Глава 9

Ужасный больничный запах заставлял мое тело дрожать еще сильнее. Я буквально видела, как дрожали мои руки и коленки, я слышала, как билось сердце. Я пыталась себя успокоить, но мне было страшно. Живот словно скрутило, я еле могла дышать. Еще чуть чуть и я заору, заплачу, попытаюсь вырваться с этого туманного места. Все тут такие тихие, бояться даже шевельнуться и это пробуждает еще большее напряжение.

Как так вышло? Как мои родители смогли оказаться в той страшной аварии? Папа всегда был умелым водителем. Я знаю, как серьезно он относился к дорожным правилам и никогда не смел их нарушать.

Раньше я обожала нашу машину. У меня всегда было с ней очень много невероятных воспоминаний. Только напомню себе о ней, как сразу появляется образ папы, сидящего за рулем. Глаза чуть прищурены, из-за чего легко разглядеть морщинки на уголках глаз и на лбу. С губ никогда не сходит полуулыбка: он любит машину, дорогу и возможность отправляться на встречу приключениям. Иногда, если он не разговаривает с нами, отец ели шевелит губами, тихо произнося слова играющей песни. При этом левая рука всегда крепко сжимает руль, а правая, согнувший в локте, располагается на подлокотнике и пальцы тихонько отбивают ритм.

Мама обычно в это время расслабленно откидывается на спинку сидения и начинает говорить о том, что её тревожит или же наоборот.

Я же тихонько сижу сзади, молча радуясь моменту. Я не нуждаюсь в долгих дискуссиях с родителями во время пути, но мне так спокойно понимать, что они рядом. Если в наушниках играет отличная музыка, а за окном раскидываются прекрасные пейзажи нашего или соседнего штата, я не хочу, чтобы все заканчивалось. Иногда даже страшно погрузиться в сон, боясь, что придется пропустить хоть единое дерево, дом, движущееся облако.

Но теперь я знаю, что такого больше не будет, хотя бы потому, что нашей машины не осталось уцелевшего места. Я все еще не знаю, что было причиной аварии. Но в голову лезут страшные картины. Я представляю, как в машине играет "California dreamer" the Beach Boys (любимая песня отца), мама говорит о том, какой сложный проект ей задали и какие мнительные и требовательны новые клиенты. Папа при этом нежно дотягивается к её ладони, убеждая, что никто из них не стоит её нервов и, поднеся руку мамы к своим губам, нежно её целует. Но тут, попавши на очередной участок с размытой от дождей дорогой, отец пытается резко свернуть, чтобы не сбить встречную машину, но он не справляется с управлением. Мама закрывает глаза, чтобы не видеть ничего, а их руки все еще крепко сжимаются, мама издает крик, а потом...

Нет, нет! Как больно. Ком снова подошел к горлу и я не сдержалась. С глаз полились струи слез, я закрыла рот ладонью, чтобы не кричать от своих чувств. Нагнувшись к самим коленям, другой рукой я сжала свой живот, думая, что так станет легче. Но нет. Я плакала, физически ощущая душевную рану. Слезы капали на колени и, казалось, на той части моих брюк не осталось сухого места. А боль не утихала. Становилось лишь хуже. Вокруг словно все исчезло и теперь осталась лишь я наедине с тревогой. Душу царапали прошлое и будущее, воспоминания и догадки, точное и возможное. Я впилась ногтями в свое лицо. Я хотела почувствовать что-то иное, что сможет побороть душевную боль, но это отвлекало ненадолго. Я все так же дрожала, всхлипывая.

- Одри! - подбежал напуганный Кевин, вернувшись с кофе в комнату ожидания. Он провел  тут со мной все это время и так же устал.

Парень стал на колени прямо передо мной и, забрав мою руку с лица, нежно обхватил его своими  теплыми ладонями, вытирая слезы большими пальцами.

Я посмотрела в его глубокие глаза, в которых сейчас так же виднелся страх за меня. Увидев парня, мне стало чуть легче, но плач продолжался.

- Тише, тише, - нежно успокаивал он меня. - Все хорошо, слышишь?

- Что хорошего? - рыдала я, а парень в то время взял мои ладони в свои. - Кевин, это... Это страшно.

- Одри, зачем ты это сделала? - заметил он покрасневшие следы от ногтей на моем лице. - Ничего необратимого не произошло и не произойдет, веришь? - он продолжал смотреть в мои глаза и мне пришлось ему поверить. - Им сделают операцию и все будет нормально, слышишь?

Он убеждал меня в своей правоте. И, наверно, мне хотелось поддаться ему. Я почувствовала, как по щеке сползла очередная слеза и еле кивнула. Если я вновь заговорю - то заплачу. Внутри все все так же сжимается.

- Пойдем. - Он встал, протянув мне руку. Я удивленно подняла на Кевина взгляд. - Эта больничная атмосфера сильно давит. И тебе однозначно следует поесть.

Я замахала головой, вытирая слезы. Я почувствовала некое разочарование. Не знаю даже. Казалось, Кевин имел силу, которая смогла бы перенести меня в другой мир, в котором всего этого нет. Поэтому, услышав "Пойдем", я ощутила облегчение, но теперь поняла, что ничто не сможет перенести меня в параллельную вселенную. Да и есть не охота, пусть голод и обжегает весь организм.

- Нет, я не голодна, - четко ответила я, одалев всхлипывание.

- Ты с утра не ела ничего, - настоял он. - Думаю, твои родители не очень обрадуются, увидев дочь всю в слезах да и еще и очень голодную.

- Ладно.

Фразой о родителях он меня преодолел. Я глубоко вздохнула и, надев курточку, встала. Но вдруг мне показалось, будто я предаю родителей, уходя сейчас. Сердце вновь защемило и я посмотрела на Кевина, ища в его глазах поддержки, мои вновь были на мокром месте.

- Кевин...

- Тебе это нужно, - он, сжав мою ладонь, едва улыбнулся.

Мы вышли на улицу и я, вдохнув свежий воздух, будто заново родилась. Но привыкнув к нему, мое душевное состояние вернулось на круги своя. Я снова была потухшей и от неизвестности того, что может произойти, меня бросало в жар.

- Тут поблизости только МакДональдз, - сказал парень, оглядывая местность.

Я лишь сжала плечами, показывая, что мне было абсолютно все равно, куда идти.

Войдя в выбранное заведение, я сразу нашла самый тихий столик, пока Кевин ушел делать заказ. Я села и, положив локти на поверхность стола, закрыла лицо руками. Мне все еще было невыносимо страшно. Я пыталась держаться, но каждая мысль вызывала желание плакать. Но я не хотела плакать перед Кевином. Казалось, будто я разочарую, обижу его этим, ведь он так пытается заставить меня чувствовать себя лучше.

Когда он наконец пришел, поднос был забит кучей еды.

- Не думала, что ты столько ешь, - сказала я, сама удивляясь тому, что я все еще могу шутить. - Я же даже при обычных обстоятельствах и третью часть этого не съем.

- Неважно, - едва улыбнулся он. Настроение парня улучшилось.

Есть не хотелось. Казалось и кусок в глотку не полезет. Но я оттянула себе колу и чизбургер, который все же решилась при поднести к губам. Я откусила маленькую часть верхней булочки с остатками сыра. Только я начала жевать, я поняла, что больше съесть не смогу. Я отложила пищу в сторонку и, подперев правой рукой (локоть которой все так же упирался в стол) шею, левой я начала помешивать трубочкой колу.

Я думала о своем вновь и вновь. Об аварии, о родителях, чья судьба решалась на операционном столе. Я вспомнила детские моменты и вдруг стало даже странно, как воспоминания, которые раньше приносили одно удовольствие, сейчас то и делают, что доводят до сумасшествия. Я не слышала ни слова с того, что говорил Кевин. Все вокруг будто перестало существовать, кроме меня и боли. Все раздумья вызывали поочередно жар и холод. В конце концов, я заметила, что руки начали дрожать еще сильнее.

- Так нельзя, - сказал Кевин, схватив меня за руку.

- Я не могу. Кевин, не могу я одолеть это. Не могу просто взять и не думать, - выдохнув, выговорила я, чувствуя, что глаза были на мокром месте.

- Тогда притворись.

Легко сказать. В любом случае, я должна. Хотя бы ради него. Ведь он старается.

- Дин и Люк приедут, наверно. Если от Эйвери от махаются, - сказал он.

Я едва улыбнулась, не зная, радоваться этому или нет. По словам Кевина, Люк "обдолбался" не на шутку, поэтому я думала, не будет ли его присутствие слишком навязчивым.

Далее парень перевел тему совсем в иное русло. Начал говорить о книгах и фильмах. Сказал, что только недавно прочитал "Над пропастью во ржи" и был полностью захвачен. Такие слова вынудили меня принять решение, что прочитать эту книгу будет моим долгом. Но должна признать, что сейчас все это звучало только лишь как обычный факт, который отвлекал от реальных переживаний, хотя узнай я это, скажем, сегодня в походе, я была бы на седьмом небе от счастья, получив очередную улику к разгадке личности Кевина.

Он так же сказал, что обожает фильмы "Побег из Шоушенка", "Бойцовский клуб", "Зелена миля".

- В ХХ столетии фильмы были куда лучше, ведь главная роль была далеко не в спец. эффектах.

Я согласилась с этим, так как сама совсем недавно пришла к такому же выводу. Но Кевин добавил, что есть куча современных фильмов, которые так же захватывали его. Но называть их сейчас я не буду. Его список был слишком длинным.

Мы так же обсудили музыка, которая влияла на его творчество. Он так восхищался своими любимыми музыкантами, что я поняла, что должна их послушать.

Кевину удалось. Он сумел отвлечь меня, пусть чувство тревоги все так же не покидало мой организм. Странное такое, будто ураган в нижней части живота.

Покинули мы кафе уже более оживленными. Кевин все говорил о своих предпочтениях и я поддерживала разговор. Разговорившись, мы даже не заметили, как оказались в той самой больничной приемной.

Мы стояли, разговаривая, когда к нам подошла женщина и мужчина в белых халатах.

- Одри Холдинг? - спросил мужчина, смотря на меня. Он выглядел ужасно усталым, а глаза были полны грусти и сожаления. Увидев это, моя тревога вспыхнули с новой силой.

- Да, - сказала я, тревожно сощурив лицо.

- Мы... Мы сделали все, что было в наших силах, но нам не удалось...

- Что? Что значит не удалось? - на меня словно облили кипяток, а я все еще боялась посмотреть на создавшиеся шрамы. Я обернула лицо к Кевину, который испуганно смотрел на врачей. Я, так же в поисках доказательств, что все это не то, что я думаю, начала вглядываться в глаза мужчины и женщины.

Но я не нашла то, что искала. Казалось, мое сердце на самом деле треснуло, а где-то в живот всадили остро наточенный кол.

Словно в тумане, я, проскальзывая между стоящих, начала бежать к двери, с которой вышли врачи.

- Девушка, стойте! - кричали они.

- Одри! - кричал Кевин.

А я не останавливалась. Я открыла дверь, но врачи, которые все еще были там, вытурили меня. Я начала стучаться. Со всей силы, желая удалить преграду между собою и родителями. Слезы стекали по щекам, падая прямо на холодную плитку. Сдавшись, я прислонила голову к двери и сжала кулаки настолько сильно, чтобы вновь почувствовать боль, от просочившихся в кожу ногтей. Я рыдала вслух, чуть ли не крича. Ничто не сравниться с тем, что я чувствовала.

- Одри, Одри, стой, - Кевин схватил меня за руку и мне пришлось обернуться к нему лицом. - Мы пройдем через это, слышишь? - говорил парень, пытаясь до меня это донести, хотя он был напуган не менее моего. - Мы пройдем через это.

Я вырвала свою руку с его ладони. Черт, как осточертело. Слезы стекали и я готова была кричать от боли. Как он может говорить, что все будет нормально? Разве это нормально?

Это все он. Это все Кевин. Он заставил меня поверить ему, что все будет нормально и вот чем это обернулось. Он обманул, предал.

- Нет! - крикнула я, выпуская очередную порцию слез. - Нет, Кевин. - Я заметила, что сзади его спины вдруг появились Дин и Люк и мне вдруг стало еще паршивее. - Твои родители живы, твои друзья тоже. Ты не терял единственных людей, которых любишь, которые любят тебя и без которых ты - пустое место. Ты никогда не сможешь испытать то, что и я. Ты никогда не сможешь пройти со мной через это!

Я вложила всю ненависть и злость в последние слова. Но боль не утихла.

- И не надо меня успокаивать.

Все поняли, что этими словами я имела в виду, что не желаю их больше видеть. Кевин не сдержал обещание. Разве я могу ему верить?

Я плакала, убегая с этого ужасного места, совершенно не зная, что делать дальше.