Глава 94. Доменико (Адриан)

И множество глаз смотрели, как мои колени упираются в пол, а губы касаются начищеной кожи.

ITG Sounds - Gravitation Forces TikTok 💔

Чуть ранее

Как только захожу в комнату, то сразу осматриваю ее. На щеке красный след. Ладонь. Сука. Меня аж трясет. Никто и никогда не будет трогать мою жену... даже кончиком поломанного пальца. Я уже готов разорвать любого, кто только протянет руку на один миллиметр ближе, чем положено.

Я так хочу к ней... Мы совсем близко, но далеко... Она должна быть в моих объятиях. В суматохе происходит многое... По моим рукам течет кровь, но солдаты появляются снова и снова... Сражаюсь...

Но когда я увидел острый осколок в ее животе, то все... Наш ребенок... Я последний раз молился, когда просил Бога подарить нам этого малыша... Это было впервые за десятки лет... Это издевательство? Меня проверяют на прочность таким извращённым способом? Сначала дать, а теперь смотреть, как кровь течет из раны? Сейчас абсолютно не важно, что происходит вне области Ванессы... Сколько убил? Не помню... Перед глазами лазурь, которая покрыта слоем тяжёлый слез... Знаете, это похоже на картину, которую только что нарисовал... а потом сразу же повесил на стену... Она просто теряет все свои краски и цвета становятся искаженными... Они смешиваются и... больше нету прежнего вида...

Бинты, которые были у меня в карманах, пропитаны ее кровью. Мне знакома красная жидкость с мелкого возраста, но тогда не было так страшно, как сейчас... Тело просто парализует... Глаза моей жены полны такой боли, что мне хочется выть... И не могу ей помочь... Попытки тщетны. Я проиграл... И сейчас теряю то, что оживляло меня...

Гордость? Похуй! Унижайте меня, плените, бейте, заберте все, мучайте, пытайте, жгите, можете добавлять новые раны на тело, душу, голову, запирайте в темном подвале, кидайте в темный колодец... Причините МНЕ боль... Но только не ей... Я прошу тебя, Господь... Я просто умоляю... Спаси мою жену... Хочешь, чтобы молился? Буду! Хочешь душу? Забирай! Не заставляй эту девушку снова проходить то, от чего мы уже ушли...

Массимо хочет моего падения... Пусть так... Адриан Келли или Доменико Моретти не сможет существовать без его храброго Лисенка, который носит их чудо. Солнечную девочку не жалеют, а заставляют идти за нами... И Ванесса преодолевает боль... Ей так... вот бы забрать все то, что сейчас чувствует Лисёнок... Мой брат поддерживает самого сильного человека в мире. Я защищу вас, моя Душа. Пусть мне нужно будет хоть тысячи раз падать и терять авторитет среди общин, солдат и множества людей. Одни голубые глаза стоят всего, через что мне нужно пройти.

Десятки глаз... Они разноцветные: карие, серые, зеленые, голубые... Окна открыты и оттуда уже заглядывают парни, мужчины, девушки, которые увидят то, что никогда не смогли бы. Событие года? Нет. Вечности. Даже будучи мальчишкой, когда меня лупил Патрик, он не мог дождаться от меня покорности и подчинения. Когда же я был у Джузеппе, то Доменико тоже испытывали на прочность. Не помогали цепи, колючие проволоки, ремни, канаты, бита, кулаки и молотки... У меня была лишь злость на мир и родителей, а больше ничего не имел. Однажды даже приковали в камере... Двум неделям заточения не сломить детский панцирь, который врос и стал покрывать сердце. А сейчас...

   Я стою посредине комнаты и слышу звонкий крик сына... Он до этого не плакал... Анна избита... Ванесса в крови... Я почти мертв от невозможности чувствовать... Да... сделаю все и он это знает... Итальянец хочет слышать меня, когда буду стоять на коленях.

Когда мне было лет 9, то тогда поклялся, что никто не заставит сделать это... И даже в тяжелые ранения я падал, но не становился на колени... Одна смогла. И сейчас именно эта женщина смотрела в мои синие глаза и умоляла не делать такой шаг.

Как я могу рисковать тобой, Лисеночек? Как могу поставить гордость и какую-то власть выше нас? Нашей семьи? Мне бы не хотелось умирать, но если будет лишь такой вариант, чтобы спасти своих любимых, то я бы тогда сам себя убил. Конечно, перед этим бы испробовал варианты разума и фантазий, но... Уверен, что где бы я не был, то все равно бы бежал к ней и нашим детям. Я спасу вас и попытаюсь себя... Не смотри на меня так, будто мне жаль... нет... Приклониться не страшно... Я до жути боюсь потерять вас... Без тебя, моя бестия, нету меня... помнишь?

   Сцепляю руки за спиной и просто подгибаю ногу... Медленно даю ему то, что так хочет ублюдок. Весь этот период, пока опускаюсь, то смотрю лишь в свое успокоение и душу. Не старому еблану кланяюсь, а своей самой любимой и властной женщине. Если я выживу, то лучше бы ему сдохнуть до этого. Моя месть не будет за гордость, которую засовываю в задницу. Не-е-ет. Это будет за осколок и то, как больно моей жене... За громкий плач сына, который звучит в каждой моллекуле моего тела. Я почти оглох от боли, которая разрывает мои ушные перепонки. Вторая нога следует указу внутреннего голоса и теперь он получил то, что пожелал. Мне раньше казалось, что лучше получить пулю, чем знать, как другие смотрят на то, что ты теряешь власть. Это такая хуйня. Чтобы обеспечить безопасность семьи могу показать падение миру... Пусть только с ней и малышами будет все в порядке. Плевать на меня! Боковым зрением вижу движение синего цвета. Резко поворачиваюсь и мне будто дают по голове молотом... Идеальное лицо, которое каждое утро мило улыбалось... сейчас показывало боль... Она делает шаг в сторону... наклоняется... Ее стошнило... Опускаюсь глазами...

Туфли и пальцы - красные... У нее кровь... Это не рана... Наше чудо... Маленький или маленькая Келли... Счастье... Вчера... целовал... шептал... трогал живот... Че-е-е-ерт... Я хочу заорать от неправильности и пустоты... Бледные губы шепчут «Прости»... За что, любимая? Я сам ей отвечаю так, чтобы это осталось между нами... «Люблю тебя»... Повторяю много раз...

Пожалуйста, кто-то, УСЛЫШЬ ЖЕ, МАТЬ ТВОЮ, МОИ МОЛЬБЫ!!!!! Я был сильным много лет, не просил ни о чем, молчал, не обращался к тебе... ДА ПОМОГИ ЖЕ ТЫ!!!! ЧТО МНЕ ОТДАТЬ? ВЛАСТЬ? ЗАБЕРИТЕ НАХУЙ! АВТОРИТЕТ? МНЕ ОН НЕ НУЖЕН! ДАЙТЕ МНЕ ЖИТЬ СО СВОЕЙ СЕМЬЕЙ! Я... внутри ломаюсь... и она это видит... Мы встречаемся взглядами... Прости меня, детка... Не хотел бы, чтобы ты видела таким своего мужа... Кольцо на руке напоминает, что это навсегда и даже больше...

Ему мало... Обувь... Он думает, что этим сможет убить меня? Нет... Меня сокрушает женщина, которая стоит и теряет нашего ребенка... Нашего... У нас отнимают веру в лучшее... В тот вечер, когда только узнал, то целую ночь размышлял о том, каким будет этот малыш. Девочка или мальчик? У меня уже была картинка в голове, как Артур бегает со своим братом или сестрой... А сейчас... Кровь течет по ногам матери, которая не может сохранить его... Что мне делать? Время ускоряется и в ушах звучит плачущий сын, у которого больное сердце... Сын... Ванесса Келли прячет ноги, чтобы я не видел... Она снова защищает мужа ценой своего самочувствия... Я так тебя люблю, что лучше бы потерял себя...

Мне не стыдно... Пожалуйста, поставьте на паузу... Дайте вдохнуть воздуха. Хоть немного... Наклоняюсь ниже и с остатками гордости, которую никто не сможет отнять, прикасаюсь губами к его чертовой дорогой обуви... Дыхание людей прекратилось, а я быстро возвращаюсь в исходное положение... нет, не для того, чтобы забыть этот момент... а просто посмотреть в глаза... Моя Королева и сынок, мать, которая не носила меня в утробе, брат, которого нашел в 13... За окном люди... Все видели мое... не падение, а силу... Меня будут уважать...

— Ты обещал врача, — твердо говорю. Так просто черную душу монстра не сломить. Они не узнают, что внутри я ору от ужасной боли... Все видят носителя смерти... кроме одной девушки, которая наполнена огнём. Уставшие ноги и сильное тело расслабляется... Лисёнок...

— Ты пленен, носитель смерти. Заберите мальчика, — и моя Келли падает. Быстро подрываюсь и лечу к ней, но сзади хватают куча мужиков. Кулаками награждаю их и пробираюсь к жене. Я не знаю, как мне удалось быть рядом, но судорожно касаюсь руками ее лица и она такая холодная... Кровь повсюду... Она не прекращает литься из хрупкого тела, но с такой сильной душой... Артур кричит.. Меня делят на части... Бля-я-я-ядь!!! Что мне делать?

— Я буду с ней, — Себ. — Я знаю, Дом. Мы справимся. Я рядом, — киваю и меня нагло пытаются оторвать от любимой.

— ДАЙ ЕЙ ВРАЧА, БЛЯДЬ! — ору, как ненормальный. — Я люблю тебя, Лисенок... Так сильно, как даже невозможно... — шепчу и целую в губы.

— Приведите ей доктора, — отдает приказ скотина... Быстрее, быстрее...

— Какого здесь происходит? — горлает Кирилло. — Массимо! Мне напомнить тебе кое о чем? — тот хмурится. — Ты в моем доме, несмотря на то, что люди, которые работают на меня, мертвы. Так не поступают гости. Не думаю, что хочешь стать врагами, правда? Мне не нужны проблемы, — голос колкий и низкий.

— Месть, мальчик мой. Выбирай сторону, — он смотрит на меня и Ванессу, а потом встает на сторону Лацио и плутовская улыбка образовывается на лице.

— Отлично. Он уже в твоей власти. Мне будет очень интересно на это посмотреть, — итальянец не прячет свои глаза, а нагло сверкает ехидной улыбкой. Не-е-ет... Разве?

— Дайте пацана моей собаке. Он будет с ним сидеть в будке. Рыжая шлюха потеряет все, а ты... Сдохнешь со своим отпрыском, — смеется старик и мне небрежно отдают сына. Подхватываю икающего гномика и тот смотрит на меня грустными глазами. Боже, мой любимый мальчик, прости своего папу, что так долго... Я так чертовски за него боялся. Анну тоже толкают к Принцу Ада и она обнимает его, пока врач бежит к Лисенку.

— Вещей нету для ребенка? — должна же быть какая-то сумка. Его лекарства... Как мы справимся? Врач говорил, что приступы будут хуже, если не принимать их... Я пытаюсь черпать силу, но смотрю на девушку в синем платье, возле которой присела женщина...

— Ей нужно срочно в больницу! — поворачивается ко мне и незаметно кладет руку на живот. Знаю... Киваю и та просто молчит. Спасибо. Под взглядом брата рыжей она скукоживается и продолжает попытки остановить кровь.

   — Пусть. Мне все равно. Ой, про этого пиздюка не подумали. Упс. А видео... Отправили мы. Правда людей много умерло, — блядь. — Я получил все, что хотел. Собака со своим щенком, — ему смешно. На секундочку задерживаюсь и хочу подбежать к моему огню, пламени, Королеве... Сзади в спину упирается дуло пушки... — Давай, пойдем, я покажу тебе новый дом, — в который раз осознаю, сколько дерьмовых людей в мире. Молчат. Тишина.

Страх - одна из причин застоя в мире. Люди похожи на крыс, которые подбирают еду, но мы называем это общественным мнением. Они убегают при первом ударе корабля о рифы, а человечество отмахивается от ответственности за «ведение судна» - итогов выборов, произошедших действий на основе предыдущего слова.

Несмотря на то, что мне угрожают, поворачиваюсь и смотрю на жену. Ей помогут. Себ не оставит сестру... и нашего ребенка...

— Давай, тварь, быстрее! — орет Массимо...

Нас везли около часа на машине. Меня ведут все ниже и ниже. Здесь холодно и сыро. Воняет ужасно. Кирилло идет и воркует с этим отродием. Смеются, когда вспоминают про то, что целовал обувь. Твари. Мысленно записываю их на первые пункты своего «Списка мертвых».

Мы справимся. Папа и сын. Мама и малыш. Все будет хорошо. Я смогу преодолеть это.

— А вот и твоя будка, — это камера. Как в тюрме. Она среднего размера, внутри лишь тонкий матрас, есть унитаз, но рабочий ли он? Раковина, покрытая плесенью и звук капающей воды. Все. Ни одеяла, ни вещей. Ничего.

— Твоих людей держали в лучших условиях, — произношу громко и он подлетает ко мне. Я выше него и сильнее. У меня на руках сын, поэтому ему повезло.

   — А ты будешь здесь. И он, — с таким отвращением говорит.

— А у тебя бы его не было, да? Разве мужчина смог бы родить? — сверкнул зубами и сам захожу, чтобы показать им, что я далеко не сломлен. Никто не узнает... Недавно говорил, что где бы не был, то найду Лисенка. Меня могут запереть здесь, даже закопать под землей. Моей любви не страшные замкнутые пространства. Империя Массимо - мираж, ведь на него работают люди, а он способны предавать. Их не связывают такие чувства, которые есть в армии Белладонны, моей или Себа...

— Думаешь, что настолько сильный, Доменико? — его слова звучат и закрывают решетку.

— Слишком. Вспоминай этот день целыми днями, прокручивай в голове, но не забывай, что обычный подросток смог убить родного отца и повесить его. Просто парень разбивал головы об асфальт, мучал месяцами. Фернандо Точелли мучался 6 месяцев. Я приходил к нему каждый день и мужчина умолял умереть ежеминутно или чаще. Но ты... Как только отсюда свалю, то Массимо Лацио - живой мертвец. Это будет долго. Очень. Не год... даже не три... И больно. Всегда, — проговорил голосом, которым правил. Его глаза забегали и он отошел от двери. Правильно. Меня нужно и стоит бояться.

— Тебя вынесут мертвым, — жутко рассмеялся ему в ответ.

— Многие так думали, но я живой, — после этого развернулся и сел на матрас. Здесь слишком холодно для Артура.

— Я думаю, что сегодня ты не голоден, — конечно. Но обезьянка....

— Можно хоть смесь? — спрашиваю и тот наклоняет голову и шепчет.

— Нет. Завтра. Может быть. Хотя... хочу слышать его крики, — и уходит. Мальчик должен кушать каждый несколько часов. Блядь. Сынок, будь сильным. Трогаю детские ручки и они холодные, но храбрец молчит. Боец.

— Что б ты сдох, — кинул фразу ему в спину. А услышал смех.

— Ах, Доменико, что же там с твоей женой? — Кирилло. Он походит ближе. — Хорошо трахается? Нет, не говори, я сам узнаю. Ей понравится крутится на моем члене. А я же потом войду в глотку поглубже, — и тоже смеется. Ублюдки. Им Себ повыдирает сердца, выколит глаза, разорвет глотки пальцами.

Наступила тишина. Здесь меня караулят. Я изменил угол обзора: передвинул матрас и снял с себя водолазку, в которую укутал мелкого. Хорошо, что кофта тоже была и я застегнул ее, а под ней лишь футболка. Смотрю на часы и думаю о своей жене. Как она там?

Мне не приносят ни воды, ни еды. Артур уже голоден и начинает ерзать, кряхтеть и смотреть в глаза. Не плачет, но и не спит. Лишь наблюдает, а я тихо разговариваю с ним.

— Ты сильный, как папа. Не думал, что твое испыание будет так рано. Прости, кабачок. Уверен, что твои дяди и просто друзья семьи помогут нам. Но я тоже не буду сидеть сложа руки, — мальчик начинает кривиться и тихонько пищит. Маленькие кулачки сжимаются и он кладет их на грудь... Блядь. Лекарства... Сейчас время приема одних из его кучки таблеток. Тихий визг раздается по камере и я встаю, чтобы походить с ним.

Что для отца может еще быть больнее, как то, что мой сын плачет от голода? Я не могу предложить ему ничего... У него громко урчит маленький желудок, а у меня сжимается горло. Черт. Я даже не могу дать ему воду... Она вонючая и грязная. Мне не привыкать к такому, но он... Прижимаю его к груди и она становится мокрой от слез... Боже... Этот мальчик не кричит громко, но от этого и больнее... Артур Келли терпит...

Ребенок плакал и плакал... Но тихо... Я постоянно держал его у сердца  и шептал на ухо, как мы с мамой любим его. От бессилия голубоглазый ангел просто уснул. Мне страшно, чтобы не было приступов... Тут не спасти ребенка, которому два с половиной месяца. Боец и киллер. Мысли вокруг жены, осколка, нашего чуда... Что там с ней? Мне пришлось лечь на матрас и засунуть Артура под свою кофту, но оставить дырочку для воздуха. Тут пар идет изо рта. Время почти стоит на месте.

12:00, 12:10, 12:15, 12:18, 12:20.... 1:27, 1:30... Шаги... Мне видно синий костюм. Галло.

   — Оставьте нас, хочу поболтать со старым другом, — его слушаются и мужик уходит.

— Нравится? — он приближатеся в решеткам и достает из-за пазухи маленькую бутылку воды, смесь для сына и влажные салфетки. — Это пока все, что могу. Кое-как достал. Не получится приходить часто. Я не знал, какую нужно, но ему примерно месяца 2, да? Времени мало. Еще, я сказал, что расквасю тебе лицо, — подхожу ближе.

— Спасибо. Бей, — он открывает двери. Бессмысленно сбегать, ведь я с ребенком. Они понимают это.

— Я что-то придумаю. Ванесса в больнице, там операция. Больше не знаю, — и лупит в скулу, а потом в нос. Не сломал, ведь расчитал силу. Видимость.

— Таблетки. У него проблемы с сердцем, — по памяти называю то, что обязательно должно быть здесь.

   — Понял. Я пошел. Постарайся выжить, Доменико. Твоя жена безумно любит тебя. Я в стороне, — и уходит, хотя говорит про меня гадости охраннику. Я уже знаю, что это ради Лисенка, а не любви ко мне.

   Ночью Артур снова плакал и мне не удалось дать ему смесь, ведь лысый постоянно наблюдал. Мой мозг запоминает рассписание, когда они меняются. Вычисляю пустое окно. В 4 утра погузник сына был полон и пришлось его снять. Остатки бинтов, которые остались в карманах, теперь заменяют памперс. Да, это приносит дискомфорт, поэтому отрываю кусок мягкой футболки и подкладываю ему, чтобы не так было больно. Салфетками «искупал»

— Прости меня, сын. Но будь бойцом. Папа что-то придумает. Обязательно, — шепчу и целую в холодный носик.

Эту ночь не сплю, ведь мысленно блуждаю по миру, выискивая золотые волосы и крохотное сердце внутри женщины...

⭐️⭐️⭐️⭐️⭐️ За того, кто ломался внутри, но снаружи держал каркас целым...

Телеграм