Часть 1

В память о моей подруге, которая нарисовала мне самый красивый закат в жизниАлин, мы начинали её вместе, надеюсь ты счастливаЯ скучаю.

P.S. Не отказалась бы от какого-нибудь знака от тебя, потому что я запуталась

Часть 1.

Прошагав ближе к заветной двери, я начала жутко волноваться. По сравнению с другими претендентами я выгляжу несуразно. На мне одето длинное платье непонятного бежевого оттенка, прикрывающее колени; на плече - цветок из прозрачной ткани; потертые туфли на невысоком каблуке, которым уже много лет, очень выделяются — видно, что они сильно износились. Единственное, на что мне стоит надеяться, — это то, что мой голос впечатлит группу.

Я даже представить не могу, почему такая популярная группа, как «Night of flames», решила искать «юные таланты», но вот он — мой шанс. Потерять его — значит остаться в столице без возможности продвижения. Но ведь менеджер- не такая уж плохая профессия, да?

«Night of flames» - действительно крутая группа. О них пишут в газетах, они частенько мелькают по телевизору; а мои бывшие одногруппницы в колледже буквально с ума сходили от солистов. Я же в это время пыталась грызть гранит науки и не забрасывать пение. Да и что уж скрывать... Один из солистов великолепен. Я, конечно, рассматривала его только в качестве певца, но сейчас, смотря на висевшую перед моим носом афишу, не могу не заметить его красоту. Каштановые волосы, которые немного вьются на концах; серо-голубые глаза, от взгляда которых внизу живота начинает приятно тянуть. А эти точеные скулы... Так, о чём это я? Прослушивание.

Честно сказать, ноги у меня трястись начали ещё в автобусе, когда я ехала на работу. Прослушивание, слава богу, поставили вечером, и мне не пришлось ее пропускать. Узнай мои коллеги о том, что я пою, все корпоративы состояли бы только из: «Ну ещё одну!», «А чё в певицы не пошла?». Нет уж, избавьте, на бис буду только на сцене выступать. Если смогу пробиться. А шанс вот он. В одном человеке передо мной.

Девчонка с обалденно длинными ногами проскользнула внутрь. Честно сказать, я не слышала ещё ни одного нормального выступления. Нет, я так думаю не потому, что стою здесь и жду своей очереди. Просто, как человек, хоть немного связанный с музыкой, могу сказать, что все выступления были слабы. Кто-то не мог вытянуть ноты в песне, которую выбрал сам, кто-то лажал в инструментах, безнадежно надеясь впечатлить группу своими умениями. Вот и сейчас девушка, явно понадеявшись на внешний вид, попыталась спеть песню Уитни Хьюстон... Получилось отвратительно. Она пропела всё мимо нот, сильно срезала верхушки, а места, где нужно было тянуть, сорвала на половине.

Дверь открылась, и я неловко прошла, стуча каблуками, в небольшой светлый зал. На меня посмотрели шесть пар глаз, и от этого колени начали трястись ещё сильнее. Я думала, что претендентов прослушивает не сама группа, но вот они. Все, кто в ней состоит, сидят передо мной, перешептываясь и иногда поглядывая на меня.

— Мы не откажемся, если вы соизволите начать, — мужчина посередине ухмыльнулся и посмотрел на меня как на идиотку.

Я оглянулась и увидела синтезатор. Чёрт! Я всю жизнь играла только на стареньком фортепиано, которое почти что разваливалось, а синтезаторы видела лишь в мечтах. Встав за него, попыталась сосредоточиться, то кладя руки на начальные аккорды песни, то опуская.

— Нам бы хотелось наконец услышать хоть что-то от вас, — всё тот же мужчина недовольно поменял закинутую ногу.

— Не мешай ей, — до меня долетел голос, который я уже знала. В записи он казался мне чуть более сконцентрированным, но в жизни небольшие расплывающиеся нотки делали его даже притягательнее. Солист. Кажется его зовут Джон.

Я выдохнула и начала играть знакомую песню Адель. Найти мелодию для фортепиано не составило труда, а исполнение — уже дело практики. Я брала ноты так, как должна была, и к концу от неуверенности не осталось и следа. Если меня не возьмут, то не представляю какой талант им нужен. Я так долго к этому шла...

Вновь выдохнув и опустив руки с синтезатора, я была уже готова услышать: «Спасибо, всего доброго, мы вам перезвоним», — но услышала хлопки. Джон пару раз хлопнул, мило улыбаясь, остальные на меня даже не смотрели.

— Нет, — девушка и парень, сидящие рядом друг с другом, что-то начали бурно обсуждать.

— Тот же ответ, что и у них.

— И у меня.

— Всего доброго.

Что ж, быть мне всю жизнь менеджером... Я уже зашагала в сторону двери, опустив голову из-за нахлынувшей обиды, как вдруг раздался голос:

— Вы сейчас, блять, серьёзно? Она единственная за сегодня, кого можно слушать, не покупая беруши заранее.

— Ты посмотри на неё! Похер как поёт, нам вид важен!

— Так, а что ты тогда не пошёл в блядский дом? Зачем вся эта катавасия?

— Ну, чтобы ещё что-то умела там... Ну, хоть чуть-чуть петь... Но она же выглядит как... Да как старуха в молодом теле, вот правда!

— Иди сюда, — Джон обратился ко мне, вставая со своего места. Я покорно прошла к нему. Голубые глаза уставились на меня. Что ж, ещё более неловкой ситуации придумать нельзя... — Сейчас ты разобьёшь наш спор, окей? — я сделала непонимающее лицо, но Джон уже на меня не смотрел. — За 2 месяца я сделаю из этой малышки звезду. Не мирового, конечно, масштаба, но на ютьюбе пару тысяч просмотров соберёт.

— Ну ты, конечно, идиот! Погнали! На твою малышку, а? — второй солист протянул Джону руку.

— На месяц! А если выиграю я, то забираю ключики от твоей новенькой квартирки.

— Идёт! — парни соединили руки и посмотрели на меня. Я неловко сделала шаг к ним и разорвала руки.

На меня спорят! Я буквально как какая-то вещь, но сейчас меня это не волнует: главное, что сказал Джон. «За 2 месяца я сделаю из этой малышки звезду».

Неужели я сплю?!