31. Это выживший мальчик.

Песня главы: Placebo - My Sweet Prince

Даника — это яд. Она сама не понимает насколько прекрасна, и какой разрушительной силой обладает её внутренний свет и внешняя красота.

Ривер теряет над собой контроль. Он забывает кто он и откуда. Он просто материя из эмоций и физических чувств. С каждым прикосновением, с каждым поцелуем Даника уносит его всё дальше и дальше — от реальности и от мира его галлюцинаций. Он больше не видит озлобленного брата-близнеца, что истекая кровью даёт свои переполненные агрессией наставления, он больше не слышит материнского шепота, ветром напевающего старинные колыбельные, не чувствует костлявые пальцы отца, что плотно обхватывали его бледную тонкую шею в самые страшные моменты эпилептических припадков.

Если бы он только знал, что именно физическая близость с Даникой станет таким мощным  лекарством, он бы давно забросил свои жалкие планы мести. Не стал бы посещать нудные сеансы с Анамарией, которая лишь жаждет мужского внимания, не работал бы в чёртовом ночном клубе, не смотрел бы на омерзительного Леона.

Даника действует на него как сильнейший наркотик. Она заставляет его забыть обо всем и погрузиться в мир собственных кислотных грез. Будто под действием ЛСД — все его чувства обостряются. Краски становятся ярче, зрение лучше, звуки четче и громче. Риверу кажется, что отныне ему подвластно всё в этом мире.

И в данную секунду они любят друг друга больше чем кто-либо. Они лишь сгусток энергетики без прошлого и родственных связей.

— Ривер, не бросай меня, — шепчет Даника, оставляя поцелуй на его ключице, после чего он впивается в её губы и продолжает целовать.

— Я бы всё отдал, лишь бы родиться другим человеком, — задыхаясь отвечает парень, когда тонкие пальцы Даники притягивают его за волосы ближе.

— Не говори так, ты совершенство, — улыбается девушка.

— Ты ничего не понимаешь, Даника, ничего не знаешь...

— Да какая уже разница...

***

Впервые за долгое время в дом проникает утренний свет. От такого явления Ривер морщится, но тем не менее чувствует себя живым.

— Почему ты вдруг решила открыть окна? — слегка улыбнувшись спрашивает он.

— Не знаю. Я чувствую себя лучше, — отвечает Даника, которая словно расцвела — жуткие синяки под глазами исчезли, во взгляде блеск, на лице не фальшивая, человеческая улыбка, а не потерянная ухмылка манекена.

— Я тоже, — Ривер сам того не осознавая смутился. Ему вновь захотелось дотронутся до неё. И не выдержав он подошел ближе и заключил её в свои объятия. Неловко, непривычно, но так приятно.

В конце концов он сам позволил себе полюбить её. Единственное, чего боялся Ривер, так это то, что его затянет. Впрочем сейчас его это и не волновало. Он так молод, чтобы постоянно жить в ненависти и одержимости, а жизнь так коротка и непредсказуема. Его родные тому доказательство. Жизнь совсем молодого мальчика оборвалась за несколько минут, а ведь Скай и думать не мог о таком. Жил себе на полную, радовался, брал лучшее, о смерти или негативе даже мыслей не держал. А сейчас вечно молодой и прекрасный близнец повзрослевшего Ривера —  лишь гниющая плоть на глубине пяти метров под землей.

Нужно жить.

Нужно ловить момент.

Любить.

«Carpe Diem» — как часто повторялось в одном из его любимых фильмов — «Общество мертвых поэтов».

Только как быть дальше? Что сказать Индии? Как признаться Анамарии? Стоит ли рассказать об этом Эмилио?

Ведь все эти чувства вспыхнули вовсе не за одну ночь. Всё то время, что он общался с ней, Ривер подавлял их сам того не замечая. Сознание играло с ним дурную шутку. Образы семьи, лицо Колфилда, приступы эпилеспии, ночные кошмары и воспоминания... Но Даника победила.

Внезапно девушка отстранилась от Ривера, беря телефон в руки.

— Что случилось? — спросил он.

— У меня более сорока пропущенных от Кристины. Какого чёрта ей нужно... — нахмурившись ответила она, просматривая звонки в телефоне. — Я наберу ей.

Ривер лишь молча кивнул и придвинув к себе пепельницу закурил.

Гудки длились не менее трех секунд. Кристина моментально ответила на звонок.

— Даника! Какого ты меня игнорируешь?! — словно в порыве истерики спросила Кристина. — Я тебе миллиард раз набрала, ты хоть ответить могла! Боже мой, я так боялась...

— Кристина успокойся, у меня всё нормально. Пора бы уже привыкнуть к тому, что я не всегда хочу или могу отвечать на ваши с Леоном звонки... — устало проговорила Даника.

— Как это «успокойся»?! К чему привыкнуть-то?! Господи, если бы ты знала какая у меня истерика была! Я думала ты что-то с собой сделала... Я же тебя знаю... Эти твои порывы...

— Кристина, хватит. О чем речь? Я не могу сейчас разговаривать... — беседа начинала действовать Данике на нервы.

— Хорошо! Ладно... Я... Я всё понимаю. Ты хочешь побыть одна, но... Как ты себя хоть чувствуешь? Если тебе нужна помощь, только скажи, ладно? И знай, что я ни за что тебя не осуждаю... — ей показалось, что на том конце провода Кристина плакала.

— У тебя всё нормально? — нахмурилась Даника.

— Это я у тебя должна спрашивать... — вздохнула Кристина.

— Всё прекрасно, — неуверенно ответила девушка.

— Хорошо. Набирай когда захочешь поговорить... — после этих слов послышались гудки.

Пожав плечами Даника положила телефон на стол.

— Что случилось? — спросил Ривер, выдыхая идеально ровные кольца дыма.

— Кристина... Мне кажется она что-то употребляет. Неадекватное поведение... — всё еще задумчиво отвечала Даника.

— Не удивительно. Она же каждую ночь в этом клубе торчит. Они там через одного употребляют, — с неким отвращением сказал Аккерман.

— Она вообще склонна ко всяким неосознанным действиям. Помнишь Леона? Мой брат, я вас вчера познакомила. Вот она в него влюблена до безумия. Привлекает внимание всеми возможными способами. И я даже не знаю как ей сказать, что Леону она не особо-то и нужна... В общем, всё так запутанно.

— А в неё Эмилио влюблен. Глаз с неё не сводит каждый раз когда она приходит в клуб,  — усмехнулся Ривер, смахивая окурки в пепельницу.

— Правда? А он хороший парень, жаль что Кристина не смотрит на него, — с грустной улыбкой ответила Даника.

Еще несколько минут они просидели в тишине, смотря друг на друга с волшебными чувствами во взгляде.

— А ты, Даника... Ты любишь своего брата? — вдруг спросил Аккерман.

— Леон замечательный, на самом деле. Про него много всяких слухов ходит, но в душе он самый добрый и заботливый человек из всех кого я знаю. Иногда он позорит меня, особенно когда немного пьян, вот как вчера например, но он очень безобидный. И он с легкостью может пожертвовать всем, ради тех, кого любит. Ему все равно на мнение окружающих. Правда, — с добротой ответила девушка, перебирая пальцами по столу, словно она играет на невидимом фортепиано. — А почему ты спросил? — подняв на него свои изумрудные глаза, Даника задала вопрос в ответ.

Ривер задумчиво взглянул в окно, делая очередную затяжку.

— Не знаю. Просто интересно стало...

— Понятно... — так же задумчиво сказала она.

Внезапно телефон вновь зазвонил. На этот раз на дисплее высветилось имя Леона.

— О, а вот и он... — слегка раздраженно прошептала Даника, отвечая на звонок. — Леон?

— Даника, ты где?! — голос его звучал взволнованнее обычного.

— Всё нормально, я дома у друга... — на слове «друг» Даника остановилась. Как ей следует теперь называть парня, в которого она влюблена?

— Нормально? Чёрт, не вздумай ничего с собой делать. Скажи мне адрес и я тебя заберу! Только не сбегай, я знаю, что ты сейчас думаешь, но пожалуйста, не совершай ошибку! — с агрессией прошипел Леон.

В этот раз Даника не выдержала. То Кристина, то брат... Они там что, коллективно приняли наркотики?

— Леон, да вы меня достали! Хватит звонить и нести бред! Я впервые тебе искренне говорю, что у меня всё, чёрт возьми, замечательно! — крикнула она.

— Какой, бл*ть, замечательно?! Ты сама хоть понимаешь, что несешь?! Даника, ты хоть осознаешь, что сегодня утром ты самая обсуждаемая тема нашего уродского городишки?! Думаю, что да! И родители, понимаешь, родители теперь тоже знают! Ты, конечно, взрослая девушка, но ты понимаешь, что творишь?! Совсем с ума сошла! — орал Леон в ответ.

Глаза Даники расширились от удивления.

— Леон! Остановись! О чем ты говоришь?! — испуганно спросила она.

— О чем я говорю?! Будто ты не знаешь...

— Нет! Я клянусь! Объясни мне, что тут происходит! Мне уже Кристина с утра звонила и несла какой-то бред! Но я ни черта не понимаю! — вновь кричала она.

В ответ тишина. Она лишь слышит его дыхание. Прерывистое. Он нервничает, и очень сильно.

— Я не знаю... Я... Слушай, для начала скажи мне адрес... — вздохнул Леон, пока Даника проговаривала название улицы и номер дома.

— Так ты мне скажешь, что происходит?

— Просто открой facebook... И держи себя в руках, я скоро приеду... — с этими словами он положил трубку.

Трясущимися пальцами Даника забивает пароль, чтобы войти на свою страницу.

Ривер непонимающе смотрит на неё и её реакцию.

А вся лента забита фотографиями и видео со вчерашней ночи... Нет, не той, что была в клубе, а той, что была в доме Ривера...

По щекам начинают стекать слезы, Даника не может контролировать себя.

— Что такое? — испуганно спрашивает Ривер, скидывая остаток сигареты в пепельницу.

Даника хочет ответить, но не получается. Она лишь молчит.

— Даника! — вновь зовет Ривер.

Множество просмотров и комментариев. Омерзительные заголовки и куча лайков.

«Сестра Леона Колфилда трахается с нищебродами»

«Элитная шлюшка для малоимущих»

«Даника Колфилд решила заняться благотворительностью для бывших работников в сфере услуг»

Она с ужасом закрывает рот ладонью, но ей не удается сдержать рвоту, а из глаз продолжают брызгать слезы.

Не выдержав Ривер подхватывает её под руки и тащит к раковине, чтобы умыть холодной водой.

— Да прийди же ты в себя! — вытирая её лицо, он одновременно пытается вырвать телефон из рук, но она слишком крепко сжимает его в своих ладонях.

Наконец-то Аккерману это удается. Он не сразу осознает происходящее.

— Бл*ть... — шепчет он, смотря ленту переполненную его откровенными сценами с Даникой.

Неожиданно девушка срывается с пола и накидывается на Ривера, пытаясь расцарапать его лицо.

— Предатель! Чёртов предатель! Зачем ты это сделал?! — захлебываясь собственными слезами, она бьет его что есть силы.

Правда у Ривера сил больше и ему с трудом, но удается сдержать её.

— Я клянусь! Я тут ни при чем! Я понятия не имею, кто мог это сделать! — кричит Ривер в ответ.

— Серьезно?! И тебя не смущает, что снято это прямо в грёбанной комнате?! Не за окном, не из чужого сада, это снято в твоей, сука, комнате!!! — кричит Даника, не скрывая злости.

И тут к Риверу приходит жуткое осознание. А ведь Даника права. Это снято не где-то издалека, за пределами дома. Тот, кто всё это снимал, находился с ними в комнате.

— Какого чёрта... — в ужасе шепчет Ривер, отпуская Данику, что безнадежно продолжает его бить. — Слушай, Даника! Я честно не знаю кто это сделал, но я не имею к этому ни малейшего отношения!

— Леон же убьет тебя прямо тут! — продолжает кричать она.

— Я не знаю, кто мог зайти в мой чёртов дом! Мы были закрыты! Я клянусь всем, что у меня есть, — отчаянно убеждал Аккерман, на что в ответ у Даники появилась злая усмешка на лице.

— Всем что у тебя есть? Да тебе в таком случае и нечем клясться, тварь! Ты хоть понимаешь, что ты мне своей тупой забавой жизнь испортил?! Нет! Ты ни черта не понимаешь! Для тебя это шутки! Ты тупой задрот, лживый мудак! Я ненавижу тебя! Как я могла...

В этот момент Ривер замахивается, но вовремя себя останавливает, а на глазах появляются слезы. Она бьет по самому больному. Так легко. Так отчаянно. Ей ничего не стоит смешать его с землей. Точно так же, как и её брату, который выбил дверь в дом.

— Ты труп! — кричит Леон с порога, бросаясь на Ривера.

Тут их силы неравны. Ривер намного меньше Леона. Он более низкий, по-девичьи хрупкий, Леон способен удавить его одним ударом. И если бы у Ривера было хоть какое-то желание противостоять ему, он бы сделал это, но слова Даники удавили его.

От сильного удара по голове он падает на пол. В глазах темнее, тело начинает непроизвольно дергаться. Но Леон продолжает наносить ему удары ногами.

— Он что, блюет что ли?! — с отвращением Колфилд ударяет его ботинком по лицу, но Даника вовремя сдерживает его.

— У него эпилепсия, перестань! Он же может захлебнуться или умереть от удара! — кричит она, и со слезами и страхом опускается перед Ривером и кладет его голову к себе на колени, придерживая его так, чтобы он не убил себя сам.

Леон не в силах продолжать эту борьбу. Он не хочет находиться здесь.

— Всё, оставь его и идем в машину, — нервно говорит он.

— Нет. Его нельзя бросать.

— Ты сама слышишь, что говоришь?! Эта мразь опозорила тебя на весь город, а ты нянчишься с ним как с ребенком! — кричит Леон, еле сдерживая себя, чтобы не зарядить пощечину сестре.

— Леон. Посмотри на его лицо. Взгляни. Прошу.

— Отвали, идиотка.

— Это Ривер. Ри-ве-р, — по слогам проговаривает она, будто пытается напомнить Леону о каком-то старом друге.

— И что?

Она уже не смахивает слезы с лица, позволяя им капать прямо на бьющегося в конвульсиях Ривера.

— Смотри, — она слегка оттягивает длинные волосы цвета вороньего крыла, открывая взору блондинистые корни. — Ты же знаешь. Ты знаешь, Леон, — заикается она.

Колфилд не говорит ни слова.

— Это выживший мальчик... — шепчет она.

Леон в ужасе закрывает лицо ладонями, а Даника продолжает придерживать Ривера, успокаивающе поглаживая его по голове. Весь её гнев, весь страх перед обществом — всё исчезло на фоне приступа Ривера.

Её позор перед богатенькими детишками, колледжем, семьей — это такие пустяки перед горем Ривера Аккермана.

Она всегда знала с кем общается. Он никогда не был для неё случайным знакомым, барменом из клуба, уличным мотоциклистом.

Он был Ривером.

— Что же ты наделала, дура... Какого чёрта ты приблизилась к нему... Неужели ты издеваешься над этим человеком...— в ужасе шептал Леон. — Ты дьявол, Даника. Ты еще хуже, чем я думал, — глаза брата красные от слез. С этими словами он покидает помещение, оставляя младшую сестру с Ривером.

Когда раздался хлопок двери, парень уже лежал в полубессознательном состоянии. Он спал.

— Как же я виновата перед тобой... Если бы ты только знал... Не понимаю, зачем я это делаю... Я же просто хотела тебе помочь, загладить перед тобой вину, избавить тебя от одиночества, в которое сама тебя погрузила... Знала ли я, что почувствую такую любовь к тому, которого лишила всего... — шептала она сквозь слезы Риверу, которому всё это время так безжалостно врала во благо.