Глава 17

Ко мне пришли работницы с глупой счастливой улыбкой, словно они самые дорогие дизайнеры и визажисты, и рады мне угодить только из-за того,что им пригрозили смертью,в случае оплошности. С собой они принесли платье на выход и кучу какой-то косметики, от которой меня едва не стошнило.

Они хотели разукрасить меня как клоуна, судя по всему, когда одна из них начала с интересом смотреть то на моё лицо, то на чёрные и какие-то блестящие тени.

Понятие не имею, как их вообще пустили ко мне, если особняк Бестужева был спрятан в гуще леса. Не все знали сюда дорогу, никого постороннего не пускали. Похоже, «дорогой мой муж» очень доверяет этим женщинам, раз решил, что может меня показать им, а уж тем более какие-то незнакомым людям, к которым мне нужно идти на ужин и изображать счастливую молодую жену, которая млеет от одного лишь взгляда взрослого, самодостаточного, и чего таить, шикарного мужа. Мужа, это громко сказано. Для меня, если брак, то должен  быть настоящим, а не фальшивкой. Должна быть любовь и уважение.

— Давайте сделаем смоки-айс. Что думаете об этом? — учтиво спросила, похоже, самая главная из женщин.

Никогда не понимала суть этих названий, как и названия. Мне было не очень интересно, и если бы мама частенько так не красилась, то, наверняка, я бы ни черта не поняла. Мама любила краситься, хотя в этом не было необходимости, ведь она была красавицей и без всей этой штукатурки. Ещё мама любила ярко краситься, словно идёт на дискотеку, а не сидит, чаще всего, дома. От одного вида розового или ярко-голубого начинает внутри мутить.

— Нет уж, такое делать не нужно. Не хочу.

— Тогда, может, у вас есть какие-то предпочтения?

Предпочтения? Да, были. Ничего не делать со своим лицом. Не знаю, насколько правдивы были слова матери, но она всегда говорила мне, что я очень красивая и что я вся в неё. Возможно, все матери так говорят, потому что для матерей нет не красивых детей?

— Что-то естественное. Чтобы косметики было по минимуму.

Женщина не очень была довольна, но сделала так, как я сказала. Пока мне делали макияж, кто-то вошёл в комнату и лёгкими шагами подошёл к столу, где сидела я, и положили что-то на стол. Я не видела ничего из-за того, что мне начали наносить светлые бежевые тени на веки. Поэтому только прислушивалась, часто хорошо слыша глупые и бессмысленные перешептывания девушек.

Когда сказали, что все готово, я открыла с некой радостью глаза. Это не было неприятно, но долго сидеть на одном месте не могла. Не привыкла. Хотелось все время походить, чтобы на ноги лишний раз не напала судорога. С детства этим страдаю и от этого мучаюсь.

Быстро поблагодарив, я сразу обратила внимание на стол, на котором лежала бордовая маленькая коробочка. Я задержала дыхание, потянувшись за ней и открывая её. Вокруг послышалось аханье. По краях с двух сторон кольца был рассыпан жемчуг, внутри покрыт несколькими маленькими сверкающими камушками, а по средине большой мендальной формы бриллиант. Я и сама была в шоке. По-моему, Бестужев что-то говорил за то, что я должна надеть кольцо на безымянный палец, когда буду куда-то идти. Сейчас же это случай — встреча со знакомыми Глеба.

Зачем такой дорогой? Неужели ему так хочется показать, что для жены ничего не жалко? И он может положить хоть свет ей под ноги. Я хмыкнула от этой мысли, но все же надела на палец. Это было чертовски странно. Чувствовать именно на этом пальце кольцо, когда вроде ещё не так давно смотрела на обручальное кольцо мамы.

Считай теперь и я жена. Так же, как и раньше была она. Лишь мужчины и судьба нас отличают от друг друга.

Не успела надеть кольцо, как меня потянули одеваться. Три наряда. Три пары туфель. Каждые по своему были шикарные, однако я не хотела наряжаться. Не хотела, чтобы на меня обращали много внимания. От яркой одежды мне казалось, что я буду похожа на попугая. Поэтому выбрала классический чёрный. Чёрный подходит ко всему.

Я так же искренне не понимала, как буду ходить в таких же чёрных туфлях на тонкой, весьма длинной шпильке. Временами я могу упасть и в простой обуви, что уж говорить о тонкой шпильке. Если Бестужев ведёт меня, чтобы опозорить, то у него это хорошо выходит.

Мне помогли надеть чёрное теплое пальто. Самое время уже спускаться на выход. Живот начинает ныть от переживаний, но я пытаюсь успокоиться, когда приближаюсь к Бестужеву, спускаясь медленно и аккуратно по ступенькам.

В уме я считаю колличество ступенек, колличество которых знаю уже, как месяца два. Лишь бы отвлечься. Лишь бы забыть, что я на каблуках, что я иду к мужчине, к которому, кажется, на свой страх и ужас, что не совсем равнодушна. Какая глупость! Это же самая глупая мысль и ситуация, которая прийти мне в голову и вправду произойти.

Дана, чёрт возьми, ты просто никогда не видела парней своего возраста, у тебя никого нет, а этот мужчина тебе помогает, вот ты и думаешь о нём в таком ключе!

Сегодня мы слишком похожи. Каждый в своих мыслях, каждый одет полностью в чёрное, словно мы идём на похороны, ей-богу! Каждый таит свои мысли и тайны, которые страшно будет узнать.

Если бы я знала, что как пойдёт вечер дальше, а уж тем более моя жизнь — никогда бы не спускалась с мыслью, что этот мужчина, мой законный муж, может мне нравится. Иначе бы жалела всю жизнь...

— Готова? — хрипло спросил Глеб и схватил меня за руку, задумчиво посмотрев и теребя кольцо на безымянном пальце...