Часть 5: 23.Закон Мёрфи. гл.23

Кхамер был недоволен. Амин, возомнивший себя великим целителем, запер отца в лаборатории на целых пять дней, подключив к нему все аппараты, какие смог найти. К тому же выставил целый ряд склянок с зельями и заставил родителя их принимать. В дальнем углу лаборатории развернулся целый походный уголок ведьмака, в котором он их и готовил.

К исходу пятых суток Кхамер уже был готов пересмотреть взгляды на воспитание детей и с тоской думал о том, что жестокие методы беспрекословного повиновения, которые применялись в его детстве, не так уж и плохи.

Но, кажется, его мольбы были услышаны! Амин завершил ежедневный осмотр, снял все показатели с мониторов, кивнул и не потянулся за очередным зельем.

— Всё? Ты, наконец, от меня отстанешь и выпустишь на свободу? – язвительно спросил Кхамер.

— Насколько я могу судить, ты здоров! – резюмировал сын, игнорируя насмешки. – И... пожалуйста!

Отложив в сторону планшет, Амин ушел к склянкам с ингредиентами зелий. Часть из них чувствительна к воздействию света и тепла, поэтому их нельзя надолго оставлять вне хранилища.— Что думаешь дальше? – спросил он, перебирая колбочки с ведьмовскими травами.

— Вернусь к себе. Надо закончить кое-что.

— Не хочешь остаться здесь? Мне бы не помешал помощник в исследованиях.

— Тебе так не хватает подопытных? – усмехнулся Кхамер.

— Вообще-то, ты смертный, я напомню! Должен же кто-то присмотреть, чтобы ты не помер раньше времени! – Не остался в долгу Амин. – Бать, ты ничего отсюда не забирал? – резко сменил он тему.

— О чём ты?

— Здесь были дурман, вороний глаз и...

— Их же вчера твоя мать забрала,  — с лёгким недоумением сказал Кхамер. Он еще больше удивился, когда заметил пристальный взгляд сына.

— Серьезно?! Она была здесь? Когда?

— Вчера. Мы поговорили, а после она забрала что-то из твоих запасов и... Сказала, что к тебе пойдёт.

— Та-а-ак... — Амин тут же подобрался, напряжённо глядя на отца. – Я навещал её  в Замке, хотел забрать. Но она настояла, что там ей проще. И ко мне не приходила! А сейчас поставила блок, я её не ощущаю!

— Что она унесла из зелий?

— Не зелья, а выжимки из ведьмовских трав. Яды, вообще-то!

Тревога сына передалась и Кхамеру.— Что она задумала? Зачем? – он исподлобья взглянул на Амина. – Зови Чёрного!

Парень закусил губу, нервно теребя в руках полупустую склянку. Все эти сложные отношения между родителями и Страйфом вызывали в нём чувство неловкости.

— Всё в порядке, зови! – успокоил Кхамер. – Нужно выяснить, что затеяла твоя мать!

Статус смертного имел неприятные ограничения. Кхамер ещё не успел привыкнуть, что больше не может по желанию связаться с кем-либо или свободно перемешаться между Мирами. Хотя, в конечном счёте, это был его собственный выбор.

— Кстати, пока ты был без сознания, я видел Белого в Замке. — Амин украдкой взглянул на отца, пока они оставались наедине. — Мне показалось, они  что-то замышляют.

— С чего ты взял?

— Они перешептывались. Мне послышалось твоё имя. Но стоило появиться, сразу замолчали! — Парень нервно сглотнул. — А выражение лица у Белого...

Но Амину не удалось договорить. Посреди лаборатории открылся портал, и едва Страйф переступил его границу, как парень набросился на него с вопросами.

— Где мама? Что с ней происходило эти дни? – требовал он, не давая Чёрному даже опомниться.

— Что значит где?

Кхамер насторожился, заметив искреннее недоумение, с которым Страйф взирал на Амина. Получалось, Джул скрывалась ото всех. И зачем?

— Где моя мать?! – уже почти кричал Амин, с трудом сдерживая раздражение.

— Она должна быть с тобой! – столь же резко парировал Страйф.

В воздухе повисло тяжёлое молчание.

— Значит, ты тоже ничего не знаешь, — наконец нарушил тишину Кхамер. – Когда ты видел её в последний раз? – спросил он у Лорда.

— Когда ты пришёл в себя, — последовал мрачный ответ. – Она сказала, что хочет побыть с сыном и присмотреть за тобой. И я...

— И ты просто отпустил её? – Амин сверлил Страйфа взглядом, полным негодования. – Даже не проверил, как она?

— Она шла к тебе! — огрызнулся Черный. — И просила не вмешиваться, дать ей время. Я выполнил просьбу!

Парень вцепился в волосы, с возмущением глядя на отца, но Кхамер лишь опустил веки и развел руками.

— И ты даже не проверил, где она?! — Амин стремительно приблизился к Страйфу, схватился за воротник его рубашки. — Если с мамой что-то случится, я...

— Перестань! — резко оборвал сына Кхамер, но получил в ответ еще более яростную вспышку:— Да вы оба издеваетесь, что ли?! Сначала ты теряешь рассудок, теперь он чудит! — Сын пылал гневом. Отступив на шаг, он буравил Страйфа потемневшим взглядом. — Можешь её сейчас найти?

— Она заблокировала связь. Карáд уже ищет.

— Катя! — внезапно воскликнул Кхамер. — Она всегда шла к подруге, когда что-то затевала!

— Нет. — Страйф отвернулся, по его лицу прошла тень, — Карáд как раз там.

Мгновение напряжённого молчания — и лицо Амина озарилось догадкой:— Кажется, я знаю, где она!

За его спиной вспыхнул портал, но едва парень сделал шаг вперёд, как железная хватка Страйфа остановила его:— Я иду с тобой!

— Даже не мечтай! — Амин вырвался. — Ждите здесь! И если с мамой... — он тряхнул головой, слова застряли в горле.

Не дав опомниться, он оттолкнул Страйфа и шагнул в мерцающий проход, поспешно исчезая в его глубинах. Бежать. Бежать от этого безумия, от беспомощности, от нахлынувшего гнева, что душил сильнее любых чар.

Он знал традиции матери, уважал её верования — но сам никогда не был религиозен. Теперь же, несясь сквозь пространство, Амин мысленно взывал ко всем богам, какие только существовали. Лишь бы найти её!

В безымянный Мир, где когда-то скрывалась мать, Амин отправился наугад. Забытый уголок вселенной когда-то стал её убежищем. Может, и сейчас она выбрала его?

Перламутровый пляж встретил мерцанием под тусклым светом местного солнца. Стайка низкорослых аборигенов — тех самых заек, как ласково называла их мать, — в панике разбежалась при его появлении.

— Я ещё до вас доберусь! – прорычал он вдогонку. В памяти всплыла одна из этих тварей, та самая, что помогла захватить родителей.

Развернув поисковые чары, он по детской привычке скрестил пальцы — на удачу. — Мама, будь здесь, — шёпотом молил он.

Ответ пришёл почти мгновенно — едва уловимый звон и чёткое внутреннее указание направления. Забыв про осторожность, Амин помчался на зов.

В зарослях густой растительности среди листьев мелькнул клочок чёрной ткани. Раздвинув ветви, он рухнул на колени перед скорчившейся фигурой.

— Мам... Ты меня слышишь? – руки тряслись, когда он осторожно поворачивал её голову.

Она слабо застонала, приоткрыла затуманенные глаза.— Сынок... — голос был едва слышен.

— Где болит? – Он быстро сканировал её состояние. Предварительные результаты пугали: лихорадка, учащённое дыхание, посиневшие пальцы. При каждом движение она морщилась и сдавленно хрипела.

Близ валялась знакомая склянка из лаборатории. Остатки светло-зелёной жидкости внутри пахли дурманом. Вот и пропавшие вытяжки!

— Мам, что за зелье ты делала? Для чего?

— Больно, — только и смогла выговорить она.

Дурман в малых дозах использовался как обезболивающее. Но передозировка вызывала жуткие галлюцинации и отравляла организм.

— Где именно болит?

— Всё... — Она потянулась к воротнику и рука безвольно упала.

— Ладно, разберёмся позже! — Амин попытался поднять её, но мать сжалась в комок. Его ладонь, поддерживавшая её спину, стала липкой от крови. Сдвинув плащ, он увидел бугристые, кровоточащие шрамы, покрывающие тело.

– Потерпи, мам. Мне нужно тебя отсюда забрать, — он старался говорить спокойно, но ком в горле мешал.

Каждое движение причиняло ей страдания. Она стонала, когда он осторожно поднимал её на руки.

— Почему сразу не пришла?! — прошептал он, стремительно преодолевая пространство с бесценной ношей на руках.

***

Хотя Амин активно участвовал в разработке методов продления жизни для лонграров, их фанатичную борьбу со временем он до конца не понимал. Лишь сейчас, сражаясь за каждый вдох матери, он по-новому осознал цену даже одной единственной утекающей секунды.

Время превратилось в безжалостного противника. Четверо суток прошло с тех пор, как он доставил мать в лабораторию — единственное место, где мог ей помочь. Пришлось пойти на хитрость, убедив Управление в проведении революционного эксперимента.

Его прошлые достижения сыграли на руку: Главы разрешили работать вне регламента. Без помощников было тяжело, но доверить чужому жизнь матери он не мог. Даже мысль о мести Шейни теперь казалась мелкой и незначительной. Оставалась лишь одна цель — спасти её.

Медицинская капсула мягко подсвечивала бледное лицо Юли. Пришлось погрузить её в искусственный сон — каждое прикосновение терзало. Ни зелья, ни сонные чары не действовали. Лишь химические седативы дали нужный эффект.

Предварительные анализы подтвердили худшие опасения. Организм матери страдал от каскадных сбоев сразу нескольких функциональных систем: дыхательная, сердечно-сосудистая; ухудшились показатели работы печени, появились признаки общей воспалительной реакции. Каждый новый отчёт с диагностических панелей словно вбивал гвоздь в крышку гроба. Но Амин продолжал подбирать лечение — он не мог сдаться.

Поддавшись на отчаянные мольбы Чёрного, не отходившего от дверей лаборатории, Амин позволил ему приблизиться к матери. Где-то в глубине души теплилась надежда — может, магия их кровной связи пробьётся там, где бессильны его зелья и чары.

Но едва пальцы Страйфа коснулись её запястья, как лабораторию пронзил визг тревоги. Мониторы взорвались хаотичными пиками — давление зашкаливало, пульс рвался в бешеный галоп, предвещая остановку сердца.

«Прочь!» — Амин за шкирку вышвырнул сопротивляющегося Лорда за дверь, не слушая его протестов. Через мгновение он уже был у панели управления, запуская экстренные протоколы. Шаг за шагом он вырывал мать у смерти. Когда кризис миновал, он категорически запретил хоть кому-либо приближаться к ней.

— По всем показателям — тяжелая интоксикация, разрушающая основные системы организма, — сосредоточенно доложил Амин, усаживая отца и Страйфа в кабинете подальше от лаборатории. – Создается впечатление, что яд атакует одновременно и её человеческую природу, и ту, что досталась от тебя. — Он впился взглядом в Чёрного, но тот молчал, уставившись в пустоту.

— Каков план действий? – Кхамер удивился собственному спокойствию.

— Любые магические вмешательства, даже минимальные, вызывают приступы. — Амин устало потер виски. Голова раскалывалась от напряжения. – Буду использовать только фармакологию. Надо вывести токсин.

— Не выведешь, — внезапно прервал его Страйф. – Это Дракон. Отравление — от его следов. Когда я восстанавливал её, все раны затянулись, кроме шрамов от его зубов. Он кусал намеренно.

— Отлично! Значит, найдем противоядие! В крайнем случае — удалю пораженные ткани!

Страйф лишь покачал головой:— Бесполезно.

— Что?! – Амин вскочил, опрокидывая стул. – Ты сам всегда говорил: если есть сила, есть то, что противостоит! Если это его сила...

— Нет, — отрезал Чёрный. — Яд уже в крови, в теле. Я бессилен. Ты бессилен. Блокировать, как раньше, не выйдет – магия не действует. Дракон переиграл нас. То, что не удалось сделать со мной, он сделал с ней.

— Ты с начала времён не сдавался! А тут выхода не видишь? – зло прошипел Амин, ударив кулаком по столу.

Страйф не ответил. Его внезапно побледневшее лицо было обращено к Кхамеру, губы искривила горькая усмешка:— Вот почему Безликий отдал мне тебя. А я всё гадал, за что такая щедрость! Он знал, что соберет жатву поинтересней. И скоро получит её.

Проклиная всё на свете, Амин наблюдал, как растворяется след от портала, через который исчез Чёрный. Он повернулся к отцу:— И как это называется?

— Оставь. Разберёмся с ним позже, — вздохнул Кхамер. Он понимал Страйфа — тяжело осознать, что поверженный враг нанёс смертельный удар исподтишка. — Думай о главном!

— Да... антидоты. Соберу все доступные варианты.

— А твоя наставница? Она же эксперт по ядам!

— Ровена сейчас только через спиритический сеанс доступна! — Амин скривился. – Сердце всё ещё у Чёрного. А тело клонерам ещё пару месяцев выращивать. Хотя да, её помощь была бы кстати. Ладно, начну с имеющегося. Стабилизирую состояние и попробую прооперировать.

***

Два дня спустя Амин начал по-настоящему понимать ту безысходность, что прочел в глазах Страйфа. Ему удавалось поддерживать мать в относительной стабильности, но любая попытка радикального лечения заканчивалась фиаско.

Запланированная операция по удалению поражённых тканей провалилась, даже не начавшись. Когда андроиды-хирурги сделали первые надрезы, Амин с ужасом обнаружил, что из бугристых шрамов расходились тончайшие чёрные нити — словно корневая система, пронизывающая всё тело матери. Эти ядовитые корни опутали внутренние органы, срослись с сосудами и нервами. Даже лучшие хирурги не смогли бы их удалить. Амин остановил процедуру. Он даже не заметил, что кремниевый экран планшета в руках пошёл сеткой трещин — так сильно он его сдавил.

Теперь он жил между медицинской капсулой и кабинетом, в отчаянных поисках решения. Антидоты не работали. Оставалась лишь паллиативная терапия, скудная надежда на то, что удастся продержаться до призрачного прорыва, на который он ещё рассчитывал. Впервые в жизни он пожалел, что не запомнил молитв, что мать шептала у его постели в детстве. Может быть, священные слова смогли бы там, где бессильно всё остальное?

Ночь выдалась спокойной. Утром Юля ненадолго пришла в сознание и лишь слабо махнула рукой, увидев, как сын подходит с новой капельницей. Этот жест — больше усталости, чем отказа — разбил Амину сердце. Но он изо всех сил храбрился перед матерью.

— Не надо, — голос её был едва слышен. — Дай мне побыть собой, а не овощем под препаратами.

— Но тебе же легче! — Амин недовольно кусал губу, все ещё держа наготове шприц.

— Пару часов потерплю. — Уж в чем, но в упрямстве она своего сына превосходила. – Станет невмоготу — скажу.

Она не стала признаваться, что лекарства лишь притупляли сознание, но не касались боли — той самой, что грызла её изнутри без перерыва ни на секунду. Между мукой в полудреме и ясным сознанием она выбрала последнее. Хотя бы шанс увидеть их всех. Возможность сказать главное.

— Ладно, — недовольно поджав губы, уступил сын. – Но два часа — предел! Отец здесь. Поговоришь с ним, раз уж не спишь?

Юля молча кивнула, прикрыв глаза. Она не помнила, сколько дней провела в состоянии беспрерывной агонии, где даже вдох становился пыткой.

Ещё там, между Мирами, очнувшись в объятиях Страйфа, она почувствовала, как раскалённые иглы впиваются под кожу, глубже и глубже. Его прикосновения несли прохладу, создавая иллюзию, что ещё немного — и боль уйдёт. Не ушла. Лишь крепла с каждым часом.

В Замке рядом с Чёрным стало ещё хуже — в раны будто втирали стеклянную крошку. После двух дней мучений она солгала, что идёт к сыну, лишь бы вырваться. Сначала она действительно направилась к Амину, обрадовавшись, что Кхамер очнулся. Но и там не смогла остаться — присутствие родных подливало масло в огонь, пылавший в шрамах.

Боль выедала разум, превращая сознание в помутнённый бред. Не понимая зачем, она бежала в безымянный Мир, где когда-то нашла покой. Может, искажённый временной поток замедлит мучения? Сделает боль тише?

Не сделал. Болезнь не отступала, не помогали даже украденные у сына зелья. Когда Амин нашёл её, она уже почти не воспринимала реальность, всё больше погружаясь в одурманивающую сознание пелену.

В лаборатории на мгновение мелькнула надежда. Напрасно. Боль осталась верной спутницей, не отпускала даже во сне. Со временем Юля перестала бороться. Перестала плакать. Слёзы не приносили облегчения, лишь отнимали последние силы.

Она смирилась. Приняла, как плату за содеянное. Те, кого она любила, остались невредимы. Не самый плохой итог, если взамен заберут только её одну.

Будучи смертной, она до ужаса боялась той финальной точки, после которой нет возврата. Возможно, именно этот страх когда-то заставил поверить в обещания незнакомца с бездонными глазами. Теперь же страха не было. Вернее, остался лишь один — не успеть увидеть дорогие лица в последний раз.

Нежное прикосновение к щеке вырвало из мрачных дум. Узнала сразу, не открывая глаз. Кхамер. Задержав дыхание, чтобы не скривиться от боли, она повернула голову и собрала остатки сил в улыбку.

— Ты пришел.

— Амин никого не подпускал. Но сегодня сжалился. — Он придвинул стул, стараясь не шуметь. — Я побуду с тобой?

— Конечно!

— Сначала я, теперь ты здесь. Давай не будем заводить дурную традицию. — В его шутке сквозила тревога. На губах — вымученная улыбка.

— Я не специально, — она попыталась рассмеяться, а получился лишь болезненный хрип.

Кхамер потянулся к её руке, но замер в сомнении. Сквозь туман боли, она собралась, подняла дрожащую руку, сплетая их пальцы. И сделала бы так, даже ломая собственные кости.

— Не сдавайся! — Он прижал её ладонь к губам, и этот поцелуй обжёг сильнее драконьего яда.

— Я устала... — Правда вырвалась сама, без прикрытий и масок.

— Ты вытащила меня из небытия, а сама сбегаешь? — Он смотрел на неё горящими глазами, где ярость боролась с обречённостью. — Это нечестно, Джул!

— Я вся такая внезапная! – Шутка обернулась приступом кашля.

Кхамер  вскочил, роняя стул:— Что случилось?

— Ничего... Всё нормально! – Она махнула рукой, но от этото жеста его спину  продрал мороз.

— Амин найдет способ, слышишь? — Он схватил её плечи и тут же отпустил, когда она напряглась от боли.

Юля откинулась на подушку. Глаза смотрели с безжалостной ясностью.— Ты врёшь. И мы оба это знаем. Всё в порядке. Пусть будет так.

Он действительно врал. В прошлой жизни Кхамер часто был вестником смерти для неугодных наставнику. Эта зловещая тень в глубине измученных глаз Джул была ему слишком знакома.

Он видел. И ничего не мог сделать. Не раздумывая, он снова поменялся бы с ней местами. В мгновение ока отдал бы всё — пусть ненавидит, пусть бежит от него в ужасе до скончания веков. Лишь бы жила.— Если бы я мог... — голос сорвался на сдавленный хрип.

Но Юля не дала ему договорить:— Довольно, родной. Ты здесь, и это... — Вдох и выдох. Собранные по крупицам слова. — Я должна...

— Нет! — Кхамер зажмурился, сжав челюсть так, что сдавило виски. — Не говори так, будто прощаешься!

— Лучше сейчас, чем... — Слёзы всё-таки полились из глаз. – Прости... за всё! Но знай: когда я была с тобой – был ты и только ты! Я не...

— Знаю, – Он обнял её, словно мог защитить от самой смерти. Губы коснулись лба — мягко, с невысказанной нежностью. — Тебе не за что просить прощения.

Боль отступила — то ли от его прикосновений, то ли от слов. Юля с облегчением вдохнула глубже, чем за все эти дни. И собралась с духом для главного:— У тебя — Амин, наша с тобой вечность. Но Страйф... Он не умеет один. Пытается научиться жить, но... Пообещай. Не дай ему... потеряться. Он никого, кроме тебя, слушать не станет.

Горький смешок вырвался из груди Кхамера. Руки судорожно обхватили её плечи — и тут же ослабли, когда она жалобно вскрикнула. Внутри бушевала буря: хотелось кричать, молить, требовать, чтобы она боролась. Чтобы не проводила эту ненавистную черту между «ещё с нами» и «уже нет».

Но сейчас было важно только то, что хотела услышать она. Он прижался  губами к её макушке.— Удержу.

Между ними опустилась тишина, густая и многозначительная. Некоторые вещи не требовали слов — они жили в тепле прикосновений, в дрожи ресниц, сдерживающих слёзы.

— Я устала, посплю немного, — прошептала Юля, внутренне содрогаясь, когда вернулись демоны, которые грызли изнутри. Она не хотела, чтобы Кхамер видел, как её лицо искажает гримаса.

Он молча помог ей устроиться поудобнее, бережно поправляя подушку:— Останусь, пока не уснешь, — пообещал он, и в его голосе звучала вся нежность, на которую был способен.

— Я никогда не была достойна тебя, – улыбнулась она, хотя между ребрами уже разгоралось ненасытное пламя, что лавой разливалось по венам, сжигая последние крохи воли к жизни.

— А я разве был достоин тебя? — Он наклонился ближе, касаясь дыханием её щеки. — Но ты была со мной.

— Никогда этого не забуду.

— Я тоже, — Кхамер прижался губами к её виску, безмолвно взывая ко всем известным и неизвестным богам  сжалиться и пощадить её.

Юля откинулась на подушку, притворяясь, что засыпает. Грызущие её демоны уже приступили к пиршеству с удвоенной силой, словно в отместку за те несколько минут покоя, что подарило присутствие Кхамера. Но она лежала неподвижно, лишь веки слегка дрожали, когда его рука гладила её ладонь.

И только когда дверь с тихим шипением закрылась, она позволила себе выгнуться и вцепиться в простыни, чтобы не закричать. Теперь можно не притворяться.