Глава 32

Глеб

Сегодня утром меня отправили домой, чтобы я принял душ и привез остатки ее лекарств.

Когда я вошел в комнату, меня тотчас овеял аромат ее геля для душа. Розы. Много роз. Пионы. Персики. Я вдохнул как можно глубже, упал на колени и громко закричал, раздираемый долгими муками боли. Мне нельзя было себя вести подобным образом в больнице, но здесь я мог делать что угодно и делал это, потому что у меня больше не было сил.

Я выл на полу несколько часов кряду, взывая своих родителей оставить мою любовь в живых. Просил их подарить нам еще один шанс, ведь тогда мы сможем обрести с ней покой. Я просил. Просил. Просил.

В конце концов, мне удалось кое-как встать и сгрести в охапку все лекарства Арианы. Когда я выходил из комнаты, то мельком бросил взгляд на тетрадь, в которой она писала до тех пор, пока могла держать в руках ручку.

Я подошел к столику и без раздумий открыл тетрадь. Полагаю, это был ее дневник, поскольку каждый новый лист она начинала с числа.

...15 июня. Ариана. Самый запоминающий момент – еще один поцелуй с Глебом. Мягкий. Страстный. Глубокий. Я люблю его губы. Разве можно в принципе не любить мужские губы, черт возьми? Кстати, мама сегодня услышала, что я сказала «гребаный Иисусе» и целый день твердила, что я богохульствую и что делать так нельзя...

Я перелистнул несколько страниц и остановился.

...26 июня. Самый запоминающийся момент – прикосновение к животу Влады. Ее малыши часто толкаются и это приводит меня в восторг. Я тоже когда-нибудь хочу принести в этот мир ребенка и показать ему все прелести нашей жизни. Я смотрю на Глеба и понимаю – он был бы идеальным отцом для нашего ребенка. Мне нравится его смуглая кожа, длинные ресницы и вьющиеся волосы. Я хочу, чтобы мой сын или моя дочь были точной копией человека, которого я люблю. А еще я хочу называть его своим мужем. Официально...

***

Врачи сменили трубку на привычные канюли. Ариана должна была прийти в сознание в течение несколько часов. Я отправил родителей домой, чтобы они немного поспали, а сам остался.

Медсестры, видимо, привыкли к моей охране. Я вечно засыпал под дверью на маленьком стульчике. Вчера ночью они решили сжалиться надо мной и впустили поспать к Ариане. Девушка откопала для меня медицинский костюм, заставила напялить его и только после этого впустила в палату, где стоял небольшой мягкий диванчик.

Сначала я просто лежал и слушал сердцебиение Арианы на мониторе.

— Что это громыхает? – спросил я у медсестры. Она ставила ей новую капельницу.

— Аппарат искусственной вентиляции легких.

— Ей больно?

Она подняла на меня усталый взгляд и коротко покачала головой.

Я смотрел то на Ариану, то в окно. В темную-темную ночь. Были видны только звезды.

— Самые яркие звезды всегда живут меньше всего, – говорила Ари́ однажды вечером. – Но они так прекрасны, Глеб, так прекрасны. У каждой звезды своя дорога, как и у нас. Мы обязаны полностью пройти этот путь.

Как бы я хотел, чтобы она очнулась сейчас здоровая, взяла меня за руку и повела бы нас в будущее.

Позже Ариана проснулась. Рядом с ней как раз была медсестра. Бывает, что люди пробуждаются в испуге, так и Ари́. Пришлось ввести ей большую дозу успокоительного, чтобы сердце прекратило так сильно биться. Это сделало бы только хуже.

Она пока не могла говорить. Кивала, когда у нее что-то спрашивали, и сжимала руку при необходимости. Ей удалось увидеть меня, и ее легкая улыбка в уголках глаз меня успокоила, хоть и самую малость. Я сидел рядом с ней, не отпуская ее руки. Я мог бы всю жизнь так просидеть.