28. Я сплю со своим психиатром.

Песня главы: Funkadelic – Maggot Brain

Ривер стянул одеяло с Даники, отчего её голые ноги, словно окоченевшие, с грохотом опустились на холодный пол. Он грубо обхватил руками её тощие лодыжки и вновь закинул девушку обратно на кровать, раздраженно вздохнув. Смотря на неё, он пытался понять, как же это произошло и когда он докатился до такого безумия. Не найдя вразумительного ответа своим мыслям, он просто чуть подвинул её и лег рядом, уставившись в потолок.

— Почему ты ушел? Тебя не было целую вечность, — прошептала Даника, открыв глаза. Она даже не спала. Просто валялась на кровати с закрытыми глазами на протяжении пятнадцати минут до его прихода.

— Я был на приеме у психиатра, — Ривер также ответил шёпотом. В этом доме словно правило было такое — никогда не использовать голос при разговоре.

— Я не знала, что ты ходишь к психиатру, — слабо нахмурилась Даника.

— А я говорил, чтобы ты знала? — закатил глаза Аккерман.

— Нет. Зачем тебе? — развернувшись на спину спросила она.

— Я еб*нутый, — спокойно ответил Ривер.

Около минуты они продолжали смотреть в потолок ни говоря друг другу ни слова.

— Родился таким? — вновь продолжила тихий допрос Даника.

— Нет. Стал со временем.

— Помогают занятия?

— Не знаю. Может да, а может и нет, — пожал плечами Ривер.

Девушка вздохнула, и попыталась подняться, но Аккерман слегка толкнул её локтем, чтобы она легла обратно.

— А почему ты так долго был на приёме? — спросила Колфилд.

— Я решил немного побыть там.

— Чтобы результат был?

— Да. Чтобы был результат.

— И как проходит лечение? Что у тебя спрашивают? Что говорят? — с её голосе был такой слабый интерес, что можно было подумать, будто она в школе разыгрывает театральную сценку — без выражения, нехотя, но надо.

— Да никак... — ответил Ривер не менее безразлично.

— Но ты же ходишь туда зачем-то... Что ты делаешь на приёме?

— Сплю со своим психиатром, — Ривер убрал челку с лица. Он совсем недавно закрасил отросшие светлые корни, и теперь оттенок его волос был еще чернее и насыщеннее.

— Он мужчина?

— Нет.

— Ну ладно. Это помогает?

— Я же сказал, что еще не знаю.

— Да. Точно.

Вновь щемящая сердце тишина. Они словно мертвые — взгляд направлен в пустоту, тело будто манекен — не двигается, не подает признаков жизни. Можно лишь уловить слегка учащенное сердцебиение и легкое дыхание, которое почти не слышно из-за сквозняка в комнате.

— Ты всё это время не ходила в колледж? — спросил Ривер.

— Нет. Я написала письмо декану, сказала, что беру академический отпуск из-за личных обстоятельств.

— А твои родители? Друзья? Тебя ищет кто-нибудь?

— Я выключила телефон с тех пор, как ты разрешил мне остаться, а на следующий день сбежал. Думаю меня искали. Но если бы всё было так ужасно, полиция меня уже бы нашла. Ну или не знаю...

— Не хочешь к ним возвращаться?

— Нет.

Ривер растерянно отвернулся в сторону. Ему до сих пор было ужасно плохо от всей ситуации, которую он допустил. Как можно было позволить ей остаться у него на время? Что за внезапный приступ жалости сыграл в нем? А ведь когда она пришла, ему и правда хотелось ей помочь. Даника — жертва обстоятельств. В своей семье она занимала точно такую же роль, какую когда-то занимал Ривер в своей. Ребёнок-неудачник, тень на фоне второго — более любимого, успешного. Она словно приёмная. Аккерман чувствовал себя так же, каждый раз когда родители выделяли задиристого и амбициозного брата-близнеца. А ведь Скай был копией Леона, просто не такой богатый. Он так же издевался над слабыми и несчастными, любил веселиться и манипулировать людьми, менял девушек каждую неделю, морально добивая их, шантажируя фотографиями, которые они ему присылали. Он часто подставлял родного брата, который был куда более тихим и закрытым. Скай спокойно унижал его среди своих друзей, называя скучным и уродливым — что крайне нелогично, ведь они были близнецами, но только спустя время Ривер осознал, что брат был куда более закомплексованным, чем кажется на первый взгляд, и все те издевки и оскорбления он кидал в своё отражение, а не в Ривера. Сам парень всегда чувствовал себя на уровень ниже в семье, слишком уж сильно родители вертелись вокруг более любимого мальчика. Это даже проявлялось в их именах — одного назвали Скай, а второго Ривер. Скай — небо — всегда высоко, а Ривер — река — на земле. До неба ему никогда не дотянуться. Небо бескрайнее, переменчивое, яркое, разнообразное — заполнено плывущими облаками, усыпанное звездами, пасмурное или ясное, темное или светлое, метающее молнии, сыпящее снег или льющее дождь, дарящее красочные закаты и успокаивающие рассветы — как можно не любить всю эту красоту? На неё можно смотреть бесконечно. А что река... Течение в одном направлении, оно зависимо от неба и его явлений. Реке не сравниться с небом ни глубиной, ни красотой, ни переменчивостью. Да и смысл равнять то, что на земле, и то, что в небе. Люди всегда тянулись ко второму. Правда небо, по сути своей, бессмертно, река же может с легкостью высохнуть, исчезнуть, если небо того пожелает, но в жизни случилось наоборот. Небо погибло, а река буквально вышла из берегов от гнева. Какой абсурд.

А что касается Даники Колфилд — она не виновата, что родилась в семье отвратительных циничных подонков. Одно дело, если бы она была такой же, но она другая. Тихая, добрая, заботливая. Она сама терпеть не может идиотов, с которыми вынуждена жить. Добровольно сбежала из огромного особняка, отказалась от всех удобств и развлечений, променяв их на скромное и мрачное жилье Аккермана. Любая другая богатая девчонка в жизни бы не решилась на такой отчаянный шаг. Да и не была бы она сестрой Леона — Ривер любил бы её больше всего в этом мире. Но судьба сложилась иначе.

Сейчас же его переполняли разные чувства. Как бы он не пытался заставить себя её ненавидеть, ему тяжело. Ривер не может перестать воспринимать её как друга. Всё равно ему приятно, что у него есть родственная душа, которая понимает его, пусть и не полностью. В его жизни еще не было такого человека — Эмилио просто хороший друг, ему трудно принять на себя всё то, что Ривер пережил. Индия — возлюбленная. Да, она нравится ему, он любит её, но и она далека от реальности Аккермана. Психиатр действует из своих соображений — потерянная женщина совсем не думает о своём пациенте, куда важнее для неё собственное счастье. Оставшиеся родственники слишком далеки. Что и говорить, до смерти родителей Ривер и не видео их вовсе. А Даника — зеркальное отражение. Она ближе всех. Ему уже совсем не хочется притворятся влюбленным в неё барменом из клуба, как задумывалось ранее. Сейчас Ривер лишь хочет превратить предложение Даники в жизнь — стать друг другу семьей — заменить непутевых и мертвых родственников. Она займет место Ская — он поменяется ролями с Леоном. Звучит идеально, единственная помеха — не утихающая жажда мести и смешанные эмоции, чувства, что меняются каждый день.

Спустя час они сидят внизу, на кухне. Даника потерянно смотрит в чашку с кофе, она почти не двигается и словно совсем не дышит. Ривер не спускает с неё глаз, а сигарета в его пальцах медленно догорает, прямо как душа сидящей перед ним девушки.

— Хватит умирать, Даника. Это слишком трагично, — равнодушно заявляет он.

В ответ лишь молчание.

— Всю неделю ты не выходила из дома. Ты бледнее стены. Какого чёрта происходит? — продолжает Ривер. Голос его постепенно набирает жесткость. Но он-то знает, что она чувствует. Это состояние даже депрессией назвать сложно. Оно куда хуже. Медленная духовная смерть.

— Я не знаю, что делать, — она пожала плечами, прежде чем откашляться от сигаретного дыма, которым Ривер заполнил всю кухню.

— Мне бы твои проблемы... — он недовольно закатил глаза, сбрасывая остатки сигареты в пустую пепельницу.

Даника опять ничего не отвечает. Глаза у неё красные, но слезы не пробиваются. Даже заплакать сложно.

— Это такой бред. Ты придумываешь себе проблемы на пустом месте, — вздохнул Ривер. Грубая манера общения звучит как отчитывание непослушного ребенка.

— Наверное, — отвечает она, смотря в сторону окна.

— Что, Даника? Парень изменил — какая трагедия. Мать пьет? А ничего, что это проблема есть не только в твоей семье? Подружки игнорируют? Брат раздражает? Про отца молчу, его как будто и нет. Очень грустно. Хотя нет. Не очень. Это типично, вбей ты уже в свою голову. Проблема — ты сама.

В этот момент она закрывает лицо ладонями. Он добил её окончательно.

— Я знаю, что проблема. Лучше бы сдохла, честное слово. Я не знаю, что чувствую, мне просто страшно и грустно.

— Перед чем или кем страшно-то?

Снова тишина в ответ. И Ривер больше не хочет это обсуждать. Когда она попросила остаться у него, Аккерман разрешил ей, но сам сбежал к психиатру, просто чтобы не сделать того, о чем пожалеет. Она могла бы уже умереть. А сейчас он пытается вытащить её из этого состояния.

— Ладно, тебе пора выйти. Собирайся, мы немного прогуляемся.

Она подняла на него свои изумрудные глаза.

— Давай, Даника, не тормози.

И это заставило её двинуться с места.