Глава 23. Тяжелый разговор.

— Как ты здесь оказалась? Как Блэк отпустил тебя без охраны?

— Я сказала ему, что не хочу его видеть и пару дней поживу у подруг. Если он попытается остановить меня или приставит охрану, я брошусь с моста.

Я усмехнулся.

— Что?

— В отличие от него, я знаю, что ты бы этого не сделала. Мы уже проходили через это, — с доброй усмешкой произнес я.

Блондиночка слегка улыбнулась в ответ.

— Главное, чтобы твой «парень» не узнал, у каких «подруг» ты ночевала, — я намеренно сделал акцент на слове «парень», ожидая, что она сама признается, что они, вроде как, не пара.Но Блондиночка продолжала хранить молчание. Ничего, ты обязательно скажешь, мы никуда не спешим.

— Иди прими душ. В шкафу есть чистые полотенца, — сказал я, направляясь на кухню.

— Это ты намекаешь, что я ужасно выгляжу или пахну?

— Выглядишь ты хорошо, даже когда вся заплаканная... — стоя спиной к ней у холодильника, я нахмурился, когда до меня дошло, что я сказал. — То есть я хотел сказать...

— Ты считаешь меня красивой? — в ее голосе звучала улыбка.

Я обернулся и увидел, что она стоит по ту сторону барной стойки. Я надеялся на очередные ехидные замечания, но их не последовало. Ее губы слегка приподнялись в улыбке, а сумка свисала до пола, которую она держала двумя руками.

Я впервые видел ее такой — тихой, словно она хотела застыть в этом моменте. Ее глаза все еще были красноватыми от слез и немного грустными. И еще она была в этот момент... милой.

И да, Блондиночка действительно была красивой. Не знаю, почему я заметил это только сейчас. Может быть, из-за ее сложного и вредного характера?

— Не притворяйся, как будто сама этого не знала.

— Я знала это, но слышать от тебя было приятнее. И ты заметил это только тогда, когда я вся в слезах и разбита, — она горько усмехнулась.

— Потому что красота проявляется не только во внешности. Какой смысл в ней, если в голове пусто и в душе чернота?

Она медленно кивнула, соглашаясь со мной.

— Думаешь, моя душа светлая? — спросила она серьезно.

— Ты не способна на зло. Хоть и хочешь казаться стервой, но это лишь защитная оболочка, под которой скрывается чистое сердце, — я был удивлён, что у нас завязывается разговор, а не просто перепалка.

Блондиночка поджала губы, когда я попал в цель. Но затем она вскинула подбородок, и на её лице вновь появилось невозмутимое выражение. Она снова спряталась за своей защитной плёнкой.

— У тебя невыносимо грустные глаза. В них столько боли, что можно захлебнуться. И хоть ты бываешь грубым, я тоже не думаю, что ты способен на зло. Просто ты потерялся, и тебе нужна помощь. Я чувствую, у тебя доброе и милосердное сердце, — с этими словами она смотрит мне в глаза, и её слова задевают меня за живое.

— Мне не нужна ни твоя, ни чья-либо другая помощь, — уже более резко произнёс я и отвернулся. Моё сердце бешено колотилось. Я не понимал, как мы пришли к этому разговору, но он мне не нравился. Мне хотелось вышвырнуть её из квартиры, но я не мог этого сделать, по крайней мере сейчас, когда за окном была ночь.

— Знаю, сложно просить о помощи. Но когда ты будешь готов её попросить, я всегда протяну тебе руку, — затем скрипнула половица, и я знал, что она ушла. Услышал, как открылась дверь в ванную и тихо закрылась.

Я закрыл глаза и глубоко вдохнул. Каждый раз, когда она появляется, моё и без того шаткое психическое состояние будто катится на американских горках.

Мотнув головой, словно пытаясь выбросить её слова из головы, я включил чайник и открыл холодильник.

Через пятнадцать минут дверь открылась. Чай только заварился, и я, разлив его по кружкам, обернулся и замер, увидев Блондиночку. Её длинные светлые волосы были влажными, а на лице не было косметики. Я впервые видел её такой... домашней.

Мой взгляд упал на футболку, которую она надела. Она доходила ей до середины бедра.

— Прости, наверное, стоило спросить, — произнесла она, неловко оттягивая ткань вниз, чтобы прикрыть свои длинные и стройные ноги.

— Ничего, — ответил я. Мне не нравится, когда берут мои вещи без разрешения, но в этот раз я сделаю исключение. Не спать же ей в платье.

— Я не умею готовить. Это всё, что осталось с утренней доставки. Надеюсь, ты не привередлива и не брезглива, потому что больше у меня ничего нет. Ещё остался пирог, который вчера привезла Сэм.

— Я помню. Я тоже не умею готовить. У нас есть повар.

— Не удивительно, — я закатил глаза, а она недовольно цокнула в ответ, но не стала продолжать разговор.

— И нет, я не брезгливая. Я ем всё, кроме морепродуктов. Особенно ненавижу устриц. Надеюсь, эта лапша не с ними? — с надеждой спросила она, глядя на коробочки навынос в моих руках.

— Нет, это лапша с курицей и овощами. Устрицы не водятся в этом доме, — я сел напротив неё и передал коробочку и вилку.

Она с аппетитом намотала лапшу на вилку и отправила в рот, и я непроизвольно улыбнулся.

— Тоже не любишь устрицы? — поинтересовалась она.

— Не пробовал. Из морепродуктов я ем только угря и кальмара. Ну и рыбу.

Девчонка поморщила нос.

— Роллы и суши тоже не ешь?

— Без рыбы ем.

— Разве есть такие? — нахмурился я, пытаясь вспомнить, какие есть варианты.

— С огурцом! — возмутилась она, словно оскорблённая.

— Скукота и бессмыслица, — скорчил я лицо.

— Иногда в простоте бывает своя прелесть, — сказала она.

В чём-то она права. И эту её фразу я совсем не отнёс к роллам с огурцом. Дальше мы ели молча, каждый погружённый в свои мысли.

Я выкинул мусор и вытащил пирог, поставив его на середину барной стойки.

— Черничный, — произнесла она и улыбнулась, явно вспомнив что-то.

— И что?

— Ты разве не помнишь, как я кормила тебя им с вилки? — улыбнулась она, отламывая кусочек и отправляя его в рот, а затем облизывая губы.

— Не кормила, — возразил я, хотя на самом деле прекрасно помнил этот момент.

— Ещё как кормила! И тебе понравилось! Но ты никогда в этом не признаешься, — с улыбкой продолжала она.

— Ты снова начинаешь меня раздражать.

— А ты снова становишься ворчливым.

Мы погрузились в молчание, наслаждаясь кусочком пирога, который делили по очереди. Как же странно: никогда раньше я не проводил ночь с девушкой, поедая пирог, не говоря уже о спорах или разговорах.

Я не мог понять, как до этого дошёл.

Подняв взгляд, я вновь обратил внимание на девчонку. Она сидела, облокотившись локтями на стол, и неторопливо ела мой любимый пирог, погруженная в свои мысли.

Ее светлые влажные волосы были аккуратно уложены, лишь несколько тонких прядей свободно свисали по бокам лица, и я невольно вспомнил тот нелепый тёмный парик.

— Тебе гораздо лучше со светлыми волосами, — вырвалось у меня, и я нахмурился, недовольный своей несдержанностью.

Блондиночка подняла голову, заправила за уши выбившиеся прядки и улыбнулась. На ее щеках появились очаровательные ямочки. В этот момент она была невероятно милой.

— Вау, уже второй комплимент! Ты меня совсем разбалуешь, — усмехнулась она.

— Куда уж больше, — поддразнил я в ответ.

Мы вновь погрузились в молчание, но оно не было неловким. Я время от времени поднимал взгляд, и она делала то же самое. Наши глаза встречались на долю секунды, после чего я первым отводил взгляд и старался не смотреть на неё. Однако Блондиночка не запрещала себе это, и я чувствовал на себе её взгляды.

Всё это казалось таким странным. Она была здесь, в моей квартире, в моей футболке. И мы наедине. Так не должно быть. Мы никто друг другу. И я бы разорвал с ней контакт, но она прилипла, как липучка. Ещё и с девочками, кажется, сдружилась, чёрт её возьми.

— Почему твое прозвище Грин? — спрашивает она спустя пару минут.

— Догадайся.

— Из-за машины?

— Нет, машина появилась после того, как я получил это прозвище.

Она задумывается.

— Твой любимый цвет?

— У меня нет любимого цвета.

Блондиночка постукивает зубьями вилки по губам, размышляя над вариантами.

— Не тупи.

— Эй! — возмущается она. — Это...

— Это то, что курят, — перебиваю я и даю ей подсказку. У меня нет сил выслушивать все её варианты.

— Марихуана? — выпаливает она.

— Бинго! — Она ни разу не видела меня с косяком, поэтому неудивительно, что ей это не пришло в голову.

— Зачем ты ее куришь? Это вредит здоровью. А твоему тем более, — в ее взгляде проскальзывает осуждение. Вообще похер.— Не лезь, куда тебя не просят, — бросил я.

Девчонка нахмурилась и примолкла, но ненадолго:

— И кто тебе дал это прозвище?

— Один приятель. — Я замолкаю, словно снова возвращаясь в тот день. Брат Мэдди дал мне это прозвище. В те времена я вообще не выпускал косяка из пальцев. Прозвище быстро распространилось по району, и все стали так меня звать.

— Почему твои друзья не зовут тебя по имени?

— На момент, когда ко мне прикрепилось это прозвище, мы были знакомы не так давно. Поэтому и они к нему привыкли. Есть ещё вопросы, Блондиночка?

— Не называй меня так.

— Это факт. И оно не обидное.

— Звучит легкомысленно. Или как будто ты не можешь запомнить моё имя, поэтому придумал это милое прозвище, — недовольно посмотрела на меня.— Придумай другое. Я тоже придумаю тебе, — заявляет она.

— Ещё чего! Зная тебя, оно будет до чёртиков милым. Мне не нужны потом насмешки от друзей. Так что даже не думай! — предупреждаю её.

— Никто не будет знать. Это будет наше личное. Наш маленький секрет, — она улыбнулась и подмигнула мне. — Я придумаю такое прозвище, которое будет понятно только нам.

Дерьмо, её не остановить.

— Делай что хочешь, — отмахнулся в итоге я.

Девчонка довольно улыбнулась и съела последний кусочек, оставленный мной. Убрав посуду, мы прошли в гостиную.

— Кстати, ты ни разу не называл меня по имени! — резко воскликнула она, словно только сейчас это поняла. — И почему?

— Не нравится твоё имя, — грубо кинул я. Конечно это ложь. Я не называю ее по имени, потому что в этом нет смысла. Девчонка надолго не задержится в моей жизни.

Она замолчала на несколько секунд, и я поднял взгляд на неё.

— А мне нравится, очень красивое, — девчонка поджала губы и, кажется, обиделась.

Всё равно. Она слишком болтливая, от этого болит голова.

— Ложись в моей комнате, я лягу на диване.

— Не хочу тревожить твой покой, я лучше лягу на диване.

— Ну если ты хочешь спать на траханом диване, то хорошо, — усмехаюсь я.

— Фу! Мерзость, — поморщилась она. — Кровать тоже траханая? — с отвращением спрашивает она, а я чуть не рассмеялся в голос. Прикусываю изнутри щеку, сдерживая себя. Но её серьёзное и немного раздражённое лицо только больше смешит.

— Нет, но если есть сомнения, поменяй бельё, — отворачиваюсь и даю волю беззвучному смеху. Надеюсь, девчонка не обратит внимания на мои подрагивающие плечи.

— Обязательно поменяю. А тебе отдам эти траханые простыни. Спи сам на них.

Я смеюсь и слышу недовольное цоканье девчонки. Успокаиваюсь и снимаю рубашку. Бросаю её на спинку дивана и оборачиваюсь. Её глаза скользят по моей груди и животу, а затем резко поднимаются к лицу.

— Для человека, который питается фастфудом и курит всякую дрянь, ты выглядишь довольно хорошо, — говорит она.

— Хватит пялиться! Иди спать! Или будешь спать на траханом диване, — говорю я и только потом понимаю, как грубо это прозвучало.

Блондиночка ехидно улыбается.

— Только не на нём, — морщит она нос, продолжая улыбаться.

И её слова вызывают у меня образы, как я срываю с её тела свою футболку и нагибаю над подлокотником дивана, и жёстко...

Чёрт! От этих мыслей член в трусах начинает пульсировать.

«Не смей даже думать об этом, идиот! Она ещё ребёнок! У нас табу на девушек, не достигших двадцати лет!» — мысленно приказываю я своему члену.

— Иди спать! — грубо прикрикнул я.

— Какие мы строгие, — говорит она, корчит лицо и, развернувшись, идёт в мою комнату. Свободный крой футболки колышется вокруг её бёдер, не помогая мне остыть.

Чёрт, хватит пялиться! Она несовершеннолетняя, идиот! Как же она бесит меня.

Выключаю везде свет и ложусь на диван, укрываясь одеялом. Член в трусах всё ещё в полуготовности. Какого хрена он вообще решил, что сейчас его выход? Не припомню, чтобы раньше возбуждался так быстро от пары слов и представлений. Возможно, это всё из-за того, что у меня давно не было секса. Я почти месяц провалялся в омибиозе, и мой член соскучился по кискам.

Из моей комнаты светит свет, и я слышу там копошение. Блондиночка действительно решила поменять постельное бельё.Мои губы снова непроизвольно приподнимаются в улыбке, представив ее хмурое лицо. Она хоть умеет менять постельное белье? Наверное, психует, запыхавшись засунув одеяло в пододеяльник. Я усмехаюсь.

Раздражение стихает, и, включив телек для фона, закрываю глаза.

✰ ✰ ✰

Просыпаюсь от шума. Как же я ненавижу, когда меня будят!

Открываю глаза и приподнимаюсь, заглядывая за спинку дивана. Блондиночка что-то делает на моей кухне.

— Какого чёрта ты там делаешь? —спрашиваю я, слегка раздражённый её шумом.

Девчонка оборачивается и невозмутимо отвечает:

— Завтрак.

Она готовит завтрак? Но она же может спалить мне кухню! Ведь я помню, что она не умеет готовить.

Встаю и плетусь на кухню. На столе — яичница с беконом и овощами, сэндвичи, два салата, оладья с джемом и черникой, вафли с сиропом.

— Кто-то из девочек приезжал? — предположил я и сел на барный стул.

— Нет, это я приготовила, — отвечает она, и я скептически поднимаю на неё взгляд.

— Ладно, — говорит она, цокая языком и поджимая губы. — Заказала из ресторана.

Я смеюсь и провожу ладонью по сонному лицу.

После завтрака Блондиночка принимает свои лекарства. Если бы я не увидел этого, то забыл бы принять свои. Мне кажется, она специально громко шуршала инструкцией, запихивая её в коробку. Затем уронила блистер и театрально вздохнула, явно привлекая моё внимание, чтобы я тоже выпил свои лекарства.

На самом деле меня даже это позабавило. Она не напоминала мне вслух, как делают остальные.

Я уселся на диван и включил телек. Делать было нечего, и я решил провести этот день спокойно, без происшествий. А завтра уже надо выходить на работу.

Захожу на «Нетфликс» и начинаю просматривать сериалы в поисках чего-нибудь интересного. Рядом плюхается Блондиночка с миской попкорна.

— Что смотрим? — спрашивает она.

— Пока ищу.

— Давай посмотрим «Тарзана»? Это мой...

— Любимый мультик, — перебиваю я, договаривая за неё.

Она замолкает, и мы оба вспоминаем, как она прощалась после того, как сказала о мультике.

— У меня девять племянников. Так что, думаю, не надо говорить, сколько я пересмотрел с ними мультиков и как они достали меня? — усмехаюсь я, воруя из миски на её ногах горсть попкорна.

— Девять? Охренеть! Они ведь не все родные тебе? То есть из друзей у тебя нет братьев и сестёр?

— Нет. Но какая разница? Мы многие годы вместе и считаем себя семьёй, — объясняю я.

— У вас с Хлои что-то было? — неожиданно звучит вопрос, и я, нахмурившись, поворачиваю голову в её сторону.

— Нет. Почему ты спрашиваешь?

— Просто вы так тепло общаетесь, — пожала она плечами.

— И что? Если мы тепло общаемся, то между нами обязательно должно было что-то быть? Хлои мне как младшая сестра. Это у тебя с Блэком не пойми что, — наконец произношу последнее и поворачиваю голову, чтобы увидеть её реакцию.

— Что ты имеешь в виду? — в её голосе присутствует напряжение, которое она не смогла скрыть.

— Хватит дурить меня. Я всё знаю. Ты рассказала девочкам, что не в отношениях с ним.

Она отводит взгляд.

— У нас запутанно. Но да, я не чувствую романтичных чувств к Дереку.

— А он явно чувствует. Тогда зачем ты живёшь с ним?

— Он спас меня, когда я скиталась по улицам. Мне было четырнадцать, когда я сбежала из детского дома, и навряд ли я бы выжила, если бы не Дерек, который дал мне крышу над головой, тепло и еду. Он мне дорог. Он моя семья. Я люблю его, но я не влюблена в него. Это разные вещи.

Для меня до сих пор было удивлением, что она тоже, как и я, из детдома. Я лишь надеюсь, что у неё не было всё так плохо, как у меня.

— Почему ты сбежала из детского дома?

Блондиночка улыбнулась уголками губ, опустив голову. И эта улыбка не была весёлой, а защитной реакцией.

— Скажем так, наша директриса была тварью.

Я сглатываю, невольно возвращаясь в своё детство. Ведь и в моём детском доме тоже директриса была воплощением дьявола.

— Что она делала с вами?

— Много чего.

По моей спине пробежала дрожь от этих простых слов, которые пробуждают самый ужас. — Например, у нас не было имён.

— Как это? — искренне удивился я.

— Вместо имён были номера. А тем детям, которые поступали уже в сознательном возрасте, стирали из памяти их имена. Мы слышали по ночам, как они кричали. А потом их никто не видел несколько дней. Потом они появлялись как ни в чём не бывало, но их избитые тела говорили сами за себя. Они заставляли забыть прошлую жизнь через физические наказания.

Я закрываю глаза. Блядь...

— Я была номер 18, — тихо произносит девчонка, и я резко открываю глаза, устремляя взгляд на неё. Её голова опущена, и светлые волосы почти скрывают лицо.

— Как ты попала в тот дом? — спрашиваю я.

Она съеживается и, кажется, не собирается отвечать. Видимо, это слишком тяжёлая тема для неё, как и для меня.

Заметив движение с её стороны, я поднимаю взгляд и встречаю её взгляд. Она смотрит мне прямо в глаза, и её лицо кажется таким уязвимым, как, думаю, и моё в этот момент.

— Меня нашли младенцем на ступеньках детдома. Ночью, в дождь, в тоненьком одеяле, насквозь промокшем. Как выброшенного ненужного щенка, —неожиданно произношу я и хмурюсь, понимая, что в последнее время говорю слишком много лишнего.

— Почему они так поступили? — надломленно спрашивает она.

— Кто?

— Те, кто нас родил. Почему мы стали не нужны им?

— У меня нет ответа на этот вопрос. Есть множество причин и ситуаций, когда детей оставляют. Или просто не нужны, — добавляю я последнее, и девчонка поджимает губы.

— Меня даже не искали. А тебя? — снова смотрит она своими большими изумрудными глазами на меня. Я отрицательно качаю головой.

Я растерянно смотрю в одну точку перед собой, задаваясь вопросом, как мы пришли к этой теме? Как она это делает? Если бы кто-то другой заговорил со мной об этом, я бы психанул и покинул комнату. Но сейчас я словно парализован.

— Почему ты не любишь, когда тебя касаются? Это из-за воспитателей? Или тебе неприятно только мои касания? — спрашивает она, и я напрягаюсь.

Я зажмуриваюсь. Сердце стучит слишком быстро, я чувствую его бешеные удары в груди. В ушах звенит, и я ощущаю приближение панической атаки. А картинки перед глазами снова возвращают меня в стены того адского дома.

— Со мной можно поделиться об этом. Я понимаю тебя как никто другой, — продолжает она.

Она всё говорит и говорит, а огненный и напряжённый шар в груди разрастается, и дышать с каждой секундой тяжелей.

— Мы можем держаться друг друга. И...

И всё, шар лопается.

— Хватит, Хоуп! — вскрикнул я, переполненный гневом.

Воцаряется тишина. Я всё ещё тяжело дышу, но паника отступает. И только спустя несколько секунд я понимаю, что впервые назвал её по имени. Я даже в мыслях этого не делал. И всё становится каким-то странным. Словно я произнёс то, что было под запретом. И этот запрет так легко сорвался с моих губ.

— Ты назвал меня по имени, — кажется, даже она сама не ожидала этого.

Я нервно провёл ладонью по лицу. Мне хотелось уйти, сбежать, но моё тело не слушалось меня. Я не хотел, чтобы она проникала в мою душу — в эту уродливую и истерзанную в клочья душу.

— Хочешь знать, как появилось моё имя? — спросила она, и когда я не ответил, продолжила: — Мне его дал Дерек. Он сказал, что я — его надежда на лучшее в жизни, — я заметил, как она в сомнении качнула плечом.

Раздражение обожгло мою грудь.

— Так проваливай к своему Дереку! Не стоит лезть в мою душу! — вскочив с дивана, я пошёл в коридор. Схватив ключи и ботинки, я вылетел из квартиры и с силой хлопнул дверью.

✰ ✰ ✰

Через полчаса, выкурив три сигареты, я заглушил мотор.

Поднявшись по ступенькам, я постучал в дверь. Она открылась, и на пороге возникла одна из близняшек.

— Привет, — сказала она, явно не ожидая меня увидеть. — Как ты? Давно не виделись. Кларк сказал, что ты болел, — её лицо выражало заинтересованность и беспокойство. Это была Талия.

— Да, — ответил я, зная, что он не рассказал ей о моей биполярке.

— Проходи, — пригласила она меня внутрь.

— Кого там принесло, Тал? — крикнула ее сестра откуда-то из глубины квартиры, а затем появилась сама. — Вау, какие люди! — ослепительно улыбнулась Татья. — Я как раз сегодня думала позвать Кларка, чтобы потрахаться. Но, секс сам пришёл к нам, — ухмыльнулась она.

— Татья! — осуждающе шикнула на сестру Талия. — Грин, возможно, пришёл сюда не за этим.

— Вообще-то, именно за этим я и пришёл. Конечно, если вы тоже всё ещё этого хотите? — Мне было необходимо снять напряжение. Я все еще был раздражен из-за Блондиночки. Почему она решила, что может копаться в моей душе и мыслях? Кто она, черт возьми, такая?

— Ещё как хотим! — игриво улыбнулась Татья и, сняв футболку, обнажила свои большие сиськи.

У меня не было секса уже месяц, и мои яйца просят опустошения. Я набросился на Татью, срывая с неё и с себя последние элементы одежды. Надев презерватив, я нагнул её над спинкой дивана и резко вошёл внутрь. Её светлые волосы разметались по спине, и мое сердце забилось быстрее, внезапно вызывая ассоциации с наглой девчонкой, которая вечно лезет туда, куда не следует.

Мозг, блядь, словно издеваясь, не давал мне передышки, подкидывая моменты с Блондиночкой. Я не хотел этого, зажмуривался, пытался сосредоточиться на ощущениях, как мой член резко таранил девушку подо мной, которая стонала. Но ебаный мозг продолжал воспроизводить в памяти её красивое лицо с ямочками.

— Ох, черт! Да-а-а, — протяжно простонала девушка, и я на мгновение пришёл в себя.

— Талия, не стой столбом и иди сюда! — воскликнула Татья.

Талия подошла к нам. На ней всё ещё была одежда. И чёрт, почему они блондинки? Я никак не мог расслабиться.

Я обратил на неё внимание и, схватив за сзади за шею, притянул к себе и накрыл её губы своими. Талия открыла рот, и наши языки встретились.

— Не хочешь присоединиться? — спросил я её.

— Хочу, — тяжело дыша, ответила она и сняла одежду.

И тут я вспомнил, как вчера Блондиночка вышла из душа в моей футболке. Как колыхался подол вокруг её ягодиц. Как она не упускает шанса заигрывать со мной.Блядь! Мой член запульсировал от возбуждения.

Пока я продолжал трахать её сестру, я притянул Талию для поцелуя и накрыл рукой её мокрую киску. Она застонала, раздвигая бедра для меня.

Мы провели весь день втроём. Пили пиво, курили траву, валялись перед телеком и трахались ещё несколько раз, пока не устали. Близняшки уснули по обе стороны от меня, а я лежал без сна, уставившись в потолок. Я приехал сюда, чтобы снять напряжение и опустошить свои яйца. Но получил лишь второе.

***

Дорогие читатели, ставьте звёзды и пишите комментарии к главе. Это не займёт много времени, а мне будет очень приятно как писателю за вашу оценку моей работы 💚

Также можете подписаться на мой тгк —Энн Келлер | ✍️📖