ГЛАВА 1

Полтора часа оказались кромешным адом.

Тело затекло из-за неудобного положения в кресле, а ноги словно нашпиговали острыми иглами, кроме того, сосед храпел весь полёт, и я не могла сомкнуть глаза хотя бы на долбанную секунду, о минуте и мечтать не стоит. Знаю, что вы скажете: возьми наушники и заглуши тарахтения музыкой. И я с удовольствием соглашусь, найду отдушину в любимых композициях, но всегда есть грёбаное «но». Наушники остались в чемодане. К счастью, самолёт идёт на посадку, остаётся поблагодарить небеса, что у всего есть конец.

В отличие от меня, Алекс до сих пор витает в волшебном царстве Морфея. Тёмно-каштановые локоны подруги раскинуты по плечам, несколько прядей прилипли к фарфоровой коже, чёрные, густые ресницы трепещут. Её грудь поднимается и опускается, благодаря размеренному дыханию. Она такая безмятежная, безобидная, кукольная. Но только пока.

Не проходит десяти минут, как зелена глаз приобретает ядовитые оттенки. Они метают искры чистейшего безумия, чередующегося с яростью.

Чемодан подруги так и не появляется.

Мы ждём. Ждём до тех пор, пока лента не прекращает движение, издав резкий глухой звук.

Они потеряли его. И они представить не могут, какую беду навлекли.

Я смотрю на парочку своих — нежно-розовых с потёртостями у ручки — и поднимаю голову.

— Обратимся к администрации?

— О, ещё как! — Из голоса Алекс льётся медь, от одного холодного взгляда пробирает дрожью. — В нём. Моя. Косметика.

Косметика, конечно, дело святое. Уже хочу закатить глаза и делаю это, но спустя мгновение вспоминаю, как Алекс долго и трепетно копила деньги, откладывала каждый цент, и становится стыдно. Я прикусываю язык, проглотив язвительный комментарий.

Остаюсь караулить пожитки в зале прилёта аэропорта им. Джона Кеннеди, а Алекс твёрдо вознамерилась сравнять это место с землёй. То, как стучат каблуки её туфель, можно заверить, что каждый шаг оставляет трещину глубоко под зданием. Она в гневе. Я не завидую никому, кто встанет на пути к достижению цели. Она добьётся своего, даже если придётся напрямую обратиться к Илону Маску[1], запустить ракету, полететь к солнцу, поджарить на его поверхности яичницу и вернуться с готовым завтраком.

Чемоданы всё же находятся, полагаю, подруга была весьма убедительна и прибегла к угрозам вплоть до письма действующему президенту. К слову, когда мы вышагиваем к выходу, каждого человека в форме сотрудника она награждает смертоносным взглядом.

— Тебе жизненно необходима СПТ, — я сдерживаю порыв рассмеяться, а когда оказываемся на улице, жадно втягиваю морской аромат расположившейся вблизи бухты Джамейка[2].

Алекс глубоко втягивает воздух и сдувает выбившийся локон, выстрелив в меня взглядом.

— Что это значит?

— Срочная помощь Тома. Он вроде твоей ромашки.

— В мире не хватит ромашкового чая, чтобы успокоить ярость в моей груди.

Я хихикаю, когда она цитирует Шелдона[3].

— Ромашкового чая не хватит, а вот Тома вполне достаточно. Он твоя панацея.

Тень улыбки всё же проскальзывает по её мрачному лицу.

— Перестань злиться. Они ведь нашли их.

— Разумеется. Когда говорят, что невозможно найти иглу в стоге сена, они не в состоянии сообразить, что сено можно сжечь. А сейчас, добро пожаловать домой!

Она хлопает в ладоши и меняет настроение, как будто владеет способностью одного из супергероев Марвел[4].

Мы загружаемся в такси, и я прилипаю к стеклу.

Спустя некоторое время, город заметно преображается. На смену унылым пейзажам приходят небоскрёбы, верхушки которых прячутся в пышных облаках. Город встречает нас свойственным себе шумом, огромным количеством людей, которые наполняют узкие улицы сумасшедшим ритмом, бесконечным количеством ярких экранов, брендовых магазинов и небольших цветочных и кофейных лавок. Весь спектр цветов рекламных вывесок отбрасывает краски на моё торжествующее лицо. Глядя на происходящее, душа пускается в африканские пляски.

Я тут. В городе своих грёз.

Солнечные лучи пробиваются между жилыми зданиями и роскошными бизнес-центрами, зелень листвы деревьев и лужайки по большей части можно обнаружить в скверах и парках. Это приятно радует взор. Нью-Йорк славится огромным количеством архитектуры, а не чарующей природой. Несмотря на это, я до беспамятства влюбляюсь. Вот уже многомиллионный раз.

Ещё один приятный фактор: Алекс позаботилась о нашем гнёздышке. Я слепо доверилась её выбору. Будучи соседями и лучшими подругами с рождения, не пришлось заселяться в кампус, представлять и обхаживать соседку по комнате, мириться с общественным душем. Все только за, когда речь заходила о совместном проживании. Хотя будь воля папы, я могла ездить на машине от Вашингтона до Нью-Йорка несколько часов ежедневно туда и обратно. Я не сержусь. Между нами особенная связь и вряд ли когда-то предам его доверие. Я не из тех, кто пренебрежёт родительской заботой и обозлится на чрезмерное внимание. Родители — те люди, кто без раздумий распрощаются с последним клочком ткани в твою пользу.

Водитель сворачивает на парковку и останавливается у жилого комплекса, замечу, с большими окнами по всему периметру. Я начинаю любить Алекс сильнее, чем когда-либо.

Мы выгружаем чемоданы из багажника и ставим на асфальт, люди, пробегающие мимо, не обращают на нас никакого внимания, и это ещё один плюс жизни в мегаполисе. Всем плевать, кто ты, как выглядишь и кем являешься, они слишком заняты рутиной. На долю секунды морщусь, когда поток ветра притаскивает ароматы из мусорного бака из-за тёмного поворота, но даже сей факт не отталкивает. Нью-Йорк не для всех: в нём либо не чаешь души, либо ненавидишь.

Жилой комплекс расположился на перекрёстке. Вдали наблюдаю площадь Гранд-Арми-Плаза, через который лежит дорога в Проспект-парк. Разве не идеальное место?

Мы расплачиваемся с таксистом и направляемся внутрь.

— Тут так красиво, — восторженные нотки в голосе не скрыть.

Алекс издаёт смешок.

— Папа сказал то же самое, когда увидел арендную плату. Правда, он добавил, что хотел бы ослепнуть.

— Мой хотел наложить на себя руки.

Ни для кого не секрет, Нью-Йорк — это в первую очередь дорого. К счастью, родители могут обеспечить не только любовью, но и безопасностью, а безопасно может быть только ближе к центру, хотя некоторые поспорят. В далёких шестидесятых Тайм-сквер был живым воплощением похоти и разврата из-за изобилия секс-шопов, театров для взрослых и торговли наркотиками. Площадь приобрела репутацию опасного района, где запросто могли похитить и убить. Чего стоит один кровожадный Ночной охотник[5].

Мы поднимаемся на одиннадцатый этаж, Алекс озорно подмигивает и открывает одну из дверей на площадке.

Перехватывает дыхание, когда взгляд скользит по обстановке.

Белоснежная плитка под ногами сияет, стены выкрашены в один из любимейших оттенков светло-серого. Внутри столько света, что дух захватывает. Прямо напротив входной двери огромное окно, манящее к себе, но я стараюсь переключиться на остальное. Сердце квартиры — белый U-образный диван, заваленный разноцветными подушками. На стеклянном журнальном столике стопка книг и открытые глянцевые журналы, принадлежащие Алекс. Внушительных размеров телевизор расположился на стене, а по обе стороны — двери. За спинкой дивана по левую руку расстелился белый кухонный гарнитур в скандинавском стиле. Я хочу провести пальцами по гладкой деревянной поверхности, но не в силах пошевелиться. Над кухонным островом нависают золотистые треугольные лампы, этой же расцветкой ткань на высоких барных стульях.

Я улыбаюсь от уха до уха, когда Алекс вручает ярко-розовые тапочки с фламинго, и начинаю хохотать, когда она шевелит бровями и показывает свои расцветкой жирафа.

Ещё одна дверь со стороны обеденной зоны открывается.

— Эй! — Том лучезарно улыбается, показываясь полностью, за ним тянется дюжина разноцветных воздушных шариков. Уверена, это та самая связка, на которой Карл Фредриксен[6] улетел путешествовать по Южной Америке. — Добро пожаловать домой!

Его серо-голубые глаза светятся дружелюбием, когда обращаются к нам. Парень заключает нас в кольцо рук и по очереди целует в макушку, щекоча отросшей щетиной.

— Конечно, у тебя есть ключи, — насмешливо замечаю я, взглянув на Алекс, после чего прищуриваюсь и спрашиваю: — Подождите... мы же не будем жить шведской семьёй?

— Иногда, — кивает Том, выпуская меня из объятий.

— Предупреждайте, когда я должна отправиться на прогулку.

Он закидывает голову назад и заразительно смеётся, оголяя ряд ровных зубов. Я не могу не улыбаться, потому что за год соскучилась.

Том один из тех, кто заочно подкупает обаянием. К выдающейся внешности прилегает золотой характер, ведь исключительно благодаря ему можно вынести капризы Алекс. Он успешно терпит всех сумасбродных тараканов и является успокоителем среди двух ураганов: меня и лучшей подруги. Они начали встречаться в школе после самого дурацкого спора, и спор не между Алекс и Томом. Она из кожи вон лезла, чтобы он наконец-то заметил её существование. К счастью, заметил, потому что иногда казалось, что тайная одержимость доведёт до гроба. На что я пошла ради подруги? О, например, начала играть в бейсбол, ведь «одна она боится» или «мне нужна команда». Примерно так выглядели аргументы в пользу того, чтобы я занялась спортом.

Он проводит по русой копне, создавая беспорядок, который придаёт образу мальчишечье очарование. Том вылитый Джейми Дорнан[7], разве что в студенческом возрасте. Обычно парни с его внешностью самоуверенные засранцы с раздутым эго, но всё это совершенно не про него. Том, с которым знакома — знает, чего хочет. Он спокоен, уверен и решителен. Можно подумать, что днями и ночами мечтаю о парне лучшей подруги, но подобные мысли никогда не посещали голову. И даже до того, как у Алекс поехала крыша на фоне влюблённости, я никогда не рассматривала Тома в другой роли. Он ничем не выделялся на фоне других парней из старших классов.

— Чья идея не бриться? — Я обвожу взглядом скулы и пробегаюсь по подтянутой форме. Должно быть, он всё ещё увлечён бейсболом и планирует пробиться в высшую лигу. Готова поставить на кон собственную голову, что это так.

— Бритва сломалась, планировал купить сегодня, — мягкий баритон окутывает теплом. Том словно старший брат, которого у меня никогда не было.

— Сегодня большие планы на вечер, — провозглашает Алекс.

— О боже, Блинд, да ты издеваешься!

Подруга отмахивается от меня, как от назойливой мухи, кружащей вокруг.

— Советую упасть лицом в косметику, а к девяти быть на всё готовой.

— Я протестую, мы недавно приземлились!

— И что? — Возражает она.

Да, действительно, сложно придумать аргументы против.

Ради всего святого, разве существует человек, который в первый же день готов вломиться куда-то? Определённо, и она стоит напротив меня.

Мы буровим друг друга глазами.

Часто люди приходят к мнению, что мы сёстры. Одинаковый рост, примерно шестьдесят пять дюймов, оттенок волос, хотя мой ненамного светлее, напоминает молочный шоколад, а вот у Алекс — горький. Я счастливая обладательница карего оттенка, подруга наделена насыщенно-зелёными. Наша одежда одного размера, как и обувь, это ли не прекрасно? Мы до безобразия упёртые и амбициозные, легко идём на контакт с людьми, но личное доверяем лишь друг другу. Алекс — копия меня, а я — её. Да, мы определённо стоим друг друга.

Я сдаюсь первой. Я всегда была мягче, могла простить больше, чем она.

— Хочу поспать пару часов, иначе вырублюсь где-нибудь по дороге, и вам придётся оставить меня в такси.

— Согласна.

Алекс указывает на одну из дверей, соседствующую с телевизором. Вероятно, та, откуда появился Том, её комната.

Я кладу ладонь на металлическую ручку и опускаю вниз, толкнув дверь.

Комната не такая уж большая, но вместительная. Мне по душе простота и минимализм. Гамма цветов новой спальни соответствует общей гостиной. Оттенок стен приближен к любимому: мокрый асфальт, чему не могу не радоваться. Провожу пальцами по беленькому деревянному изголовью двухместной кровати и переключаюсь на встроенный гардероб у окна, которое опоясывает комнату. Вот они, прелести угловой квартиры. Распахиваю дверцы новой гардеробной и улыбаюсь пустым полкам, наполнением которых непременно займусь завтра, а вот прикроватные тумбочки уже сегодня усею фоторамками.

Том оставляет мои чемоданы у окна и закрывает дверь. И я тут же запускаю руки внутрь, нашарив прихваченные из дома рамки.

Улыбка расцветает на губах.

На первом снимке я и Алекс в пятилетнем возрасте, наши лица украшают широкие улыбки. Фото сделал папа, когда мы играли с разбрызгивателем и на тот момент были мокрые от макушки до пят. На второй, родители и я. Тогда мы встретили мои шестнадцать. Папа обнимает нас так, словно мы — его вселенная. Мама целует его щеку, я же над чем-то смеюсь. В памяти океан воспоминаний, но почему-то именно эти фотографии всегда путешествуют со мной.

Я устало падаю на кровать и набираю номер мамы.

— Привет, солнышко, — доносится после первого гудка, отчего трепещет сердце. — Как долетели?

— Неплохо, если не брать во внимание, что мне удостоилась честью соседствовать с танком, как вы?

— Он всё ещё хочет забрать тебя и никуда не отпускать, — мелодично смеётся мама, я едва держусь, чтобы не рассмеяться и не расплакаться одновременно. — Кажется, у твоего отца самая настоящая депрессия. Он каждый час перебирает семейный архив и придаётся самобичеванию, потому что тебе давно не пять.

Я сглатываю.

— Я делаю то же самое...

— Эй, начинай наслаждаться жизнью без надзора и контроля предков!

— Предлагаешь пуститься во все тяжкие? — Хихикнув, я снова беру общую фотографию и рассматриваю. — А насколько далеко я могу зайти?

— Не настолько, чтобы приехать с двумя полосками на тесте через месяц.

— Однажды вы будете умолять родить внуков, а я выйду замуж за работу.

— Не загадывай, милая.

Мы ещё недолго болтаем и прощаемся. Стоит закрыть глаза, как погружаюсь в желанный сон.

И длится он, готова поклясться, десять минут.

Звонкий смех в гостиной вырывает из сладкого царствия Морфея. Я слышу несколько приглушённых голосов, один из которых не принадлежит ни Алекс, ни Тому. Желая продлить сон, накрываю голову подушкой и прячусь под одеялом, но усугубляю шум. Чёртова физика. В конце концов, неохотно выскальзываю из постели и собираю волосы в небрежный пучок, переодевшись в ярко-розовую пижаму с излюбленными фламинго. Клянусь, птицы примут за свою, если внедрюсь в стаю.

С разбитым видом покидаю комнату, в надежде уговорить Алекс передумать и поменять планы, например, пораньше лечь спать. В любом случае они могут выбраться без меня. Я не спала всю ночь, потому что была слишком взволнована и от недосыпа мучаюсь по сию секунду.

Парочка знакомых лиц обращает внимание на меня, я же морщусь и тру глаза, пытаясь привыкнуть к ярким лампочкам. Уверена, выгляжу помято, и мягко говоря «не айс». Когда адаптируюсь, обнаруживаю мужскую фигуру на диване. Он сидит спиной, но словно услышав вопрос, оборачивается и смело встречает мой пытливый ты-ещё-кто-такой взгляд.

[1] Илон Маск — Американский предприниматель, инженер и миллиардер

[2] Джамейка — лагуна в юго-западной оконечности острова Лонг-Айленд в черте города Нью-Йорк.

[3] Шелдон Ли Купер — вымышленный персонаж, один из главных героев телесериала «Теория Большого взрыва».

[4] Marvel — вымышленная вселенная, в которой происходят истории большинства американских комиксов и других средств массовой информации, опубликованных Marvel Comics.

[5] Ричард Рамирес — осуждённый американский серийный убийца латиноамериканского происхождения. Известен также как «Ночной охотник».

[6] Карл Фредриксен — главный герой полнометражного анимационного фильма «Вверх».

[7]Джейми Дорнан — британский актёр, модель и музыкант.