Глава 4.Джеймисон.

Мафия — это не преступление. Это бизнес.•Сэм Джанкана (босс чикагской мафии)

Я чётко помню тот день.Даже слишком чётко.Я отлично запомнил всё до мельчайших деталей и жутких подробностей.

Никогда не забуду плач матери и грозный голос отца,приказавшего мне спрятаться с братом в шкафу.Впервые в своей жизни я увидел его таким взволнованным и растерянным.

Никогда не забуду эти выстрелы,они были такими громкими,не предназначенными для детских ушей.

Отец был военным,и он повидал вещи,которые могут нарушить психику любого мирного человека.И я понял,что беспокоился он тогда не о себе.А о нас.Он никогда не боялся смерти,в этом я всегда был уверен.

Однако дома его я видал только раз в несколько дней.

В тот день во мне оборвалось что-то важное,ценное.Что-то переменилось,но я не мог осознать это тогда,я был ребёнком.Кажется,тогда что-то хрустнуло во мне,и это были не кости и не рёбра.А словно чертовски важными для жизни органами завладел лёд,толстый и прочный,как стальной кулак.Этот холод убил всё живое внутри.

Думаю,в тот день я стал другим человеком,с другими взглядами на жизнь.С другими убеждениями,мыслями.

С другими эмоциями.И с другими ценностями.

В тот день я в последний раз выплакал все,что только можно было.

Слёзы не могли исправить ситуацию.Слёзы не могли вернуть моих родителей к жизни.Они бы не оживили эти тела на сером ламинате.Не вернули бы все радостные моменты детства.Не стёрли бы эту кровь с пола и белых стен.

Ни хрена.

Я перестал видеть сны,неважно,будь они плохие или хорошие,короткие или длинные.Все знают,что они из себя представляют,а я и понятия не имею.Какого это,видеть сны?Наверно я видел их,будучи ребёнком,но не сейчас,и не вчера.Их нет.И завтра я их тоже не увижу.

Я думал одно время обратиться к психологу,решить,в чём дело,но не стал.Передумал.

Я здоров.Всё хорошо.Всё отлично.

Точнее всё плохо,но я научился смотреть,словно всё так,как и должно быть.

Я поклялся больше никогда не проронить ни слезинки.Поклялся стать сильнее,стать лучше.А с того блеклого и серого дня прошло 18 лет.

Я осознал,что никто не станет мне помогать по доброте душевной.Конечно осознал это чуть позднее,к сожалению.Осознал,когда никто не откликнулся на наши крики и просьбы.Осознал,когда люди обходили нас с братом,словно река обтекала скалу.Будто мы чума,и мы опасны.Они ошиблись.Тогда мы не были опасны.

Но сейчас-более чем.

БостонПрошлое

Этот шкаф был слишком тесным для нас двоих.Эта теснота больно сжала лёгкие.Деревянные стенки давили в плечи, а запах нафталина смешивался с чем-то металлическим и тяжёлым - тогда я ещё не знал, что так пахнет кровь.Брат дрожал и быстро,судорожно дышал,пряча лицо у меня в груди,а его пальцы вцепились в мой свитер.Я боялся пошевелиться, чтобы они нас не услышали.

Его волосы пахли шампунем,которым мама мыла нас этим вечером.Последним вечером.

Я прикрыл его рот ладонью,одновременно стараясь самому не издавать звуков.

Сквозь щель между дверцами проникает дневной свет из квартиры,ясно видны все частички пыли в шкафу,летающие в пространстве.

Заметного мало:мамино платье,вывернутый из петель стул, блеск длинного лезвия в руках женщины с чёрными косами,с которого капала кровь.За дверцами был теперь другой мир-мир,где наши родители уже не дышали.

Смеялись женщины.

Смех был не громким,а визгливым. Не тот,что я привык слышать от мамы,мягкий и нежный,когда она играла с нами,а другим - холодным, режущим,как осколок стекла по коже.

Три силуэта ходили по дому.

Первая - высокая,в красном свитере с чёрными косами,достигающими середину спины,двигалась медленно, будто смаковала каждый шаг,озираясь вокруг.

Вторая - в чёрной кожанке,громко топала сапогами, нарочно создавая шум.

Третья - рыжая, с широкой улыбкой на лице, словно все мы были частью забавной игры.Её плечи поддрагивали от тихого смеха.

Все трое были на каблуках,как будто их не волновала боль в ногах и усталость.

- Здесь должны быть дети, - голос был тягучим, как мёд,но в нём слышалась сталь.

Не знаю,кто из них это сказал.

- О них приказа не было .Пусть пока... живут - ответила другая с высокомерностью в голосе,и я почувствовал,как брат напрягся.

Я прижал его лицо к себе и шёпотом сказал:

- Дыши тише,иначе умрём...

Он всхлипнул,глядя на меня с ужасом.На его щеках течёт дорожка слёз.Я не верил им.Не хотел рисковать.

Скорее всего,они поняли,где мы прятались.Просто не стали нас трогать.

Тогда я впервые понял, что слова ничего не значат,если за ними нет силы. И что однажды я эту силу найду.

СиэтлНаши дни

Сейчас у меня нет начальников, нет "хозяев". Я беру только те работы, которые нужны мне. Моя жизнь - это оружие, а мой список - моё единственное расписание.

В городе обо мне говорят тихо. Для одних я - призрак, для других - кошмар,ужас,который приходит, когда гаснет свет.

Я работаю без свидетелей, но для них троих сделаю исключение.

Я хочу, чтобы они почувствовали всё - страх, тишину, ожидание. Чтобы вспомнили тот дом, тот шкаф, те глаза, которые смотрели на них сквозь щель.

Я не прошу мести.Я забираю то, что принадлежит мне.Я был мальчишкой, спрятавшимся в шкафу.

Теперь я - мужчина, от которого некуда спрятаться и некуда бежать.

Я многого лишился в этой жизни:родителей,дома,ноги и брата.

Да,я мужчина,но порой я чувствую себя тем беспомощным мальчиком,затерянным в пучине страха.

СиэтлПрошлое

Я бежал со всей силы,стремительно огибая большие камни у тропинок и высокие,густые деревья,которые словно с осуждением взирали на нас.

Лес был густой, но казался пустым - тишину рвали только наши торопливые шаги и далёкий лай собак.

Ветки хлестали по лицу, снег осыпался за воротник, но я не останавливался. Брат бежал рядом, хватая меня за рукав, чтобы не отстать.

Где-то за спиной раздавался тяжёлый топот сторожа. Он не кричал - просто шёл, зная, что мы далеко не уйдём.

Я слишком поздно заметил капкан. Стальная пасть захлопнулась с мерзким звуком, раздирая кожу и кость. Боль ударила так сильно, что я почти потерял сознание. Я рухнул на колени, почувствовал, как из ботинка хлынуло тепло.

- Давай! - брат рванул капкан, но железо даже не дрогнуло.

Лай становился всё ближе. В воздухе пахло псиной и порохом. У нас не было ни минуты. Я понял - если он дойдёт до нас, то мы оба останемся здесь.

- Слушай меня, - процедил я, хватая брата за ворот, - беги, пока можешь.Он замотал головой, слёзы блеснули в глазах.

- Нет!

Я глубоко вдохнул. Рука сама потянулась к кобуре. Пистолет был холоден, тяжёл. Я знал, что это решение оставит меня калекой на всю жизнь. Но оно же - единственный шанс.

Я прижал ствол чуть выше капкана, прямо к колену. Миг - и мир стал красным от крика. Выстрел разорвал лес, а я, шатаясь, выдернул окровавленный обрубок из разжатых челюстей капкана.Брат, всхлипывая, кинулся ко мне, но я оттолкнул его.

- Беги! - рявкнул так, что он дёрнулся и сорвался с места.

Я видел, как он исчезает между деревьев. Кровь пропитывала снег, пальцы на руках немели. Сторож замер в нескольких шагах, окинул меня взглядом и выругался. Раненый я был ему не нужен - он пошёл за лёгкой добычей.

Лежа в снегу, я чувствовал, как жизнь уходит вместе с теплом. Где-то внутри уже понимал: если выживу, лес я покину другим человеком. Без ноги.Если повезёт,с железом вместо плоти. Но с братом, который будет жить.И это стоило всего.