Глава 32

Увидев, что окно открылось, стоявший на балконе Юй Чжуюнь с опозданием понял, что натворил, тихо выругался и, взглянув в карман, почувствовал себя полным идиотом.Он с досадой выбросил камешек, застыл с холодным и напряженным лицом и повернулся, чтобы побежать вниз.Время было уже почти десять часов, транслировалась середина новогоднего гала-концерта. В каждом доме после ужина сидели на диванах и смотрели телевизор, шумная фоновая музыка и разговоры доносились из щелей окон, наполняя весь жилой комплекс праздничной атмосферой.Юй Чжуюнь в два прыжка спустился с балкона второго этажа, промелькнул мимо смеющихся и шумных людей и, проходя мимо дома Нань Цина, вдруг увидел, как на лестничной клетке один за другим загораются датчики движения.Эхо в подъезде было отчетливым, и юноша крикнул: - Юй Чжуюнь!В тот же миг окликнутый словно замер, как статуя, и с силой впился ногтями в ладони, оставляя ряд глубоких красных следов.Юй Чжуюнь не мог сдержать эмоций и застыл на месте.Нань Цин из окна второго этажа взглянул на стоявшего внизу человека, и его сердце, едва успевшее успокоиться, снова забилось быстрее. Он, держась за перила, постоял пару секунд, дрожа всем телом, и наконец с трудом добрался до выхода из подъезда.Однако в следующее мгновение молчаливо стоявший юноша снова повернулся, собираясь уйти.Нань Цин испугался, а в горле снова появился неприятный привкус. Он снял с шеи пушистый шарф и с силой бросил его вниз.- Кхэ, кхэ-кхэ-кхэ... кхэ! Ю... кхэ...Юй Чжуюнь неожиданно получил в лицо что-то теплое и белое.Он схватил шарф, его распухшие и кровоточащие костяшки пальцев побелели, и медленно подошел к Нань Цину.Лицо юноши покраснело от кашля, он с силой подавил першение в горле и поднял влажные большие глаза.- Ты... ты...Юй Чжуюнь беззвучно усмехнулся, рана на костяшках его пальцев внезапно раскрылась, зажившие за эти дни струпья болезненно разорвались. Он мог догадаться, о чем спросит Нань Цин, но не хотел ничего отвечать, а хотел лишь спросить сам.Разве ты, такой хороший ученик, не должен слушать учителей? Почему ты встречаешься с кем-то?Нань Цин закашлялся до боли в груди: - Как ты... сюда попал...В груди Юй Чжуюня клокотала почти безумная ярость. Он поднял слегка дрожащую руку и с силой обернул шарф вокруг шеи Нань Цина, хрипло произнеся:- Я проходил мимо, сейчас уйду.- ...Не уходи!Нань Цин наконец перевел дух и схватил его за руку.Неважно, дрался Юй Чжуюнь или нет, неважно, не сдавал он выпускные экзамены или нет, неважно, переводится он в другую школу или нет.Нань Цин знал, что большая часть того, что он делает, делается ради него.- Ты... ты ужинал?- ...Юй Чжуюнь медленно повернул голову.- Неважно, ужинал ты или нет, я сварю тебе пельмени, - тихо сказал Нань Цин. - Ты поднимешься, поешь и потом уйдешь, хорошо?Взгляд Нань Цина был чистым и искренним.Юй Чжуюнь несколько секунд смотрел в эти глаза, потом внезапно закрыл их, и какое-то чувство в его душе бешено закричало.Он безвольно позволил Нань Цину вести себя, шаг за шагом поднимаясь вверх, пока не вошел в теплый свет.В гостиной горел яркий свет, Нань Цин включил телевизор и усадил Юй Чжуюня на диван.- Мой папа выпил и уже спит в комнате, его и громом не разбудишь, - сказал Нань Цин, направляясь на кухню. - Гу Мэйфан... то есть моя мачеха и ее родственники сегодня отмечают Новый год в другом месте, должны вернуться только завтра.В Ичэне на Новый год и в первый день Нового года принято есть пельмени, обычно их готовят и едят сразу. Тесто и начинка для пельменей были приготовлены заранее: тесто собственного приготовления, начинка из овощей и мяса собственного приготовления.Нань Цин привел в порядок разделочную доску, вымыл руки, взял палочки, налил немного воды в маленькую миску и достал небольшую тарелку с чем-то неизвестным. Его движения выглядели очень профессионально, но на самом деле он не обладал особым кулинарным талантом. Хотя он и наблюдал за Гу Мэйфан, его навыков явно хватало только на то, чтобы помогать ей.Даже у такого гения, как он, преуспевающего во всех областях знаний, были свои слабости.Юй Чжуюнь издалека наблюдал за его неуклюжими и тайными движениями. Он должен был нахмуриться от раздражения, но почему-то застыл на месте, не в силах пошевелиться.Да, Нань Цин был очень светлым и сияющим, но он был всего лишь человеком.У него были свои сильные и слабые стороны, свои обычные человеческие чувства и желания, и даже если он должен был слушать учителей, встречая любимого человека, он невольно позволял себе вольности.А потом он будет с той девушкой, которая играет на пианино.Юй Чжуюнь криво усмехнулся и не смог сдержать смеха.Только его темные зрачки горели красным, и в них не было ни капли настоящей радости.Чтобы сварить пельмени, нужно было вскипятить воду, а это занимало около десяти минут.Нань Цин понял это и немного поколебался, взглянув на газовую плиту. Он только собирался пойти за электроплиткой, как рядом с ним внезапно появилась молчаливая фигура.Юй Чжуюнь открыл огонь, поставил кастрюлю на плиту, взял оставшиеся у него тесто и начинку и ловко и аккуратно слепил пельмени.Глаза Нань Цина округлились от удивления.Что происходит, Юй Чжуюнь оказался таким мастером на все руки! Каждый слепленный им пельмень был круглым, как красивый слиток золота, и, опускаясь в кипящую воду, плавно поднимался на поверхность.По сравнению с ними, пельмени, слепленные Нань Цином, выглядели как кривые уродцы и чудом не развалились во время варки.Нань Цин немного сконфуженно выложил пельмени на две большие тарелки. Одна была с красивыми пельменями, другая - с ужасно некрасивыми.Он моргнул и с некоторым стыдом подвинул красивые пельмени к себе.Юй Чжуюнь опустил глаза и вдруг улыбнулся.Нань Цин смутился от этой улыбки, но все же тихо сказал: - Ты... ты ешь те, что я слепил...На самом деле он и сам собирался есть то, что приготовил Нань Цин.Юй Чжуюнь хмыкнул и взял две пары палочек.Свежесваренные пельмени были горячими и ароматными, при надкусывании из них вытекал сок, сладковатая зимняя зелень смешивалась со свежим фаршем, вкус был простым и восхитительным. Но, жуя, он вдруг наткнулся на что-то твердое.Юй Чжуюнь замер и на мгновение задумался.Кажется... это арахис?Глаза Нань Цина блестели, он с нетерпением спросил: - Вкусно?Юй Чжуюнь невозмутимо проглотил арахис и спокойно ответил: - Угу.Нань Цин замер и его взгляд слегка дрогнул: - Тогда... тогда съешь еще несколько.Юй Чжуюнь кивнул и продолжил есть.Начинка из пельменей, арахис, начинка из пельменей.Еще один, начинка из пельменей, арахис, начинка из пельменей...Увидев, что Юй Чжуюнь съел уже три или четыре, но так ничего и не заметил, Нань Цин наконец забеспокоился. Он внезапно подался вперед, и его фарфоровое личико оказалось прямо перед лицом Юй Чжуюня.Их дыхание смешалось, клубящийся теплый воздух затуманил пространство между ними. Кадык Юй Чжуюня дернулся, он зачарованно смотрел на влажные глаза Нань Цина и мелкие пушинки на его лице.- Когда ты ел, ты не почувствовал чего-нибудь необычного? - Нань Цин показал рукой. - Например, арахис...Его лицо уже покраснело, но он все еще старался говорить небрежно: - Говорят, кто съест арахис, того в следующем году ждет удача. Я положил несколько штук, когда лепил пельмени, кхм. Эй, ах, интересно, ты случайно не съел...Палочки Юй Чжуюня с треском упали на стол.Нахлынула терпкая боль, всепоглощающая эмоция словно хотела его утопить. Сердце бешено колотилось, и вскоре его захлестнула волна ревности.Он резко опустил голову, дрожащими руками поднял палочки и большими глотками стал запихивать оставшиеся пельмени в рот. С каждым жевком его глаза краснели все больше.Нань Цин лгал.В каждом, абсолютно в каждом пельмене, которые он слепил, был арахис.Нань Цин улыбнулся: - В следующем году, наверное, произойдет много хороших событий, правда?Юй Чжуюнь доел последний пельмень и молча опустил голову.Прошло несколько секунд, прежде чем он медленно поднял глаза и встретился с немного взволнованным лицом Нань Цина. Вдруг он криво усмехнулся и рассмеялся.Какая польза от гордости?Что такого в том, чтобы быть ничтожным?- Нань Цин, - вдруг хрипло сказал Юй Чжуюнь, - ты не мог бы не встречаться с кем-нибудь?Нань Цин опешил и удивленно спросил: - Почему ты вдруг об этом заговорил?- Пообещай мне, - Юй Чжуюнь резко встал и приблизился к Нань Цину. Его темные зрачки горели красным, голос дрожал и хрипел. - Не встречайся ни с кем, хорошо?..На середине фразы его левое ухо пронзила острая боль, он стиснул зубы, на висках вздулись вены, он сжал кулаки и с силой ударил себя по щеке.Нань Цин испугался и быстро обнял его за руку: - Юй Чжуюнь, у тебя кровь! Я отведу тебя в комнату, чтобы перевязать.Юй Чжуюнь упрямо повторил: - Не встречайся с ней.Нань Цин не знал, что ответить: - Не говори ерунды, пойдем скорее в комнату...Почти одновременно с этим у двери послышались шаги.Женщина средних лет устало сказала: - ...Гу Юйбинь сейчас в таком состоянии, что я даже не знаю, что сказать! Он сейчас просто... просто...Новогодний ужин прошел очень неприятно. Гу Юйбинь перевернул все с ног на голову, сеял раздор, мать и дочь с трудом доели ужин, сдерживая гнев, и сразу же уехали на велосипеде домой.Шаги становились все ближе, и Нань Цин торопливо потащил Юй Чжуюня из гостиной.- Мама, - девушка достала ключ и открыла дверь, держа в руках мандарины и семечки, ее тон был спокойным, - если дедушка и бабушка продолжат его так баловать, он пропадет.Женщина вздохнула и махнула рукой: - После праздников я больше не позволю ему жить с ними, подумаю, если ничего не получится, сниму квартиру...Дверь с щелчком открылась.В самый последний момент они наконец-то, спотыкаясь, вошли в комнату. Нань Цин прижался спиной к двери, ощущая горячую грудь за своей спиной. Глаза Юй Чжуюня покраснели, он крепко заключил Нань Цина в свои объятия.В комнате стало тихо, слышно было только их прерывистое дыхание.Из гостиной донесся удивленный голос Гу Мэйфан: - Эти пельмени... Таочэн и Сяо Цин лепили?В доме горел свет, по телевизору в гостиной шла новогодняя программа, на сцене выступали комики, вызывая у зрителей неудержимый смех.На столе стояли две пары палочек, одна тарелка с пельменями была уже пуста, а другая еще дымилась.Гу Мэйфан недоуменно взяла из рук девушки новогодние покупки.Юй Чжуюнь моргнул затуманенными глазами и посмотрел в щель двери.Девушка обернулась. Это была Гу Цзяхэ, та самая «подруга», которая стояла рядом с Нань Цином, держалась с ним близко и выглядела невероятно подходящей парой.Гу Цзяхэ сказала: - Папа и брат вернулись раньше нас, наверное, это они лепили.- ...Голоса снаружи стихли.Юй Чжуюнь замер, в темноте он медленно опустил голову.Глаза Нань Цина были влажными, на его фарфоровом личике играл легкий румянец, ресницы резко дрогнули.- Ты... ты ошибся, Цзяхэ - моя младшая сестра!Он повернул лицо, его уши горели, и он еле слышно прошептал: - Я... я ни с кем не встречаюсь...