был призван меня оберегать.

Не знаю, что занимало мысли Полины и Вики, застывших теперь по бокам от меня. Быть может в глубине души каждая из них гордилась оказанной ей честью быть приглашённой на настоящий светский приём. Возможно, Вика жалела, что на той вечеринке поставила не на того парня, заполучив сына управляющего иностранным представительством, хотя при более тщательной подготовке ей мог достаться сын немецкого дипломата и внук миллиардера в одном лице.

Хотя я все же не знала, как много было известно Вике и Полине о нашем происхождении и важности предстоящего вечера, но в чем точно была уверена, так это в том, что они не подозревали и о толике разочарований, что ждала их через неделю. Особенно это касалось Полины.

Если же отбросить мой скептицизм, обе девушки были хороши как минимум тем, что не задавали меркантильных вопросов. Обеих отличала своя природная красота, и я была спокойна, что ни одна не будет выглядеть, как проститутка,  даже в платье за сотни тысяч, что так блестяще удавалось в своё время Нине.

Нам навстречу уже спешили три девушки-стилиста в приталенных чёрных костюмах. С главной из них, Татьяной, мы выбрали большую половину моего гардероба, за пять лет она здорово научилась визуализировать образы, складывавшиеся в моей голове.

-Привет, Агат, не скажу, что скучала по тебе, - улыбнулась она, - благодаря твоим постоянным набегам, я не поправляюсь ни на грамм. А тебе пора заканчивать жрать по ночам, иначе я не втисну тебя ни в одно платье от кутюр!

-Именно поэтому, пять лет назад я выбрала тебя, - просияла я.

-Девушки, - обратилась Татьяна к Вике с Полиной, - я наслышана о том, что впереди вас ждёт важный вечер. Не стесняйтесь выражать своё мнение и не позволяйте своим стилистам засовывать вас в платья, которые вам не нравятся. - Татьяна кивнула своим помощницам, и те с профессиональными улыбками на лицах представились девушкам.

-Есть какие-то общие пожелания, Агат?

-Да! - Я спохватилась, вытаскивая из сумки карточку с цветовой гаммой бала, которая была заботливо вложена в конверт с приглашением, - Татьяна, прочитай ее вслух, пожалуйста, - попросила я.

-«Мы будем рады, если вы поддержите цветовую стилистику нашего Рождественского вечера». Так, это у нас малахитовый, бургунди и сапфир?

-Navy, - поправила я, - адмиралтейский синий. Цвета семьи Эркерт. Вы запомнили их, дорогие мои? - Я окинула взглядом девушек. Получив от них согласные кивки, я продолжила, - эти три цвета не должны встречаться  в наших платьях ни в каком своём оттенке. Никакого синего, голубого, василькового, зеленого, изумрудного, салатного, мятного, розового, красного, винного и так далее. Чёрный идёт всем, налегайте на чёрный.

Я смотрела в след удалявшимся от нас парочкам. Вика, нисколько не расстроенная тем, что я ограничила их в выборе цвета, пылко размахивала руками, описывая своей помощнице платье, на которое ей всю жизнь хотелось потратить баснословную сумму чужих денег. Полина же вся сжалась под натиском вопросов, сыпавшихся на неё от стилиста. Мне казалось, я физически ощущала ее дискомфорт. Названия модных домов, роскошные платья, манившие к себе с витрин почти растворили ее в чувстве собственной неуместности. Если она придёт с таким настроем на Рождественский бал, моя семья сожрет ее за считанные минуты.

-Инга! - Не выдержала я, окрикивая на бегу стилиста Полины. - Думаю, вы можете идти. Мы с Полиной будем вместе выбирать платья, а Татьяна справится с нами в одиночку.

-Но почему? - Удивилась та.

-Никогда не заставляйте клиентку думать, что она ниже вас. Потому что она пришла купить платье, которое вам лишь нужно принести, подать и иногда на ней застегнуть.

С этими словами я выдавила из себя самую милую улыбку на которую только была способна, подхватила опешившую Полину и поволокла её за собой под насмешливым взглядом Томаса.

-Спасибо, Агат, - шепнула она, - ещё бы чуть-чуть и этот день стал бы самым ужасным в моей жизни.

-Не позволяй обижать себя людям, которые для тебя ничего не значат! Поля, ты уйдёшь отсюда с покупкой за полмиллиона рублей, а она останется развешивать не подошедшие тебе платья! Посторонние люди ничего не значат, потому что единственный человек, который всегда будет на твоей стороне, это ты сама! - Напустилась я на Полину. - Если ты позволишь другим втаптывать себя в землю, как же ты выживешь в одиночку?! Адриану предстоит большая работа по подготовке тебя к балу. Хочется выпить с тобой шампанского на Новый год, а не поплакать над твоими останками! - Выпалила я.

-Агата, просто не все рождаются такими стервами, как ты, - обиженно проворчала Полина, от чего я расхохоталась и, примирительно шлёпнув ее по заднице, продолжила следовать за Татьяной по начищенным до зеркального блеска полам.

Не трудно догадаться, что Томас не отставал от нас ни на шаг, невозмутимый, беспристрастный и жутко сексуальный в своём форменном костюме телохранителя. Его глаза провожали меня от одного платья к другому,  не отпускали меня, когда я садилась, чтобы примерить очередную пару туфель. Это не ускользало и от Полины, но она все ещё не решалась задать своего главного вопроса: какое именно отношение мы с Адрианом имели к предстоящему балу. Усилиями трёх пар глаз и рук мы, как дань, собрали с каждого именитого бренда все имеющиеся в наличии чёрные вечерние платья, которые теперь едва помещались в примерочный зал, забронированный на мое имя на целый день.

Огромные зеркала в позолоченных рамах у каждой стены создавали иллюзию бесконечного пространства, небольшой круглый подиум, выполненный из стекла, в центре зала так и призывал поскорее на него забраться и забыть обо всем, кружась вместе со своими отражениями в сногсшибательном платье. Освещение было ярким и честным, не затемняло лишние килограммы или неровную кожу (любимая уловка массмаркета), из скрытых динамиков переливающимися в воздухе волнами струилась классическая музыка, ещё дальше отдаляя от реальности.

Из самого зала можно было попасть в четыре уютные комнатки с кушетками, заменявшие собой обыденные кабинки в примерочных. Полина, чьи глаза широко распахнулись ещё в бутике Диор, теперь едва дышала от восхищения. Вика ещё не закончила с выбором, но ждать ее не было сил даже у меня. Доверив Татьяне Полину, я закатила первый рейл о своими платьями в одну из комнат, а Томас уселся на диване в зале у подиума.

Шифоновое платье от Валентино, оказавшееся на мне самым первым, имело лиф в виде взмаха черных крыльев, широкая часть которых прикрывала грудь, а острые концы упирались в ключицы. Когда я вышла в нем на Татьянин зов, та с улыбкой прижала руку к груди.

-Я теперь знаю, для кого было создано это платье... - шепнула она.

Я видела, как Томас поднялся за ней со своего места, не отрывая глаз от моей оголенной груди.

-Оно создано не для меня, - вздохнула я, поворачиваясь к ним спиной. Как и мое недавнее платье из клуба, тонкие бретельки скрещивались на пояснице, и никакого кусочка ткани не прикрывало отчетливый рисунок шрама, беспощадно пересекавшего меня от плеча до пояса. Я не готова была представить его обществу, что соберётся на балу.

Татьяна подавила сочувственный вздох, а я украдкой глянула на Томаса. Несмотря на хмурый вид, в его глазах я совершенно отчётливо видела свою победу. В его взгляде не было ничего светлого, ни одной эмоции, что походила бы на нежность, любование, симпатию... синие глаза были почти чёрными от едва ли не звериного желания, которое я распаляла в нем с каждым днём. И вот проблема, я уже даже не понимала, делалось ли это мной намеренно, и считалось ли все происходящее бесчувственной игрой.

Я задумчиво водила кончиками пальцев по тканям, выбирая, какое платье примерить следующим. Но вдруг рука замерла и, уверенная, что мне показалось, я раздвинула наряды в стороны. Передо мной висело тяжёлое платье с огромной пышной юбкой из парчи и бархатным бюстье насыщенного дорогого оттенка бургунди.

Когда я вышла в нем в зал, ступая медленно и осторожно, неся это роскошное платье на себе подобно тяжкому бремени, голоса Татьяны и Поли, раздававшиеся из-за соседней двери, будто тонули в каком-то ином мире. На подиуме, отражаясь одновременно в четырёх зеркалах, была какая-то другая девушка, не я.

-Томас, что это платье делает среди моих? - Спросила я севшим от ужаса голосом, неотрывно глядя на свое отражение. Это он его выбрал, и я догадывалась, что за разговор потянет за собой мой вопрос.

-В каждой семье есть традиции, - тихо заговорил Томас из своего угла, - независимо от достатка, - он встал и, не отводя глаз от зеркала, начал приближаться ко мне, - чем богаче семьи, тем нелепее могут показаться их традиции. Например, в семье Эркертов каждому рождённому в законном браке потомку присваивается свой цвет. Цвет его удачи, благополучия, личности. Своего первенца Наталья Эркерт отметила как малахитовый, - Томас поднялся ко мне на подиум и встал позади. Мы вместе смотрели на пару, копировавшую все наши движения по ту сторону зеркала. - Близнецов она рожала тяжело. Прогноз был неутешительный, либо она, либо дети. Она выбрала близнецов и выжила. Их цветами стали бордовый и синий, как вена и аорта, что качают кровь в материнское сердце, - у девушки в отражении по щеке покатилась слеза. Томас стоял ко мне вплотную, его широкая грудь упиралась мне в спину. Он медленно склонился ко мне и коснулся губами уха, - Агата, это твой цвет, никому на свете бордовый не шел бы лучше, чем тебе. Выбери его. - Мы с девушкой в отражении синхронно закрыли глаза под последовавший дальше поцелуй. - Ты выиграла...

Одна рука Томаса обвилась вокруг моей талии, еще ближе прижимая к себе, жар пальцев другой обжег верхушку моего шрама. Девушка в отражении готова была спалить все мосты и развернуться к нему, но я уже пришла в себя.

Шагнув от Томаса с подиума, я развернулась, чтобы посмотреть ему в глаза:

-Ты работаешь на моего деда и не знаешь настоящей истории нашего рождения? Она не хотела еще детей! Она травила нас, как только могла! Мама велела делать все возможное, что бы жила ОНА!  - Крикнула я. - Если бы дедушка не пригрозил ей лишением состояния, если бы не ходил по пятам всю ее беременность, меня бы тут не было! Бордовый и синий это цвета трупов! Утопленного акушера, что рассказал деду о выборе между внуками и невесткой, и сгоревшей в пожаре своего собственного дома медсестры, что вынимала нас из утробы матери! - По щекам текли слезы злости и отчаяния. Они делали это против моей воли, но я все равно позволяла Томасу их видеть.

-Но почему? - Спросил он, спустившись с подиума, но не приближаясь ко мне.

-Думаешь, если бы у нас был ответ на этот вопрос, мы бы ненавидели собственных родителей?!

Платье будто стало живым, превратилось из дорогой тряпки в бушующее пламя, тянувшее меня к земле, не давая вдохнуть или пошевелиться. Я бросилась в свою примерочную, спотыкаясь об подол и не видя ничего от слез. Вот что творил со мной мой цвет. Он напоминал мне о той, кем я снова должна была стать. Задыхаясь от паники, я пыталась расстегнуть тонкую молнию, но мне никак не удавалось.

-Я помогу, - процедил сквозь зубы Томас, но я даже не почувствовала его прикосновения. Когда молния поддалась, я рухнула вниз вместе с платьем. Томас опустился на пол рядом со мной, не понимая, что так сильно на меня подействовало. Под его пристальным взглядом я, почти голая, ещё никогда не чувствовала себя такой беззащитной. Платье цвета бургунди, напоминание о рождении и почти стон, сорвавшийся с губ Томаса на том чертовом подиуме, вкупе подействовал, как лекарство от похмелья.

Меня действительно никто никогда не любил.

-Уходи, - выдавила я наконец, - я обещала стать твоим ночным кошмаром, и ты признал, что мне это удалось. Игра окончена. Все, что ты сказал тогда на парковке, чистая правда. И я никогда тебя не хотела.

Томас медленно поднял мое лицо за подбородок. Он взволнованно всматривался в мои блестевшие от слез глаза, а потом большим пальцем прочертил траекторию до уголка моих губ.

-Все это ложь, - почти шёпотом проговорил он, поднялся на ноги и вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Несмотря на поочередные взывания Полины, Вики и Татьяны, больше я из своей примерочной не выходила. Только когда они втроём забарабанили в дверь, угрожая и требуя моего мнения о выбранных платьях, я сдалась.

Татьяна почти прыгала от восторга, в ней одной концентрировалось энергии больше, чем в нас троих вместе взятых. Уставшие, с растрёпанными волосами, голодные, но довольные окончанием мук выбора, мы предстали перед зеркалом плечом к плечу, изучая отражения друг друга.

Черное фатиновое платье от Элли Сааб с пышной полупрозрачной юбкой поверх пепельно-серой подкладки, расшитое вручную чёрными бархатными цветами по всему лифу и подолу делали Вику похожей на принцессу, передумавшую выходить замуж за принца и набросившую поверх своей невинности чёрную вуаль.

Полина продала свою душу Диору совершенно взаимно: его лаконичное шифоновое платье с летящей юбкой и бюстье на тонких бретельках делало ее маленькую фигурку ещё более воздушной и изящной, а чёрный бант с длинными лентами на плече уже теперь призывал моего брата поскорее его развязать.

Александр Маккуин будто бы знал, что за буря клокотала в моей душе, и воплотил ее в жизнь, создав острое, прекрасное платье, бывшее жестоким и хрупким одновременно. Бархатный лиф защищал грудную клетку и спину подобно кольчуге, женственной и властной, расшитой золотыми нитями в лучших королевских традициях. Бархатный волан заканчивался на уровне подвздошной кости, и юбка летела до пола сотнями сменявших друг друга слоев из органзы и шифона.

-Я так понимаю, вы не Якунины, - сказала Вика, не отводя глаз от нашей троицы в отражении.

Я кивнула.

-Вы эти Эркерты, - продолжила за них обеих Полина, - и в стиле всех состоятельных семей, у вас не самые хорошие отношения с родителями.

-В точку, - ответила я.

-Почему мы не соблюдаем дресс-код?

-Мы паршивые овцы. А вы теперь наше новое стадо.

-Судя по всему, нам будет весело, - неожиданно ухмыльнулась Вика, от чего резко взлетела в моих глазах.

Пока Полина испуганно глядела на нас, я мрачно улыбнулась Вике в ответ. Похоже я знала, кто будет продолжать, если моих выходок, запланированных на грядущий вечер, окажется недостаточно.

***

Как сказала моя и ныне здравствующая бабуля, никогда не давай прикрывать свой тыл человеку, с которым ты никогда прежде не пил.

Увидев в Виктории свою потенциальную союзницу, меня не покидало желание узнать ее в состоянии, когда нет уже сил держать на лице маску приличия и благовоспитанности. Доставив совершенно измотанную Полину прямо в объятия Адриана, мы поехали в бар. И там, с каждым новым поднятым коктейлем, будь то пинаколада, куба либрэ или моя обожаемая голубая лагуна, я все искреннее желала Максу повстречаться с этой девушкой подольше. Она, совершенно точно, была мне необходима. Слушая вполуха ее рассказы о выкуривании из отчего дома очередного мамашиного любовника, я наблюдала за Томасом, сидевшим у другого конца барной стойки.

Его хмурый профиль, почти свирепый взгляд бездонных синих глаз, брошенный в сторону донимавшего его своей болтовней бармена, щетина на скулах и постоянно напряженное тело, готовое заслонить меня от любой напасти, пронимали меня до мурашек. За целый месяц его неизменного присутствия в каждом моем дне я должна была к этому привыкнуть. Но во мне по-прежнему, нет, с новой силой трепетала та отвратительная бабочка, что так приятно щекочет и сладостно жжет изнутри.

Вика скрутила свои густые каштановые волосы в высокий пучок и, опрокинув в себя остатки лагуны, устремила на меня свои нетрезвые, но по-прежнему выразительные серые глаза.

-Томас тебе нравится. – Безапелляционно заявила она. - И пофиг, что он лишь охранник, ты хочешь быть с ним.

Но я только со смехом отмахнулась от неё.

-Пойду припудрю нос, и нужно ехать. У меня завтра вроде как зачет, - кисло заявила она, допив мой коктейль.

Пока та отсутствовала, я сползла с высокого стула и неровной поступью направилась к своему телохранителю. Меня качнуло на подступах к нему, но тот ловко выставил руку, не дав мне упасть.

-Кто-то снова набрался, - незлобно заметил он. – Тебе можно, был тяжелый день.

-Томас, чем ты занимаешься, когда я дома? – Поинтересовалась я, наваливаясь на него для лучшей опоры.

-Живу своей жизнью. Если успеваю. Ты не славишься наличием какого-то режима или распорядка дня.

-Я обременяю тебя?

-Ну... - Томас быстрым расчётливым жестом откинул с моего лица выпавшую из причёски прядь, - редки случаи, когда работа приносит удовольствие.

Мой пьяный разум так и не понял, какой же случай был у самого Томаса.

Мои героини достойны самого лучшего. Именно поэтому их наряды для рождественского бала я соткала не из собственных мыслей, а выбрала из тех, что уже сотворили величайшие дизайнеры нашей эпохи.

Первые платья, которые примерила Агата, слева направо:

1) Шифоновое платье Valentino с крыльями;

2) Платье цвета бургунди Unknown.

Платья, на которых красавицы остановили свой выбор, слева направо:

1) Вика: черное фатиновое платье Elie Saab, расшитое вручную чёрными бархатными цветами по всему лифу и подолу;

2) Полина: черное шифоновое платье Dior с летящей юбкой и бюстье на тонких бретельках;

3) Агата: платье Alexander McQueen, жестокое и хрупкое одновременно.