Глава 6. Вернон Дурсль посещает «Гринготтс».

Вернона Дурсля разрывали крайне противоречивые чувства. С одной стороны, смуглые зубастые карлики, владеющие волшебным банком — это куда более ненормально, чем просто волшебники. Петунья сказала — «гоблины». Вернон представлял гоблинов совсем не так. С другой стороны, они явно разбирались в своем деле, а профессионализм мистер Дурсль ценил.Да что говорить, после мгновенного перемещения, после лицезрения горящих каминов и выпрыгивающих из огня ведьм, после новости о том, что его племянник лежит в волшебной больнице с диагнозом «темное проклятие» — слава Богу, Петунью уверили, что это хотя бы не заразно! — слова «процент за пользование сейфом», «управление трастовым счетом» и «распоряжение на проведение аудита» действовали на него не хуже дозы успокоительного.— Так вы говорите, у мальчишки есть сейф, но брать оттуда деньги до совершеннолетия он сможет только на учебу? — подвел итог Вернон. — Что ж, и это не так уж плохо. В наше время образование стоит дорого. Хотя, как по мне, довольно странно обеспечить ребенка средствами на учебу, но оставить его без гроша до школы.— Этот вопрос мы решим, — твердо пообещал их собеседник. Мистер Грамбл, поверенный семьи Поттеров. Странные у волшебников поверенные. — Видите ли, тут имеет место противоречие традиций и сложившейся ситуации. Гарри Поттер должен был оказаться под опекой крестного, волшебника из старого и богатого рода, и проблем финансирования не возникло бы в принципе. Но Сириус Блэк попал в Азкабан, и ответственность за ребенка взял на себя Альбус Дамблдор. Взял, обратите внимание, добровольно и безоговорочно. Согласно традициям, это означает, что он берет на себя все проблемы, ничего за это не требуя. Все! Финансы, воспитание, благополучие, даже наставничество, если мальчик того захочет.Петунья многозначительно кашлянула.— Вот именно, — кивнул ей в ответ мистер Грамбл. — Дамблдор сделал очень широкий жест, а так как его репутация безупречна, никто не усомнился. Более того, это решение приветствовали! Покровительство сильного волшебника многое дает ребенку. Разумеется, никто и подумать не мог, что беспомощный ребенок очутится у магглов, да еще и отягощенный темным проклятием вместо разумной помощи и финансовой поддержки.— Ваш Дамблдор просто мошенник, — возмущенно фыркнул Вернон. — По нашим законам его бы засудили, а на выходе из суда честные люди закидали бы гнилыми помидорами! Обокрасть сироту!— Факта кражи не было, — возразил гоблин. — Дамблдор не претендовал на деньги Поттеров. Но злоупотребление доверием — безусловно. Спекуляция на имени ребенка и пренебрежение его интересами. Неоказание помощи и… хм, как бы это сформулировать… отсечение самой возможности получения квалифицированной медицинской помощи, поскольку магглам в Мунго никак не попасть.— И все это сойдет мерзавцу с рук? Гнилой у вас мир, если так, вот что я вам скажу!— Я тоже думаю, что этому миру не помешала бы добрая встряска, — оскалился гоблин. — Беда в том, что у людей и встряски все такие же глупые, как они сами. То Темный Лорд, то Мальчик, который выжил, то чемпионат по квиддичу. Поверьте, мистер Дурсль, если мы сейчас с умом обнародуем факты, скандал получится шумный. Но вопрос, нужен ли нам скандал? Шумиха в прессе, вопиллеры, предложения усыновить бедного сиротку, продиктованные политической выгодой, назойливое внимание и ноль дивидендов.— Вот уж чего нам точно не нужно, так это внимания всяких… — «ненормальных» Вернон успел проглотить, вместо этого лишь красноречиво пошевелив пальцами. Впрочем, похоже, что гоблин его понял: уж очень согласно ухмыльнулся.— С юридической точки зрения ситуация неоднозначна, но мы можем трактовать ее «де факто». Гарри Поттер не просто единственный наследник, он последний из рода Поттеров, а его жизнь у магглов препятствует овладению наследием и грозит угасанием магии рода. Следовательно, Альбус Дамблдор, отдав ребенка вам, поступил вразрез не только с его интересами, но и с интересами рода Поттеров. С другой стороны, вы показали себя защитниками ребенка и его истинной родной кровью. Иначе вы просто не смогли бы попасть сюда, не увидели бы закрытый для магглов вход. Итог очевиден, не так ли? — гоблин зубасто улыбнулся. — Семья магглов оказалась для Гарри Поттера лучшими опекунами, чем великий волшебник Альбус Дамблдор. С того момента, как Петунья Дурсль, урожденная Эванс, с Гарри Поттером на руках прошла в Косую аллею, официальные опекунские права перешли ей, и да будет так.Мистер Грамбл выдержал небольшую паузу, и ни Вернон, ни Петунья не нарушили сгустившегося в кабинете молчания. По правде сказать, было в этой тишине нечто торжественное, такое, что проняло даже приземленную душу Вернона Дурсля. Как будто то самое волшебство, которое он привык презирать, вдруг проявило себя не в идиотских шуточках Поттера и его дружка, не в заносчивости Лили Эванс, не в подброшенном на крыльцо, словно бездомный щенок, племяннике, а в чем-то действительно величественном, глобальном, равнодушном к людским слабостям и к людской гордыне. Впервые в жизни Вернон Дурсль почувствовал себя ничтожной песчинкой на берегу океана. Но чувство это не унижало, потому что перед приоткрывшейся ему силой такими же песчинками были и возомнивший о себе Дамблдор, и умнейший мистер Грамбл, и любой из живущих и живших когда-то.— Да будет так, — шепотом, словно в трансе, повторила Петунья.И наваждение рассеялось. Обстановка в кабинете мистера Грамбла снова стала исключительно деловой, а сам гоблин удовлетворенно кивнул и заговорил снова.— Итак. Семья Поттеров, поверенным которой я имею честь быть, относится к старинным магическим родам. Хотя у Поттеров нет приставок «древнейший» и «благороднейший», но это лишь потому, что наследование не всегда происходило по основной ветви рода. Впрочем, генеалогия вряд ли вам интересна. С практической точки зрения куда важнее разобраться во взаимоотношениях последних поколений.На столе перед Дурслями развернулся пергамент с родословным древом, и когтистый палец мистера Грамбла обвел три имени: Чарлус, Дорея Блэк и Джеймс.— Дед вашего племянника, Чарлус Поттер, был женат на урожденной Блэк. Чарлус и Дорея не столько любили друг друга, сколько уважали. Это был брак, основанный на родстве магии, то есть призванный усилить род в наследниках. Вряд ли вам будут понятны детали, скажу только, что родовые умения Поттеров должны были усилиться от вливания крови Блэков. Думаю, так и произошло, но Джеймс не раскрыл свой потенциал. Самоуверенный, крайне избалованный наследник занимался чем угодно, но не изучением семейного наследия. Джеймс был талантлив, но бестолков. Любой мальчишка в детстве шалит, но когда детские шалости затягиваются… — гоблин осуждающе покачал головой. — Полагаю, ошибкой Поттеров стало то, что они приняли у себя ушедшего из дома Сириуса Блэка. Молодые люди влияли друг на друга не так, как следовало бы наследникам уважаемых родов, и в итоге оба пренебрегли и наследием, и положением в обществе, и честью своих семей.— Вы о его браке с Лили? — спросила Петунья, на мгновение поджав губы. — Я слышала это: «всего лишь магглокровка». Они презирали нас. Даже Поттер, и я, право, не понимаю, зачем тогда было жениться?— Поттер был искренне увлечен вашей сестрой, миссис Дурсль. А он привык получать желаемое.— И из-за этого его лишили наследства?— Чушь! — выплюнул гоблин. — Не удивлюсь, если вы слышали это от самого Джеймса Поттера. Он предпочитал такую трактовку, выставляя себя пострадавшим за любовь и некие абстрактные «прогрессивные взгляды». В то время и в его круге общения это было модно. Но Чарлус и Дорея приняли бы в семью Лили Эванс, если бы Джеймс привел ее по всем правилам, согласно традициям! В браке волшебника из старого рода с магглокровкой нет ничего предосудительного. Свежая кровь полезна роду. Нет, дело не в этом. Джеймс пренебрегал наследием. В традициях рода Поттеров — обучение на Мастера, тонкая работа с магией, а не беготня с палочкой наперевес и политические игры. Джеймс Поттер и Сириус Блэк ввязались в политические игрища Альбуса Дамблдора, именно это послужило причиной изменения завещания Чарлуса Поттера. Наследник Поттеров не должен быть марионеткой ни Дамблдора, ни кого-либо еще!— И тут Дамблдор, — пробурчал Вернон. — Так что там с завещанием? На что может претендовать Гарри?— На все, если покажет себя достойным наследником. — Мистер Грамбл снова выдержал паузу. — Пока что я, как представитель интересов рода Поттеров, беру на себя ответственность за частичное введение Гарри Поттера в наследство. Гарри и вы, как его опекуны, получите доступ к личному сейфу Дореи Поттер. Дорея оставила его для возможных внуков или правнуков, запретив сыну доступ к этим средствам, и именно сейчас условия для расконсервации сейфа оказались выполнены. То есть, — пояснил гоблин, заметив красноречиво вопросительный взгляд Петуньи, — потомок Поттеров оказался в угрожающем положении, и у него нет опекуна-мага, готового и способного его защитить.— Разумная формулировка, — пробормотала Петунья.Гоблин кивнул:— Дорея отличалась несколько параноидальной предусмотрительностью. Кроме этого сейфа, примерно с такой же формулировкой в ее завещании фигурирует защищенный дом в маггловской части Лондона. Учитывая опасность для Гарри Поттера и его приемной семьи, я полагаю разумным ввести вас во владение немедленно.Жестом заправского фокусника мистер Грамбл развернул невесть как оказавшийся в его руках свиток.— Понадобится капля вашей крови, миссис Дурсль. И вашей, мистер Дурсль, чтобы включить в схему защиты вас и вашего сына.По капле крови было добыто и капнуто на пергамент, и Вернон предпочел не задумываться о том, как это примитивное действо могло обеспечить защиту им и Дадли. Он вообще предпочел не вникать в ту часть обрушившейся на него информации, которая подпадала под категорию «ненормальности». А вот о сейфе этой самой Дореи поговорить нужно было.— Кхм, — прокашлялся он, — мистер Грамбл. Прошу уточнить. Сколько, собственно, в том сейфе, к которому вы допустили Гарри, и каковы условия использования средств? Должны ли мы с Петуньей завести собственный сейф для возможных трат в вашем мире? В каком статусе дом, в который вы нам предлагаете переехать? Он числится в нормальном мире? За него выплачены налоги и все прочее, у него есть почтовый адрес, туда проведен телефон и телевещание?— Действительно, — спохватилась Петунья. — Защита это хорошо, но я бы не хотела остаться без связи с внешним миром.— Дом настроится на ваши потребности, — уверил гоблин. — Если хотите, возьмите с собой нашего мистера Брауна, он поможет вам с переездом и ответит на вопросы. Что же касается сейфа, мы проверим это на месте. Прошу вас, мистер Дурсль, миссис Дурсль, следуйте за мной.В том, что произошло дальше, Вернон предпочел бы не признаваться никому, даже Петунье — хоть она и была с ним и, похоже, чувствовала то же самое. Вернон как будто попал снова в детство, только не в то чинное, благопристойное детство, в котором нужно было учиться и хорошо себя вести, а самым рискованным приключением было огреть старшеклассника поперек спины суковатой палкой и удрать подальше. Нет, захватывающий спуск в гоблинской тележке в глубину полных золота пещер — это было нечто из затаенных и сокровенных детских фантазий, и никакие, самые крутые русские горки и рядом не лежали с этим аттракционом! Тем более, что это и не аттракцион, здесь все всерьез — и гоблин, и пещеры, и золото, и даже дракон, мелькнувший в сумраке провала, через который тележка перепрыгнула с разгону.Петунья пошатнулась, вылезая из тележки, трясущимися руками поправила прическу, но ничего не сказала. Вернон тоже молчал, потому что на язык рвалось не «как себя чувствуешь, дорогая?» и тем более не «вы, наверное, избавляетесь от слишком докучливых клиентов, сбрасывая их в пропасть на полном ходу под видом несчастного случая?», а что-то совершенно детское, глупо-восторженное и маловразумительное: «Вау, круто!», или «Ты видела, Пет?!», или, на худой конец, «Мистер Грамбл, у вас там в пропасти в самом деле сидит дракон?! Настоящий?!»Мистер Грамбл тем временем достал крохотный золотой ключ и отпер сейф.— Встаньте на пороге и подумайте о Гарри, — сказал он.Думать о Гарри? Вернон нахмурился. Мало он думал о мальчишке дома? Банк — место для того, чтобы решать деловые вопросы, и если о средствах племянника здесь говорить уместно, то о самом племяннике — зачем? Он же не думает о Дадли, подписывая очередной контракт, или о Петунье, выплачивая страховку за дом. Дело есть дело, семья есть семья. Но все же он постарался, даже глаза зажмурил, представляя себе племянника. И вспомнил почему-то не таким, каким видел сегодня утром, хнычущим на руках у Петуньи, а в то, самое первое, утро. Как Петунья вытирала кровь с его лба и обрабатывала перекисью ранку, как мальчишка замирал и вздрагивал то и дело, и как потом тихо сидел в манеже рядом с Дадли, пока Вернон объяснялся с полицией.— Теперь заходите, — разорвал его мысли скрипучий голос гоблина.— О, Господи, — первой сделав шаг вперед, выдохнула Петунья. Вернон торопливо шагнул следом.Сказка и не думала заканчиваться. «Определенно, если есть драконы, то и груды золота выглядят уместно», — подумал Вернон. А золота здесь действительно были груды — россыпь больших, мягко сверкающих в свете факела монет, небрежно сваленных прямо на каменный пол.— Сколько здесь в фунтах? — внезапно охрипнув, спросил Вернон. — И могу ли я вложить их в дело?— Если у вас есть идеи насчет инвестиций, буду рад обсудить, — отозвался мистер Грамбл. — Здесь пятьдесят тысяч галеонов. Официальный курс к фунтам — один к пяти.— Нонсенс! — Вернон не сумел сдержать возмущенное фырканье. — Золото стоит дороже. Какая это проба?— Вопросы конвертации мы тоже можем обсудить, — с опасной вкрадчивостью заверил гоблин. — Только прошу вас, мистер Дурсль, миссис Дурсль, даже не прошу, а настаиваю, не поднимайте этот вопрос в разговоре с волшебниками.— Хотите сказать, эти снобы в дурацких балахонах знать не знают, сколько на самом деле стоит золото? — Вернон вдруг расхохотался, хотя к подобному выражению чувств был совсем не склонен. Он смеялся, фыркая в усы, вытирая слезы тыльной стороной ладони и снова заходясь в хохоте, пока Петунья не затрясла его что есть силы. — Ох. Простите. Кажется, слишком много впечатлений, — Вернон достал смятый носовой платок, тщательно вытер лицо, еще раз фыркнул, борясь со смехом, и повернулся к гоблину: — Разрешите пожать вашу руку, мистер Грамбл. Поверьте, не в моих привычках доводить до высокомерных идиотов тот факт, что они идиоты. Однажды в молодости я попробовал, и мне не понравилось. Буду искренне рад обсудить с вами все те мысли, которые вызывает у меня лежащий без движения капитал.— Думаю, мы с вами найдем общий язык, мистер Дурсль, — гоблин зубасто ухмыльнулся и крепко пожал протянутую ему ладонь.