Хозяин ночи

В комнате, погрузившейся в ночную тишину, еле заметный свет, оставшийся от почти потухших свечей в серебряной люстре, излучал лишь слабое свечение, создавая призрачные тени. Они играли на большой кровати и мягко обрамляли спящую на самом краю девушку с черными, как уголь, волосами. Она выглядела весьма одинокой на огромном ложе. Сжавшись в небольшой комок, дама крепко спала, погрузившись в красочный сон, где играла с лесными зверьками в зеленой чаще.

Высокий мужчина стоял рядом с ней, не слишком близко и не слишком далеко, словно верный защитник, охраняющий её покой от внешних вмешательств. Убедившись, что она, наконец, смогла уснуть, несмотря на компанию настойчивого гостя, он подошел к ней, чтобы последний раз взглянуть и покинуть покои этой знатной особы.

Первое, что бросилось в глаза, это то, что она до сих пор была одета в это неудобное, плотно облегающее платье, которое явно не давало её телу расслабиться. Так, конечно, когда девица могла его сменить на ночное белье, если рядом был парень? Несколько раз меняя позу во сне, Кана пыталась лечь так, чтобы воздух стал легче, но даже несколько расстегнутых пуговиц в районе декольте не принесли должного облегчения. Баал, почувствовав некоторую долю вины, решил оказать ей услугу. Бережно подхватив спящую девушку на руки, он аккуратно развязал узел на корсете. В это мгновение Канарейка издала блаженный вдох и, словно ища подушку, прижалась головой к груди Бела. Но так как она была твердой, как камень, а не мягкой, как перо, на лице очаровательной мисс появились признаки недовольства. Существо, внимательно наблюдавшее за ней, издало тихую, едва заметную усмешку и, чтобы дать ей то, что она искала, так же бережно положил ее обратно на кровать, заботливо укрыв одеялом.

Слегка улыбнувшись, гость, наконец-то зашагал к выходу. Подойдя до закрытого окна, он, как можно тише, медленно открывал железные ставни, которые, как на зло, несколько раз противно проскрипели. Выругнувшись пару раз в душе, Бел решил, что тише будет, если резко распахнёт их. И в этом он оказался прав, одно быстрое движение принесло намного меньше шума.Однако, стоило ему с таким трудом их открыть, как что-то неприятное метко врезалось ему в лоб, точно как по мишени. При этом за считанные секунды успело ещё и постучать по нему, прям как разъяренный дятел по дереву.

Нахмурив брови, Баал инстинктивно замахнулся рукой, и как лезвием меча, разрезал воздух возле лика, но его невидимый противник был настолько быстр, что ловко увернулся от удара. Этот пас и контратака были неким приветствием между двумя закадычными друзьями. Ведь кто, кроме голубой канарейки, мог так открыто напасть на своего могущественного хозяина? Отлетев так, чтобы он мог увидеть, как взъерошились её перышки от гнева, Лакрима выплеснула на него всю злость, которая скопилась за несколько длительных часов одиночества.

— Значит, решил сбагрить всю работу на меня, а сам нежился здесь, — жалобные трели зазвучали в комнате, будто тёмные тучи нависли над ясным солнечным небом. — Мне сразу показалось странным, что ты сегодня неожиданно предложил, но...

Не успела она продолжить, как Бел вдруг закрыл ей клюв, используя всего лишь два пальца. Со стороны могло показаться, что его хватка была легка, и от этого слаба, но только та, кто попалась, знала, что так просто с неё не выберешься. Хозяин вложил только часть своей силы, чтобы случайно не навредить, но даже этой маленькой доли хватало, чтобы птичка неподвижно замерла на месте.

Парень, наградив ворчливую певунью сверлящим взглядом, поспешно перевёл своё внимание на кровать. Там, среди дорогого и мягкого щелка, в тени луны, продолжала сладким сном спать очаровательная дева. Её безмятежный облик напоминал невинную белую розу, спрятанную от света в саду; всё в ней излучало нежность и спокойствие. Но если Канарейка была хрупким цветком, то Баал был её шипами, колючим кустом, который охранял её красоту от любой опасности.

В этот момент Кана промямлила что-то, как будто откликнулась на звуки вокруг, но, к облегчению, не проснулась, а лишь повернулась на другой бок, погрузившись в мир забвения.

Убедившись, что её долгожданный покой не был нарушен, защитник одним рывком перепрыгнул через подоконник. Только после того, как железные ставни вновь стали закрытыми, а двое блуждающих отошли от каменной стены, черноволосый медленно разжал пальцы и освободил узницу. Та, встряхнувшись в воздухе, продолжила жаловаться на своего неблагодарного товарища. Нудное пение продолжалось пару минут, но мужчина, будто не замечая капризного рыдания под ухом, уверенно продолжал свой путь, ожидая, пока обиженная птичка не выговорится.

— Так что там с тем, что я просил тебя узнать? — серьёзно спросил он, заметив, что она наконец притихла.

Если бы Лакрима умела по-человечески говорить, то сейчас наверняка бы вредно фыркнула. Вместо этого маленькая головка отвернулась в сторону, таким образом проявляя своё недовольство молча. Но даже несмотря на свою злость, кроха, хоть и неохотно, но ответила:

— Как ты и предполагал, ранее собранный урожай, скорее всего, станет последним таким щедрым даром. Почва на окраине горы уже начинает засыхать, а поля становятся все более обветшалыми. Что касается окраинного городка, там дела обстоят ещё хуже.

Украдкой бросив взгляд на задумчивого спутника, она сделала недолгую паузу перед тем, как начать разговор о людях. Она думала, что он как всегда перебьёт её, сказав, что ему абсолютно наплевать на то, как обстоят дела у ничтожных вредителей. Однако Бел молчал, уйдя в тень раздумий. В последнее время его поведение становилось всё более и более странным. После встречи с девчонкой из рода Лилин, в хозяине медленно, но постепенно что-то менялось. Казалось, он сам этого не замечал, но для маленьких черных бусин такие изменения были очевидными.

Она понимала, что к чему, но не знала, худо это или к добру. Ведь, что касалось чувств, то Баал был неопытным как молокососный юнец, который ничего не знал о делах сердечных. Но откуда ему было знать, если всю жизнь люди шарахались от него, не говоря уже о компании симпатичных девушек. Лакрима беспокойно переживала на этот счёт, ведь прекрасно знала характер хозяина. Если он ненавидел что-то, то презирал до глубины души, а если что-то приглянулось, то мертвой хваткой вцеплялся, как хищник в добычу. Её тревога была обусловлена тем, что она не знала, во что выльются последствия близкой связи между необычным существом и смертной девушкой.

— Жители городка сейчас находятся не в выгодном положении, — продолжила пернатая. — Их огороды совсем скудны, а выращенные плоды чахнут от сухой земли, которая возвращается в свой естественный вид, утратив силы твоего вмешательства.

— С голоду не помрут, — хмыкнув, вдруг откликнулся мужчина. — Я уверен, что Достопочтенная Альма позаботится о своих бедных жителях.

Хоть в голосе звучали нотки сарказма в данном обращении, но в этом Бел был прав: Старейшину не зря прозвали так уважительно в народе. Альма заботилась не только о своей семье, но и о всех обитателях горной местности. Во-первых, стоит отметить, что на местных рынках урожай продавался по самым низким ценам. Хотя это не приносило ей прибыли в карман, зато обеспечивало продуктами даже самые бедные семьи. А если находились те, которые не могли себе позволить купить еду даже при таких условиях, им предлагалась работа, за которую платили хорошо или оплачивали труд продуктами.

На самом деле горная почва была далеко не так плоха, без принесенной жертвы хватило бы урожая для всех жителей. Проблема заключалась в другом: без сил Баала не осталось бы ничего для внешней торговли.

Они уже оказались в саду и остановились возле великолепного цветочного дерева. Некоторое время парень вдумчиво смотрел на него, будто метался в сомнениях. Через пару минут он обронил тяжелый вдох, и казалось, что он проиграл своим же мыслям.

— Наверное, она бы расстроилась узнав об этом, — пробормотал Бел, а на лице появилась гама смешанных эмоций.

Лакрима держалась позади и решила не комментировать его слова вслух, делая вид недальновидности. Она не могла высказаться про себя, думая о том, как мисс Додсон могла узнать об этом, если она не выходит за окраины каменной крепости?

И пока она в очередной раз наблюдала за странным поведением своего дурного хозяина, вдруг произошло то, что заставило её нервно перевернуться в воздухе.

Внезапно, ярко-желтая вспышка осветила её чёрные, круглые глаза, и она рефлексно закрыла их от ослепительного света. Но когда мгновенный блеск угас, перед её взором предстал перевоплощенный Баал, а, вернее, это был истинный Хозяин ночи.

Теперь он возвышался на голову выше, его черные волосы, ранее спокойно лежавшие на плечах, теперь вспыхивали и завивались в легких спиральках, покрывая всю спину. Черное одеяние с длинными, плавными рукавами плясало на ветру, играя с ним, одновременно скрывая его могучую фигуру. Он словно стал темным духом горы, и взволнованная дрожь охватила шокированную Лакриму.

— Давненько я не был в своем истинном облике, — сказал Бел, разминая кости, которые прохрустели в знак согласия. — Тц, опять они успели отрасти, — раздражённо произнес он, глядя на длинные заостренные чёрные ногти, которые держали кучерявые пряди. Одним движением, подобно ножу, он срезал почти всю длину волос, возвращая их в прежний вид. Они даже не успели упасть на землю, так как сожглись в воздухе.

Сделав несколько осторожных шагов к Чудо-дереву, мужчина неуверенно положил ладонь на его массивный ствол. В тот миг оно вспыхнуло золотистым свечением и начало пульсировать под прикосновением существа. Баал вливал свою жизненную энергию в кору, которая через корни впитывалась в землю, как влага, преобразуя почву в богатое плодородие. Если гора была лишь бесплодным телом, то это дерево, являлось его сердцем, и сейчас хозяин вновь заставил его застучать, впервые прибегая к такому способу. Голубая канарейка быстро оправилась от шока и нервно закружилась перед ним, осознавая насколько это опасно.

— Хозяин! Хозяин! — послышался неутешный плач. — Перестань! Ты же понимаешь, что твоих сил...

— Недостаточно, — сухо договорил Бел, а прекрасное лицо слегка исказилось от боли. — Я знаю, что я лишь неудачная копия отца, так что не надо напоминать мне об этом.

Но встревоженная птичка не перестала метаться перед ним, умоляя и умоляя, пока наконец существо не отошло от дерева, чуть не потеряв равновесие и почти упав на землю, потеряв контроль на мгновение. В этот момент его тело вернулось к прежнему облику, утратив накопленные силы. Черноволосый недовольно щелкнул языком, осознавая, что его усилия принесут не больше, чем капля в море. Только Лакрима почувствовала облегчение, но внезапно её хозяин заговорил с пугающим тоном, почти приказывая:

— Пойдем, у меня ещё есть одно незаконченное дело.