Часть 1. Без преимуществ.

✶ 

Ненавижу Третью Пятницу Месяца.

Надежда подхватывает тебя на руки, да так, что в животе начинают плясать лягушки, а затем бросает об землю с высоты нескольких этажей. Ей нельзя доверять - это иллюзия, леденец, к которому ты уже тянешь язык, но вместо тягучей сладости встречаешь лишь вкус колючей горечи.

Дети собираются на широкой площадке. У всех ослепительно белые рубашки и тёмные штаны, волосы у мальчиков до отвращения аккуратно зализаны, у девочек - заплетены в две тугие косы. Мои же болтаются где-то на длине колен, и я уже успела традиционно их растрепать.

По правую сторону стоят тоддлеры. Ну... как стоят кто-то из них сидит, кто-то грызёт подтяжки, героически поддерживающие штаны. Их я называю «Перспектива». Чуть дальше - дети семи-десяти лет. Их глаза, как некогда наши, искрятся, а голоса мгновенно замолкают при первых словах директора - «Шанс». По левую сторону - немногочисленные подростки до шестнадцати. Их Энни в своё время называла «Отчаяние». И в самом центре стоим мы - «Смирение».

Сегодняшний день может изменить чью-то жизнь, но не нашу.

Сестра обхватывает мои два пальца своими.

- Надеюсь, сегодня наконец выберут нас. В этом месяце мы прошли три собеседования, а последняя женщина явно положила на нас глаз, — я вздрогнула, вспомнив, о ком она говорит. Если бы я могла навешивать ярлыки, то на этой мадам красовалась бы надпись «деревенская сумасшедшая». - На этом ТПМ у нас есть все шансы.

ТПМ - так мы сокращённо называем третью пятницу месяца. Именно в этот день объявляют имена усыновленных, удочеренных и взятых под опеку детей. Я не могла поверить, что моя сестра считает возможным удочерение двух практически совершеннолетних каммонов.

- Джей... Мы уже говорили об этом. Выбирают способных, дрессированных щенков.

- Не всем нравятся дети. Зато мы — полезные в хозяйстве, взрослые и красивые! Да и квенты... Ну, знаешь, эти дети с причудливыми способностями доставляют много хлопот, а мы...

Ложь. Именно из-за их отсутствия мы здесь. Да и наша внешность была самой обычной: ни зеленые, ни карие - болотистые глаза; длинные волосы цвета компоста; тела худощавые настолько, что позвонки видны даже сквозь белоснежную блузку; золотистая от палящего солнца кожа, усыпанная веснушками; низкий рост и абсолютное отсутствие будущего.

Сестра заметила моё безучастное выражение лица и повторила фразу, которую мы не раз цитировали вместе.

- Да-да, отринь ожидания - и разочаровываться не придётся.

Я сжала её вспотевшую от волнения руку дважды, как бы говоря: «Не переживай, это всё равно ничего не решит», и встала позади неё на линейке.

Вокруг витал запах стирального порошка. Никто из нашей группы или групп слегка младше уже не тешил себя надеждами. Как правило, в приют попадали дети без способностей или с маловыраженными их проявлениями. Таких, как мы, называют «каммонами».

Последняя девочка, которая и зародила в моей сестре надежду, звали Салли. Она была на пару лет младше нас и быстро бегала. Всего лишь.

С той пятницы Джей проводила всё свободное время на стадионе для бега.

В первые годы нашего пребывания здесь воспитатели добивались от нас хоть малейшего проявления магии. Заставляли задерживать дыхание под водой, бить грушу, поднимать тяжелые предметы, кричать, рисовать, петь, считать сложные примеры на скорость, часами сидеть у разных предметов в расчёте, что проявятся способности телекинеза или телепортации...

Ещё нас пытали, пугали, толкали с большой высоты, запирали в тесных ящиках, заставляли есть гадости, злили и доводили до слёз, так как у многих способности проявляются лишь в стрессовых ситуациях.

Иногда это действительно помогало. Таких детей быстро забирали, на их ногах появлялся браслет, отслеживающий их уникальные проявления.

Мы тоже о таком мечтали. Но...

Николь и Джей Коллинз - абсолютно бесталанные. У нас уже есть семья из друг друга, и никто не станет нам мамой и папой в семнадцать лет. Даже пытаться не будут. Однако я вижу, как Джей выпрямляет спину, с надеждой всматривается в глаза директора и скрещивает пальцы на обеих руках, вслушиваясь в каждое слово, в то время как я уже пропустила половину заученной речи.

- ...И мы с радостью выпускаем в мир наших птенчиков! И вот их имена: Ричард Маллес, Энн Гаррос, Эш Дэвис и...

Чёртова пауза. Я вижу, как у Джей поднялись плечи.

- Джордж Ховард. Прошу не расстраиваться тех, чьих имён не назвали. Вы обязательно услышите их в другой раз.

- В другой раз, - шёпотом вторит Джей.

Я положила руки на плечи сестры, представляя, как на первой букве последнего имени дрогнуло ее сердечко. Я не знаю ни одного из этих имен, даже никогда не слышала, а значит, это дети до пяти лет из другого корпуса. Мои подозрения подтверждаются, когда на другой стороне площадки я вижу плачущих малышей, хватающих за руки своих друзей, которые вот-вот обретут семью.

Радостью за ближнего тут никогда не пахло. Мы тоже когда-то были на их месте: злились, завидовали, строили глазки их новоприобретенным родителям в надежде, что опекуны передумают или нас заберут в комплект. Если забирали друзей, мы их больше никогда не видели и предпочитали даже не вспоминать. Так было проще, чем постоянно переносить ощущение потери.

Последнюю подругу я потеряла в девять лет, и с тех пор ни к кому не привязывалась. Каждый месяц существовал риск потерять вложенное время, доверие, любовь. А значит, выгоднее и вовсе не отдавать.

Все эти неприятные чувства пробежали внутри мерзкой волной. К счастью, никому из старшей группы не исполнилось в этом месяце восемнадцать, иначе пришлось бы переносить все тяготы прощания, ну или точнее изображать их.

Каммоны – довольно редкое явление. В столице приют «Аутсайд» единственный, воспитанников здесь около ста, и надо же, что «повезло» именно нам.

Джей развернулась ко мне с неестественной улыбкой, явно скрывая разочарование. И так каждый месяц...

- Пойдём в корпус? Там, говорят, новые книги привезли.

- Конечно.

В детстве нас часто путали. Одинаковые внешность, голос, одежда. Иногда мы даже говорили хором, всегда рядом, всегда вместе. Сестра была единственной постоянной константой.

Не знаю, кто из нас был старше, но всю нашу жизнь эта роль принадлежала мне. Сложно представить, сколько таких пятниц позади, но Джей к ним абсолютно не адаптируется. В нашей группе никто не ожидает чуда, и, думаю, Джей отличалась из-за меня. Именно из-за того, что я пытаюсь ограждать её от всех невзгод, ей позволено мечтать и быть хрупкой.

Мы немного отстали от толпы, прежде чем я начала этот сложный во всех смыслах разговор.

- Послушай, до нашего совершеннолетия осталось меньше года. Вскоре ворота приюта останутся позади. Хочешь учиться? Хорошо! Я буду подрабатывать. Несмотря на войну, королевство поможет нам с жильём или сами найдем избушку на окраине и продолжим торговать на рынке. Пойми, Джей, до этого дня мы справлялись со всеми трудностями сами и справимся с ними в будущем! Нам никто не нужен, мы уже семья!

- Одно дело учиться в классе с такими же каммонами, но в университете будут и квенты. Подработка? Не смеши. Даже в продавцы берут людей с способностями к быстрому счёту. Грузчиком тебя по тем же критериям не примут. Может, будешь работать на почте или в доставке? О, нет, и там кругом телепорты. Каммоны - неэффективные работники, и без попечения квентов нам не выжить... Вот правда!

- Я уже подала заявку на распределение. Есть куча благотворительных организаций, помогающих слабым квентам и каммонам в трудоустройстве.

- Ты хоть представляешь, каково сироте-каммону в обществе квентов?

- Тяжело, но у нас нет другого выбора, кроме как справиться с этим.

- Есть! Постарайся быть милой на собеседованиях, а не отказываться от потенциальных опекунов. Мы сестры, к тому же близняшки! Они понимают, что не могут взять только меня!

Подобное откровение было в новинку.

- Я постараюсь...

В шумной столовой подавали рагу с овощами. Несмотря на аппетитный вид, мне ком в горло не лез. Я рассматривала своё отражение в лакированном столе, вспоминая все грубости, сказанные возможным приёмным родителям: «Быть послушными и хозяйственными для вас значит взять ребёнка в домработницы? А чуть что вы с вашей силой будете заставлять меня молчать, а то и вовсе сделаете немой. Я правильно поняла ваши намерения?». Неужели я и правда со своими желаниями быть самостоятельной и независимой порчу жизнь своей сестре? А может, не желаниями вовсе, а страхом попасть в плохие руки?

Джей права.

Каммонам среди квентов нет места. Мы словно травоядные среди хищников: трепещем перед каждой тенью, ждем удара из-за спины. И в одиночку, без квентов за плечами, превращаемся в легкую добычу, беспомощную и потерянную.

✦✸✶─────────────────────────────────✶✸✦

На следующий день старшие группы отпускали в город, но ровно на четыре часа. Капля свободы и увеличенные порции еды служили утешительным призом для тех, кто никому не нравится.

Наше королевство Родрихан располагалось на юге, занимало большую часть континента и граничило с северной страной Оклоаной. Десять лет назад сын короля Оклоаны убил своего отца, захватил трон и начал кровопролитную войну. К счастью, здесь это ощущалось не так остро. Столица была далеко от границы, и искры сражений долетали до нас только в повестях, обрывках историй и газетных страниц. Я же старалась и вовсе быть подальше от рассказов о насилии.

Поход к приграничному рынку был для меня куда более ожидаемым событием, чем ТПМ.

Мы готовились к этому дню целый месяц: собирали по территории крапиву, ромашки и чабрец и сушили на продажу. Нянечка провожала одиннадцать ребят, включая нас, к чёрной ажурной калитке, громко зачитывая нотации: «Ровно в пять все должны быть у ворот, в ссоры не встревать, с квентами не разговаривать, в глаза им не смотреть, ходить группами минимум по трое. И...»

- Не ходить на маковое поле, - хором закончила фразу группа и рассмеялась.

- Да уж пожалуйста, отнеситесь к этому серьёзно! Пару вдохов, и вас ни один поцелуй не разбудит!

Чёрные ажурные ворота со скрипом открылись, выпуская нас на свободу. Сделав пару шагов за воображаемую границу, я глубоко вдохнула. Воздух за забором пах иначе... Азартом, предвкушением свободы. Мы не раз порывались сбежать из Аутсайда, смотрели сквозь забор в глаза пучины тёмного леса и обсуждали планы по выживанию, но так и не предприняли ни одной попытки. Теперь же меня накрывает тревога, страх перед будущим, и хочется покрепче уцепиться за прутья, сковывающей меня, но такой уютной и безопасной клетки приюта.

Группа разбилась на две части: я, сестра, Энни и остальные, подруга закатила глаза: уже несколько выходных подряд они бегали в лес за галлюциногенными грибами. Мы же втроём направились по каменной брусчатой дороге до города. Джей скакала впереди, пышная юбка её голубого платья словно волны плясала на ветру. Одежда на нас была поношенная и одинаковая: голубой — цвет сирот Аутсайда. Вдали виднелся низенький городок, как раз на подступе располагался рынок, куда мы и направлялись.

- Энни, ты уже решила, чем займёшься после своего восемнадцатилетия? Осталось всего три месяца.

- Николь, у неё есть ещё три попытки зарекомендовать себя! — упрекает меня сестра.

- Всего три попытки. – поправляю я.

- Не стоит, Джей. Николь права. У меня есть план, не волнуйся.

- Поделишься? - я подняла взгляд от камней под ногами.

- Пусть останется тайной.

Я нервно повела плечами.

- Не обижайся, просто так надо... Все тайное когда-то станет явным, но порой нужно лишь подождать.

Я недоверчиво оглядела соседку. Энни точно была мне ближе, чем кто-либо из группы, за исключением сестры, конечно, но только лишь потому что мы делили одну комнату. И конечно ей было не обязательно откровенничать со мной, но... Меня распирало любопытство. Как будто одной из нас удалось найти спасательный круг в этом бушующем океане. А может...

Семьям, состоящим из пары каммонов, запрещается иметь детей. Только пары каммон – квент могут рассчитывать на разрешение завести ребенка, но даже при этом на законодательном уровне отношение к каммонам — как к людям неполноценным, второсортным. Кто же тогда согласится вступить в такие отношения? Неужели Энни удалось найти себе пару? Или секрет кроется в другом?

В нос бьет резкий запах специй, а продавцы наперебой зазывают к своим лавкам. Двое квентов с магией усиления голоса устраивают настоящее представление, заглушая остальных. Это место - одно из самых старых в городе, культурное наследие, нежели реальная торговая точка. Поэтому подобные нам отребья может торговать здесь относительно спокойно. Представители власти нас не выгонят, но и от воров не защитят.

Энни энергично замахала кому-то в толпе и бросила: «Я вас догоню!» — соседка быстро исчезла за спинами людей. Мы с сестрой недоуменно переглянулись.

- Эй, девочки, подойдите, погадаю! - прокряхтела старуха в строении, напоминающем шалаш. Джей оглянулась на меня с щенячьим взглядом, явно умоляя: «Ну, пару десятков монет!». Я коротко мотнула головой.

- Она мошенница. Я читала, что нет ни одного подтвержденного квента со способностью к предсказанию. Проводились исследования, эксперименты...

Но тут женщина резко откинулась назад, ее пустые глаза уставились в небо, и она шепотом произнесла:

«Кровавая луна взойдет и засверкают платья.

Одна найдет свою судьбу, другая обретет проклятье.»

Из моих губ вырвался непроизвольный смешок. Как всегда, туманно и загадочно. Может, мне тоже завернуться в тряпки, сесть у дороги и предсказывать будущее: «О, я вижу... Вы умрете!» — «Что, но как?» — «Ох, не вижу... Будущее любит звон монет». И ведь точно сбудется! Я потащила сестру подальше. Если бы женщина действительно обладала даром, то знала бы, что наши карманы почти пусты, и денег она не получит.

Я утянула Джей в толпу, оглядываясь на старуху, на секунду мне показалось что рассыпь ее седых волос разбавила яркая рыжая прядь, но я тут же отвернулась.

Один из старых прилавков в конце улицы всегда был свободен. Старый, покосившийся, одинокий — то, что нужно «бедным» сироткам из Аутсайда. Джей подвешивала букетики крапивы наверх, пока я раскладывала по прилавку пакетики с травами для чая. Схема проста: мы продаем чай, а люди из сочувствия покупают самоощущение доброты и великодушия.

Если сегодня удастся продать на двадцать, этого хватит, чтобы купить теплые колготки, а может, даже что-то из еды до следующей ТПМ. Наш день рождения в середине февраля, и список необходимых вещей постепенно сокращается. Нужно еще купить расчески, мыло на первое время, возможно, средство самозащиты...

В дали от нашего ларька устроили представление бродячие артисты, собрав толпу зевак. Девушка в цветастом костюме выкручивала пируэты в воздухе и изгибала свое тело в немыслимые фигуры, пока другая поддерживала ее в воздухе.

День проходил хорошо, к вечеру прилавок уже был на половину пуст, и я устало потирала глаза.

Мое внимание мгновенно переключилось на двух подростков лет тринадцати. Оба темноволосые, один нескладный, с кривым носом и угловатыми движениями, второй взбитый, круглолицый. Что-то в их взглядах заставило меня напрячься — грязные, пристальные, оценивающие меня с головы до ног. Замечая, что держусь недостаточно покорно, я поспешно опустила глаза в пол, растянув рот в доброжелательной улыбке.

- Здравствуйте! Чего желаете? - спросила я с приторной любезностью.

- Тебя, дорогуша, - протянул кривой нос, и их мерзкий смех эхом пронесся через всю улицу.

- Я продаю только чай, - отрезала я, чувствуя, как дрожит голос.

- Что ж... Можешь откупиться деньгами, - сказал второй, ухмыляясь.

Я заметила браслеты на их ногах — квенты. Конечно же. Внутри пролился холод.

- Джей! Энн... — начала я, но голос вдруг осип. Я схватилась за горло.

- Что такое? – донесся сквозь толпу голос сестры.

- Все хорошо! Не обращайте на меня внимания! - ответил мой голос, теперь принадлежащий кривоносому уроду.

Внутри словно птица затрепетал страх. Мои глаза забегали, ища помощи. Однако людей в этот тупик заходило немного, а те, что были, рассматривали витрины и представление. Побегу влево - столкнусь с угловатым, вправо - с коренастым. Шансов нет. Я рванула назад, но через пару шагов почувствовала, как земля задрожала, а ноги обвили корни деревьев. Я рухнула на землю, колени болезненно засаднило.

- Вы конченные мерзавцы! Ублюдки! Не подходите ко мне! - одними губами произносила я, пока руки лихорадочно прятали маленькую сумку с деньгами за спину. Дергая ногами, я пыталась избавиться от связывающих меня корней, наблюдая, как подростки идут ко мне поступью шакалов.

Один из них наклонился ко мне и без особого труда выдернул сумку из моих рук. Правая рука потянулась следом, но левую уже оплетали вьющиеся, тонкие корешки, острые, как ножи, прорезая кожу.

Это нечестно! Нечестно! Нечестно!

Слепая безнадега застилала глаза стеной слез. Один из них отошел, встал за наш прилавок и принялся рыться в поисках денег. Я увидела, как мой блокнот упал на землю, а затем коренастый, с мерзкой ухмылкой, сел на меня. Его вес оказался невыносимым, ноги загудели под тяжестью, кровь перестала поступать к ступням. Я зажмурила глаза, пытаясь отключиться от боли и ужаса, но вдруг услышала глухой стук, вскрик, и почувствовала внезапное облегчение.

Круглолицый лежал на земле и растерянно озирался, а его напарник, держась за щеку, беспомощно крутился на месте. Их взгляды неожиданно метнулись ко мне, полные страха. Коренастый схватил сумку и бросился бежать. Я с силой попыталась представить, как они спотыкаются и падают, но ничего не произошло. Подростки скрылись в толпе.

По голосовым связкам снова заструилось тепло, а сдавливающие меня корни вдруг засохли и рассыпались пылью. Потирая красные, сдавленные полосы на запястьях, я пыталась вернуть чувствительность посиневшим пальцам.

Взгляд в поисках спасителя не нашел никого, кто бы был поблизости и встретился с собственными руками. Нет... Чушь какая-то.

Способности у квентов проявляются в раннем возрасте, особенно сильные заметны при рождении. Младенцев с силой пирокинезии воспитывают вместе с общей няней, обладающей способностью управлять водой. Дети часто демонстрируют выбросы энергии и могут непроизвольно навредить окружающим. А если ты каммон... Окружающие вредят тебе, и делают это постоянно.

Наименее заметные способности могут проявиться позже, но нет ни одного случая, когда квенты обнаружили свои силы после достижения девятилетия. Этот рубеж был для нас одной из самых неподъёмных страниц нашей истории.

Несмотря на дрожь, проходившую по телу, я поднялась на ноги. Ко мне бежали девочки. Энни с ужасом разглядывала мои разбитые колени, а Джей осматривала лежащие на земле пакеты с чаем. – Квенты, – выдавила я и прочистила горло. – Эти придурки нас обокрали! – крикнула Энни. – Ты не сильно пострадала? Они забрали только деньги? – Да они хотели только денег, – соврала я. Не стоило пугать и без того тревожную сестрицу. – Да пусть подавятся этими двадцатью монетами... – Да...

Ком в горле застрял. Сегодня я надеялась заработать недостающие деньги и сразу приобрести одежду. Поэтому в сумке было сто сорок монет. Весь наш с сестрой заработок за последние два месяца. Я не должна была отдавать им деньги. Нельзя было бежать. Если бы я напала первой... Может у меня был бы шанс?

Весь путь до дома я скрипела зубами, прокручивая в памяти момент ограбления, и разглядывала свои руки. Неужели это действительно я сделала? Быть не может. Испытания, которые над нами проводили, ничуть не уступали тому, что произошло сегодня... В это не верится. Но если вдруг... Ведь рядом никого не было... Это давало мне надежду, от которой я упорно отмахивалась.

Чувство вины остановило меня от возвращения в комнату. К тому же сестра рассказала, что в библиотеку завезли новые книги. По дороге я заскочила в душевую, чтобы промыть саднящие раны, которые ещё долго будут напоминать мне о собственной слабости. Отвлечь меня могли лишь белые, ароматные страницы.

Уже как пару лет я отказалась от сюжетной литературы и читала только то, что могло помочь нам с Джей выжить в будущем: конституцию, законы, рецепты с дешёвыми продуктами, сборники ядовитых и съедобных ягод и грибов, классификацию способностей и меры защиты. Хотя иногда мне попадались истории известных и успешных каммонов. В основном это были деятели искусства, и люди до сих пор спорят о том, можно ли приравнять их талант к талантам квентов.

В библиотеке сегодня было пусто. Я расположилась в мягком тёмно-красном кресле, взяла с полки особенно старинный справочник по способностям квентов и открыла его на последней главе — «Каммоны». Ранее я выяснила, что способности квентов бывают трёх типов: направленные на субъект, объект либо на человека, который их проявляет. Например, внушение мыслей относится к первому типу, телекинез — ко второму, полёт — к третьему.

На четвёртый тип, то есть людей без способностей, выделено буквально десять страниц из которых парочка последних была кем-то нагло вырвана. «Каммоны редко могут посоревноваться в своих силах с квентами. В невоспитанном обществе принято называть их "людьми без преимуществ". Однако не спешите списывать каммонов со счетов: для них существует бесконечное количество возможностей. Они не ограничены врождёнными силами и могут развивать в себе различные таланты. Одним из самых сильных является "Упорство". Каммон с развитым упорством с лёгкостью даст фору квенту со способностями...». Почти каждая книга об этом так или иначе заканчивалась выводом, что в будущем королевство, надеется, что таких как мы станет меньше.

Слова начали плыть перед глазами, веки тяжелели. Пора бы идти ложиться спать, день был не из лёгких. Но я поддалась внутренним торгам, прикрыла глаза на пару секунд и провалилась в сон.

Из чёрной пучины меня вытащила боль в затёкшей спине. Сквозь пелену я услышала шуршание и шаги. Черт! Если проверяющая меня заметит, то назначит дополнительное дежурство в столовой или, того хуже, отправит с младшими на поля.

Я укрылась пледом по самый нос в надежде остаться незамеченной. Однако, прислушавшись, я поняла: звук шагов показался мне незнакомым. Они были лёгкими, словно кошачьими. Если бы не скрипучие половицы, я бы и вовсе не заметила их.

Кто-то крадётся. Скорее всего, такой же нарушитель, как и я. Внутри заплясали чертики. Я аккуратно соскочила с кресла и двинулась вдоль стеллажей, чтобы увидеть брата или сестру, разделяющую мою любовь к книгам. Эх ты! За столько лет можно было бы запомнить, на какие дощечки наступать можно, а на какие нельзя.

Пыль переливалась в стройных лучах лунного света, орошая столы и стулья. В тени шкафов стояла сплошная темень. Я ступала осторожно, но замерла за стеллажом, ожидая, пока нарушитель выйдет на свет. Внезапно в комнате стало резко тихо. Время будто остановилось, а моё сердцебиение участилось.

И вдруг чья-то рука легла мне на плечо. Не успела я вздрогнуть, как услышала шёпот над самым ухом:

- Замри.

Мышцы сковало, словно камнем. От испуга я вцепилась в полку, и только это удерживало меня от падения. Даже глазами пошевелить не удавалось.

Что происходит?

В поле моего зрения появился высокий юноша. Его голубые, словно лёд, глаза сверкали в свете луны.

Что он здесь делает?

Похоже, способность этого квента заставляет людей замирать в статичной позе. Сиротский корпус довольно большой, но среди местных я его раньше не встречала. Я бы уж точно запомнила кого-то с такими точеными чертами лица... Неужели он пришёл отомстить за своих друзей с рынка?

Его взгляд пробежал по моему лицу, словно изучая. Вдруг его рука легла на мою голову, растрепала волосы. Я бы дёрнулась и неодобрительно свела брови, но тело, как и полагалось, не слушалось. Второй раз за день я оказываюсь в подобном положении из-за этих дурацких квентов.

- Знаешь сказку про мальчишку, что крал деньги у богатых и отдавал бедным? - голос его звучал мягко, почти лениво. Отвечать не хотелось, да и онемевшая челюсть всё равно бы не позволила. — Вообще-то он был обыкновенным вором, но его действия вызывали одобрение. Когда он вырос, воровать стало непрестижно, да и из-за роста проблематично. Тогда он пошёл работать, но это не приносило ни удовольствия, ни азарта.

Юноша наклонился так близко, что я почувствовала его тёплое дыхание на подбородке. Он беззвучно приложил палец к губам, достал из кармана синий пузырёк с блестящей жидкостью и налил её на платок.

Усыпит, украдёт, убьёт...

Но влажная ткань не скользнула к лицу. Вместо этого он осторожно обработал порезы на моих руках, потом коснулся ободранных коленей. Щиплющая боль ран отступила.

- Но вот удача, - продолжал юноша, небрежно, будто рассказывая историю старому другу. - Паренёк оказывается копией пропавшего сына короля. И в день сбора дани с подданных сам становится тем злом, с которым когда-то сражался. Главный герой никогда не был порядочным человеком, как считают некоторые. Он лишь искал способы получать деньги и оставаться безнаказанным. В детстве ему помогали бедняки, которым он отстёгивал дань. А в юношестве воля судьбы сделала воровство легальным. Я же воровство не одобряю и хоть в одной сказке должен быть счастливый финал.

Его голос звучал всё тише, пока он медленно зашёл за мою спину. В комнате царила странная тишина, нарушаемая лишь моим учащённым дыханием.

Что ему от меня нужно? Почему он рассказывает это?

Я услышала слабый скрип окна, а затем мягкий удар обуви о траву. Ещё несколько секунд — и тело вдруг вернуло себе подвижность.

Правая рука махнула над головой с заметным опозданием. Нужно поймать его! Я подбежала к окну, но, выглянув наружу, увидела только пустую улицу, окутанную ночной темнотой. Незнакомец успел скрыться, оставив меня в раздумьях и с тревожным ощущением, будто это была не последняя наша встреча.