глава 15

Придя домой, Фред решил не откладывать приготовление ужина, ведь, из-за внезапного похода в полицейский участок, у него пропал целый час. Поэтому теперь у него оставался примерно час до окончания рабочего дня Софии, плюс пока она доедет до него. Мужчина не знал наверняка сколько займёт дорога, так как не знал, где находится офис компании, в которой работает Софа, но предполагал, что не более получаса. Хотя, если учитывать, что сейчас все возвращаются с работы и вполне вероятно, что будут пробки, плюс отвратительные погодные условия, возможно, дорога займёт больше времени и у Фреда будет небольшая фора. Но несмотря на все логичные расчёты, он всё равно переживал и ему казалось, что времени нет совсем. И так, решив не терять время, Фред оставил креветки размораживаться, чтобы потом отделить их голову от тела и избавиться от их "панциря". Мужчина отделил два зубчика от всей головки чеснока, надавил ладонью на каждый из них, прижимая к доске, и с лёгкостью очистил. Затем надавил точно также ещё раз, но уже немного сильнее, и вынул из них сердцевину, нарезал и отложил на маленькое блюдце в сторону. —Тебе нужно снимать ролики, как ты готовишь, и выкладывать, все будут в восторге! —вспомнились Фреду слова Клэр, которые она произнесла в очередной раз во время приготовления ужина. То есть, когда Фред готовил, а она в нетерпении таскала ингредиенты под заунывное пение, о том, что скоро умрёт с голоду, если он будет так долго возиться. Помидоры черри мужчина нарезал половинками и перешёл к расправе с перцем чили. От перца он отрезал хвостик, а сам плод порезал пополам и маленькой, чайной, ложкой аккуратно избавил от семечек и мелко нарезал ещё один перчик тонкими ломтиками. Взяв третий, Фред нарезал его колечками, чтобы кинуть его сверху, во время жарки, больше для красоты. «7:35 pm» Взглянув на экран телефона, мужчина выдохнул, понимая, что более чем успевает. Из кухонного шкафа внизу, находящегося под столешницей, он достал большую и глубокую бежевую сковороду со стеклянной крышкой. Её Фред поставил на плиту, налил немного оливкового масла и зажёг огонь. Пока сковорода нагревалась, иностранец очистил креветки и убрал с рабочей зоны всё лишнее, то, что уже не понадобится и, наоборот, поставил поближе то, чем будет сейчас пользоваться. Немного подождав, Фред бросил очищенные креветки в уже разогретое масло. Правой рукой он помешивал и переворачивал морепродукты, а левой выбирал в телефоне музыку, чтобы играла на фоне. Одним нажатием подключив телефон к колонке, которая стояла в гостиной и досталась ему при аренде квартиры, мужчина отложил телефон и включилась песня "Dream Dancing". Этот случайный выбор иностранца более чем устроил и он, взяв небольшую и не очень глубокую миску, отложил в неё креветки, обжаренные с обеих сторон. В сковороду мужчина долил ещё немного оливкового масла и добавил чили, чеснок и помидоры. —Dream dancing with you... (Танцуя с тобой во сне...) —медленно помешивая, Фред пританцовывал и подпевал Гаге, растягивая в такт ей последнее слово. В квартире не горел свет, лишь пару лампочек, находящиеся на вытяжке, были включены и освещали рабочую зону. Свет от них был слабым, приглушённым, но его было достаточно, чтобы нарезать, наливать, помешивать ингредиенты. Панорамные окна, стоявшие за спиной мужчины, отражали не только его самого, властвующего на кухне, но и россыпь огней от вывесок, дорожных фонарей, рекламных билбордах и просто окон квартир вдалеке. Песня сменилась, из динамика колонки зазвучал мелодичный и тоскливый голос Оделла. Фред отложил лопатку на керамическую подставку, взял бутылку купленного сегодня вина и откупорил его. К томившимся в сковородке помидорам мужчина добавил совсем чуть-чуть белого вина. —But it's so cold and I don't know where. (Но сейчас слишком холодно, да и не знаю я куда.) —напевал он, дожидаясь, когда вино почти полностью выкипит. —I'm just so tired to share my nights. (Просто я устал делить свои ночи с другими.)—он добавил щепотку соли и перца, а затем вновь стал медленно помешивать, слегка склонив голову набок. —On another love, another love...On another love, another love...On another love, another love. (О другой любви, о другой любви)—тихо, практически шёпотом подпевал Фред. Мужчина выложил в сковороду спагетти и влил воду, столько, чтобы макаронные изделия были полностью покрыты водой и добавил ещё немного соли. Предыдущая песня нагнала хандру и поэтому, Фред был рад, когда зазвучал голос Стайлса и сделал заметно громче, от души подпевая. —I'd walk through fire for you...Like it's the only thing I'll ever do. (Ради тебя я пройду через огонь...Словно это единственное, чем я буду заниматься всю жизнь.) «7:56 pm», —нужно было отсчитать минут девять, после добавления спагетти и мужчина включил экран телефона. —Just let me adore you. Oh, honey. (Позволь мне поклоняться тебе. О, детка)—мурчал он себе под нос, когда боковым зрением увидел чей-то силуэт. Правой рукой мужчина потянулся к большому кухонному ножу и резко повернулся к незнакомцу, одним шагом преодолел дистанцию между ними и прижал того к стене. Левая рука, согнутая в локте, легла на грудь, вдавливая в стену, а правая, с ножом, оказалась возле горла, острая часть лезвия упёрлась в кожу. Всё произошло так резко, что прокравшийся не успел не только увернуться или стукнуть, но и пикнуть. —Ooh, ooh. Oh, honey. Ooh, ooh. —пел Гарри в колонке, когда Фред сквозь пелену ярости и злости увидел кого он вдавливал в стену. —О боже, прости. —отшатнулся мужчина так резко, словно чёрт от ладана. —Я... —замешкался он, потирая лоб. —Ты хотел мне перерезать горло? —всё ещё ошарашенная произошедшим, откашливаясь, прошептала девушка. —Прости, я не ожидал никого увидеть. Рефлекс. —растерянно бегая глазами по кухне, тараторил мужчина. —Интересные у тебя рефлексы. —потирая горло, будто там до сих пор что-то было, Софа медленно отступала назад. —А как ты сюда вообще попала? —понемногу приходя в себя, спросил Фред. —Я? Так...в подъезд я вошла, потому что дедок выходил. Ну, тот же, который был у тебя почти две недели назад. Такой насупленный, меня внимательно осмотрел и что-то спросил, типа откуда и к кому. Я не ответила, лишь язык показала. —девушка захихикала и продолжила. —А квартиру открыла ключами. Своими. —девушка достала из сумки связку, на которой было всего два ключа и магнит от домофона. —Мне же тоже дубликат ключей выдали. Аренда на меня ведь оформлена. —Ты просто вошла в квартиру и стояла? Как маньяк какой-то прям... София громко рассмеялась, но быстро смолкла, поймав на себе внимательный изучающий взгляд мужчины. Только сейчас она поняла, что действительно со стороны это выглядело странно и даже жутко. Но разве она виновата? Софа вначале постучала в дверь, но никто не открыл и она сделала это сама. А когда вошла внутрь услышала музыку, которая видимо и помешала Фреду услышать стук в дверь, а потом и звук её шагов. Софии даже не пришлось специально тихо прикрывать дверь и красться на кухню. В этом не было необходимости, весь создаваемый ею шум, перекрывал голос Стайлса, который пел одну и туже строчку: «Словно это единственное, чем я буду заниматься всю жизнь.» Она сняла с себя верхнюю одежду, повесила в шкаф, разулась, посмотрела на себя в зеркало и прошла туда, где горел свет, единственный во всей квартире. Мужчина так гармонично смотрелся возле плиты, пританцовывая и подпевая в такт Стайлсу, что ей совсем не хотелось нарушать эту идиллию. Софа чувствовала себя репортёром программы о диких животных, которому удалось застать какого-нибудь тигра в его привычных условиях и теперь нельзя шевелиться и издавать лишних звуков, чтобы не спугнуть. Её завораживали плавные движения Фреда, который явно отлично чувствовал такт и наслаждался этим моментом. —Я как-то не подумала. Хотела позвонить, но видимо забыла. —быстро соврала она, не желая посвящать Фреда в свой первоначальный план. —Столько работы сегодня было, открытие нового объекта. Переживания, стрессы, совсем закружилась. —девушка так искренне и нежно улыбнулась, что ему не захотелось душить её вопросами о том, зачем она вообще пришла и тешить этим своё эго. —Так ты сразу с работы? —Нет. У меня сегодня сокращённый рабочий день и я успела заехать домой. —Софа улыбалась и глаза её сильно блестели, хотя, возможно, так казалось из-за освещения, находившегося прямо перед её лицом. —А чем это так вкусно пахнет? —немного приподняв лицо, задрав свой курносый нос и поводив им, спросила девушка. —Чёрт! —слабо выругался Фред и резко развернулся к плите. Он абсолютно забыл о стоявшей на ней сковороде и ноже, который до сих пор был в его руке. Мужчина разомкнул ладонь и резко откинул предмет, который по непонятной причине вызвал в нём волну отвращения. Тот проскользнул по поверхности столешницы и брякнул, столкнувшись со стеной. Вместо ножа, Фред взял лопатку и начал интенсивно перемешивать спагетти, мысленно себя проклиная за столь отвратительную ситуацию и боясь, что макаронные изделия слиплись. К невероятному везению мужчины, спагетти не успели соединиться в единую кашеобразную массу, вовремя про них вспомнили. Отложив лопатку, вновь, на керамическую подставку, он подошёл к холодильнику и достал оттуда брикет сливочного масла. —А что ты готовишь? —послышался сзади спокойный и заинтересованный голос. Фред стоял к ней спиной и поэтому не видел, но был почти на сто процентов уверен, что на лице девушки широкая улыбка. —Спагетти и жаренные креветки. —отламывая столовую ложку от цельного куска, отвечал мужчина. —Ммм... Звучит вкусно. —услышав это, Фред самодовольно хмыкнул и улыбнулся одним кончиком губ. Да, это то, ради чего он тут старается, услышать её слова восхищения. Он добавил масло в сковороду, прикрыл крышкой и повернулся лицом к гостьи. Та сидела на стуле, у края барной стойки, которая заменяла стол в этой квартире. Во всей её позе читалось, что она в ожидании, как маленький ребёнок, который вот-вот получит долгожданный подарок. Её стопы были подняты и поставлены на нижнюю перегородку высокого стула, руки, прямые в локтях, упёрлись ладонями в соединённые колени, всем корпусом она как бы вытягивалась вперёд, будто желая заглянуть Фреду за спину и увидеть, что же происходит там, на плите. София подняла подбородок, надеясь, что так она точно сможет разглядеть, но это не помогло. Её взгляд был прикован к тому, что тихо шкварчало за спиной мужчины, и она слегка прикусила нижнюю губу. —Я могу чем-то помочь? —взяв себя в руки и отведя взгляд, спросила Софа. —Нет, я почти закончил. Фредерик вновь отвернулся лицом к плите и снял со сковороды крышку, желая узнать состояние соуса. Увидев, что тот стал густым и блестящим, мужчина добавил креветки и обратно прикрыл всё крышкой. —This is falling in love in the cruelest way, this is falling for you and you are worlds away. (Это самая мучительная влюблённость, это влюблённость в тебя, что бесконечно далёк от меня...) —пела Тейлор, когда Фред повернул голову и обнаружил Софию, стоящую слева, буквально в дюйме, может в двух, от него. —Мне кажется, что уже готово и можно выключать. —самозабвенно прошептала София, будто боясь, что спагетти и креветки услышат её и попытаются избежать учесть быть съеденными. —Да, я думаю, ты права. —сам не зная почему, он ответил ей также шепотом и, сняв крышку, отставил в сторону. —Будет слишком нагло, если я напрошусь на ужин? —подняв абсолютно чёрные глаза и уставившись ими на Фреда, прошептала девушка. Он поймал себя на мысли, что даже если бы не знал о её приходе и не готовил бы специально для неё этот ужин, то всё равно попробовал бы уговорить остаться. А тут она сама идёт на контакт, что было для него неожиданностью. Фред ещё в магазине решил, что теперь знает её схему поведения и будет впереди хотя бы на шаг. Но нет, он вновь отстаёт. Мужчина был уверен, что вначале Софа будет отстранённой, но не угадал. Её поведение опять непредсказуемо. —Если поможешь накрыть на стол и обещаешь рассказать что-нибудь о себе, то оставайся. —уверенно ответил Фред, внутренне моля о её снисходительности и так боясь неожиданной отрицательной реакции. —Договорились! —радостно заявила она и потянулась к верхнему шкафчику за посудой. —Эм... —Тарелки внизу. —быстро указал рукой и достал из верхнего два бокала под вино.

   По лестнице со второго этажа спускалась Клэр, намеренно пропустив предпоследнюю ступень, зная, что та противно скрепит. Девушка завернула на кухню и, достав стакан из шкафчика, налила в него воды из стеклянного графина, стоявшего в углу, ближе к окну, на столешнице из светлого дерева. Первый стакан она выпила сама, а следом набрала заново и вместе с ним пошла по лестнице, наступив на скрипучую половицу.     —Ох, детка. Тебе не стояло предлагать мне свою помощь, теперь ты тут застрянешь на полдня. Эти бесенята перевернули всё, как ещё обои от стен не оторвали. —начала причитать Джорджия, как только заметила вошедшую девушку и протянула руку, чтобы забрать у той стакан. —Спасибо.    Следует отметить, что на самом деле, состояние дома было не таким устрашающим, как его описывала Джорджия. В голове девушки рисовались страшные картины разгромленного второго этажа, о котором пожилая женщина сказала: «До сих пор на второй этаж лучше не соваться». На деле были лишь раскиданы подушки, пледы и одеяла, некоторые ящики шкафов и тумбочек были выдвинуты, дверки открыты, на полу валялись разные вещички: журналы, заколки, пару клубков пряжи, пустые флаконы от лекарств и подобная мелочовка. Конечно, бабушка, наверняка, больше переживала, что не сможет уследить за шустрыми внуками и те могут пострадать, шпицы найдут, иголки достанут, таблетки распакуют. Это понятно и, к счастью, ничего подобного не произошло. Но также не стоит забывать о педантичности Джорджии, а также её перфекционизме, граничащем с помешательством на чистоте.    —Ну что Вы, мне не сложно. Если честно, я очень соскучилась, давно мы не виделись.    Пожилая женщина захохотала. Сейчас она сидела на полу в детской спальне, где когда-то жил Фред и Джек. Вместе с Клэр она уже устранила все последствия урагана «АгнесОскар» и сейчас, не стесняясь воспользоваться бесплатной и добровольной рабочей силой, решила перебрать старые вещи и какие-то отнести на чердак, а другие наконец выкинуть.    —Клэр, подтолкни мне вон ту коробку. —обратилась Джорджия к бывшей невестке, так как та стояла в дверях, а женщине пришлось бы вставать для того, чтобы дотянуться до необходимого ей предмета.    Девушка молча подошла к небольшой коробке и резко её дёрнула, не ожидав, что та может оказаться такой тяжёлой, и тихонько выругавшись, уже более медленно передала её Джорджии.    —Что там такое тяжёлое? —уточнила помощница, усаживаясь также на пол, упираясь спиной в деревянную, тёмную кровать, на которой она когда-то и сама спала, приезжая с Фредом в гости к его маме.    Женщина ответила не сразу, сначала она канцелярским ножом прорезала скотч, скрепляющий верхнюю стенку коробки, а уже потом, отодвинув картонные створки и достав оттуда какой-то кубок, прокомментировала:    —Фред в детстве увлекался бейсболом, вот остались награды.    —Мне он об этом не рассказывал. —Клэр слегка наклонилась в сторону Джорджии, чтобы лучше рассмотреть содержимое коробки. Та это заметила и передала девушке кубок с какой-то гравировкой, а сама стала дальше перебирать содержимое.    —Ой, а вот ещё, смотри. —хозяйка дома достала небольшую стопку фотографий и стала их показывать Клэр, которая видела их впервые.    —Почему их нет в альбоме?   —Не знаю, может не поместились. Этих фотографий у меня, больше чем листвы в саду. А что ты думала? —вроде как размышляя сама с собой, продолжила Джорджия. —Четверо детей, у каждого своя жизнь, от младенчества и до колледжа. На каждый праздник - фотографии, пошли в парк - фотографии, поехали на отдых - фотографии, сходили в кафе-мороженое - фотографии. Теперь их девать некуда. Вот и распихиваю по коробкам, сортирую по событиям, времени и детям. Это вот в комнате Фреда и Джека вещи, связанные с ними. А у девочек, —имея ввиду двух своих дочерей, самого старшего ребёнка, Розалин, и самого младшего, Эмили, ударилась в объяснения женщина. —тоже вся комната в коробках.    —Это же хорошо, память остаётся.    —Хорошо-то оно хорошо, вот только ставить некуда. Начну убираться, так и переставляю эти коробки с места на место.    —А кто это рядом с Фредом и Розалин? —указывая пальчиком на высокую брюнетку между ними, спросила Клэр.    —Ой, девушка его, по-моему... —женщина перевернула фотографию, чтобы посмотреть на подписи к ней с обратной стороны. —Да, в студенческие годы встречался с ней. Вот и зачем со всеми подряд фотографироваться...   —О чём Вы?    Джорджия искоса взглянула на собеседницу и по её недоумевающему лицу поняла, что сболтнула лишнего.    —Да так. Вот, смотри.    Она отдала стопку фотографий Клэр, чтобы та самостоятельно их листала, желая девушку отвлечь и сменить тему. А сама продолжила перебирать содержимое коробки и достала оттуда причудливый тёмно-синий головной убор, напоминающий кепку, но из стеклопластика и закрывающий уши. А также лежала обычная тканевая тёмно-синяя кепка с красной буквой «B» и более раритетная, 1975 года, кепка красная с синими полями, а буква «B» - синяя с белой окантовкой.   Клэр всё это время сидела упираясь спиной в кровать, а ноги были согнуты в коленях, в позе лотоса. А сейчас девушка приподнялась, чтобы отложить просмотренные фотографии на кровать и села на колени, заглядывая в коробку. Бастер, всё это время лежавший на кровати, приподнял морду и потянулся, чтобы понюхать, что это Клэр кинула в его сторону.    —Это его? —девушка спросила, указывая на красную кепку.    —Нет. Это ему подарил Роджер Клеменс, после седьмой игры в матче «Финальная серия лиги 1990». Фред обожал их команду и они с Питером поехали в Куинс наблюдать за игрой. Но «Ред Сокс» проиграли и Фред рыдал. Да так безутешно, что, по словам Питера, Клеменс это заметил и подошёл к ним. Видимо, ему стало жаль пятилетнего  ребёнка, который с таким восторгом наблюдал за игрой и так разочаровался, и поэтому подарил ему свою кепку. Вот, тут даже внутри подписано.    Клэр слушала весь этот недлинный рассказ с изумлением, отображенным в её глазах и на лице. Подумать только, бейсбол был для Фреда всем, почему же он не связал свою жизнь с этим спортом и почему ничего не рассказывал ей?    —А он сам тоже играл?   —Да, как только подрос отдали в команду. У него отлично получалось, был лучшем бэттером. —с гордостью заявила женщина и стала складывать всё обратно в коробку, убедившись, что та уже рассортирована по «дате, ребёнку и событиям».     —Почему он тогда бросил и стал актёром?     Джорджия начала вставать, чтобы поставить коробку в дальний угол комнаты и перейти к следующей, но застыла, услышав этот обескураживающий вопрос.    —Не знаю.    Хозяйка дома бросила одну фразу и вернулась к наведению порядка, так как больше ей сказать было нечего. Она действительно не знала. Просто однажды Фред пришёл домой с тренировки и сказал, что больше заниматься бейсболом не будет. Джо не расспрашивала сына о причинах такого решения и полностью поддержала по двум причинам: во-первых, это негласное правило в их доме, не лезть в чужие дела и всегда поддерживать своего ребёнка. А, во-вторых, этот вид спорт ей никогда не нравился, слишком агрессивный, травмоопасный и грязный. Настирывай после каждой тренировки форму и заклеивай новый ссадины.    —Джорджия, фотографии! —воскликнула бывшая невестка и подняла стопку бумажных воспоминаний с кровати, года та уже задвигала коробку.     Джо взяла их из рук и быстро пересмотрела, в который раз убедившись, что не нужно раньше времени делать множество семейных фотографий с новыми пассиями сына или, в случае если уж никак без фото и отказывать девушке не удобно (ведь не скажешь той: постой в стороне или сфотографируй), то ставить тех с краю, чтобы можно было обрезать не испортив общий снимок. Учитывая, как часто дамы сменяют одна другую, стоило бы выучить это лёгкое правило давно. Но почему-то Джорджия каждый раз надеялась, что теперь уж точно навсегда.    Она привыкла к Клэр и уже считала её своей невесткой, сложно теперь будет от этого отвыкать, но к счастью, Джо не такая сентиментальная. Её отношения с девушками сына оставались в стенах этого дома и дальше не развивались. Как ни крути, но она слишком холодная и отчуждённая для того, чтобы быть лучшими подружками из каждой из них. Звонить, звать в гости, проводить вместе досуг и искать общие точки соприкосновения с каждой новой дамой - нет. Да и как видно, в этом нет смысла, ни одна не задерживается больше чем на год или два. Ну, разве что Клэр. Впрочем, всё было и так понятно и предрешено. Вместе четыре года, а он не делает предложение, хотя давно жаждет семейной жизни и, по его же словам, готов бросить карьеру и стать примерным отцом и мужем.    Джорджия старалась не лезть в отношения Фреда, потому что одно из правил в их доме: «This is not your business» — если тебя лично и твоего благополучия это не касается, значит рассказывать или нет, человек решает сам. Но при этом она, как мама, конечно же волновалась и говорила, что нужно принять уже наконец решение и жить согласно этому. Вот, насоветовала и Фред взял паузу, которая непременно перерастёт в разрыв.    —Клэр, детка, прости, что затрагиваю эту тему. Но ты сказала сегодня, что думала у Фреда кто-то есть, но не нашла подтверждения. У него и сейчас никого нет?    Джорджия правда старалась быть тактичной, насколько вообще это возможно, будучи безумно любопытной и искренне стараясь не совать свой нос в чужие дела. Правило: «This is not your business» — было для неё самым сложным из всех, так как придуманно не ей, а навязано соседкой - психологом, которая утверждала, что у детей, тем более подростков, должна быть личная жизнь и право на тайну. Мол, тогда они и личную жизнь мамы будут уважать. К счастью, соседка давно переехала и больше не поучала Джо воспитывать её собственных детей. Но стоит признать, совет был действительно хорошим, когда были готовы, дети сами подходили и всё рассказывали.    —Я не знаю. Он мне ничего не рассказывает.    Пожилая женщина мысленно себе пометила больше самой не заводить эту тему в разговоре с Клэр и начать допытывать Джеймса, который любитель поболтать, как и она сама, и поэтому обычно сдавал Фреда, сам того не желая и не замечая.    —Пойдём, я налью тебе чаю и поедешь домой.    —Я могу ещё помочь, у меня есть время.    —Нет, я справлюсь и сама. —более настойчиво бросила Джорджия и вышла из комнаты, не оставляя девушки выбора, кроме как идти за ней.    Бастер нехотя встал с кровати, потянулся и побежал за бабушкой, надеясь, что ему перепадёт что-нибудь вкусненькое. Обогнав Клэр, перепрыгивая ступени, он забежал на кухню и устроился возле буфетного шкафа, прямо напротив входа на кухню, так как оттуда открывался лучший вид, было видно всех входящий и всю комнату в целом.

   Мелкие звёздочки медленно вальсировали, как бы спускаясь со сцены, с неба, в зал, к людям, закрывая собой всё пространство, ложась толстым слоем на забытые машины, пустые скамейки и одинокие фонари. Всякого зевающего прохожего заносило снегом, который лип к волосам, меху на верхней одежде, перчаткам, шапкам и шарфам. Помимо людей, он также нападал на деревья и кусты, которые с трудом выносили такую тяжесть и ждали вступления в свои права весны. Этого ждали все, но прекрасно понимали, что ещё месяц, а может и дольше придётся терпеть морозы и редкие, но уже привычные, завывания вьюги.    Весь двор был устлан толстым слоем снега, который лёг на землю всего пару часов назад, сверху уже хлюпающего и тающего предшественника. И теперь они вместе, соединяясь в одно целое, замерзали в ночь и были готовы к резвящимся школьникам, желающим прокатиться по тонкой полоске льда, и хмурым, насупленным взрослым, которые вечно спешат по неотложным делам и вместо очарования погоды видят её недостатки, которые будут ворчать, поскользнувшись на спрятанном, укрытом новым снегом тонком слое льда. Но это не мешало новой порции белых звёздочек не спеша кружиться под фонарём и ярко мерцать, будто неосторожный водитель не справился с подмёрзшей дорогой и просыпал целую фуру блёсток.    Из окон многоэтажек можно было рассмотреть начало пути этих маленьких балерин, в белых пачках, выполняющих немыслимые пируэты, подталкиваемые несносным ветром, желающим им то ли помочь, то ли помешать. Люди слишком привыкли к подобному и стали воспринимать как данность. Лишь малыш, вышедший во двор с отцом, застыл, устремив свои маленькие круглые глазки в небо. Возможно, только один этот пухлый малыш, похожий в своём комбинезоне на неуклюжего пингвины, действительно может оценить красоту мира по достоинству и постичь всё таинство этого танца. Ни его отец, явно не желающий здесь находиться и утомлённый не только семейной жизнью и работой, но и жизнью в целом, стоящий чуть поодаль от своего отпрыска и докуривающий уже тлеющую сигарету, ни, с трудом ковыляющая в сапогах на шпильках и проваливающаяся по секундно, женщина с большими сумками, полными продуктов, ни молодой парень, сгорбившийся под тяжестью бремени учёбы, торопящейся поскорее домой, чтобы лечь спать или играть до утра, ни кто бы то не было ещё не сможет с таким же восхищением наблюдать за снегопадом, как этот наивный малыш со снеголепом в руках.    Никто. И София не была исключением. Как бы она не любила снег, как бы она им не восхищалась, возможно, даже не меньше того пингвина во дворе, сейчас её глаза были прикованы совсем не к окну. Себя не помня от любви, девушка заливалась смехом, так что начинало сводить щёки и скулы. Её глаза, похожие на две чёрные большие и круглые пуговички, сияли, а щёки пылали краской, не то от выпитого вины, не то от жара вспыхивающих и по минутно усиливающихся чувств.    Все доводы преступности их любви сейчас меркли и казались до безумия надуманными, притянутыми за уши. Потому что вот, ОН, сидит перед ней и рассказывает какие-то забавные истории, которые, конечно, София не запомнит, но запомнит, что ей было здесь хорошо. Она и сейчас почти не слышит его слов, но слышит стук своего сердца. От волнения мысли в её голове переплетаются, путаются и затягиваются в узлы. Софа не сможет связать и двух слов на английском, если понадобится говорить. Но к чему слова? Сейчас они тот самый третий лишний, потому что даже не понимая сути сказанного Фредом, девушка чётко знает, она счастлива. В этой отвратительно обставленной квартире, с маленькой кухней и громадным залом, с тем самым зелёным чудовищем, именно здесь она впервые за последние месяцы живёт и наслаждается моментом, а не существует, ожидая конца дня.    Фред замолкает, улыбка не сходит с его лица весь вечер. Он не знает, что будет завтра или даже через полчаса. Возможно, София уйдёт и этим всё кончится, между ними вновь будет пропасть. Но зачем об этом думать, если сейчас она рядом и явно не собирается убегать и жаться по углам, пряча свои влюблённые глаза.    Разве может быть сейчас хоть что-то важнее друг друга для этих двоих? Даже если сейчас с неба начнут убегать звёзды, падая и пытаясь скрыться на земле, даже тогда они этого не заметят, так что тут можно сказать об обычных снежинках? Один только малыш, для которого сейчас всё волшебство, завороженно смотрит в чёрную бездну, из которой выходят балерины, и не подозревает, что сейчас, папа потушит вторую сигарету об край металлического мусорного контейнера, выкинет остатки и потащит пингвина домой отогревать, взяв за капюшон, так как тот будет сопротивляться и вырывать руку.