Глава 3. Лиз

– И... в этому году премию по литературе в номинации «Дебютный роман» получает... Элизабет Харткинсон!

Стук в висках, будто сотни копыт промчались по моей голове. Не могу поверить, что слышу своё имя:

«Неужели, я?»

«Я выиграла эту премию?!»

Переполнявшая меня радость, по идее, должна была меня подхватить и вынести на крыльях ликования на сцену, но я не могла пошевелиться. Я словно онемела. Ком в горле. Ощущение, что меня распяли на кресте.

Я стала в одночасье знаменитой. То, к чему я так долго шла, чего я так хотела, когда писала свой роман. Чтобы женщины меня услышали, чтобы они воспрянули духом, когда, казалось бы, всё уже потеряно и из пепла ничего не возродить. Я так хотела донести это до них. И вот они смотрят на меня из зала и смотрят на меня со своих маленьких кухонь через экраны их телевизоров, и меня точно они завтра увидят на первых полосах всех газет, когда поедут на свою работу на метро.

И что сейчас? Во мне пусто. Ничего. Я готова разрыдаться, умоляя: «Заберите это всё от меня!»

«Ты сильная!» – пронзил виски мой же голос. Я встала и уверенным шагом поднялась на сцену.

Странно, когда я оказалась наверху за кафедрой, чтобы сказать свою благодарственную речь, я вдруг перестала чувствовать до этого меня буквально парализовавшие стеснение и волнение. Я сказала то, что от меня все ждали, хотя заранее не готовила никаких речей. Я вообще не верила в этот конкурс, если бы не Андреас. Собственно, это была его затея отправить мою рукопись жюри. Он всегда в меня верил, даже когда у меня ничего не получалось, и я в порыве отчаяния бросала все свои наброски в пасть всепоглощающего шредера.

Мне вручили бархатную коробочку, в которой на атласном чёрном шёлке лежало золотое перо. «Ты это заслужила», – читалось во взгляде Андреаса, сидящего в первых зрительских рядах.

Я не любила, когда в моменты близости он называл меня «Моя королева», теперь у него были все причины меня так называть, а все мои «отнекивания» с этой премией теряли свою силу перед ним.

***

В очередной раз напившись, Гарольд ударил меня.

«Моя королева», – как сломленный цветок, моё тело подхватили закованные в сталь руки.

Гарольд взял меня прямо на глазах у приставленного им же ко мне телохранителя. Я не сопротивлялась, он был моим законным супругом, он был королём. Он ненавидел, когда я плачу, поэтому я терпела, пока он, как стервятник, разрывал мою живую плоть, держа меня за поводок моих собранных в косу волос.

В этом безумном пиршестве моей единственной опорой был холод, исходящий от металлических пластин на одежде Владимира. Владимир был наёмником, которому было нечего терять и которого никто не ждал в его стране. Именно таких и брали в личную королевскую охрану, потому что сюда никогда не допускали кого-то из своих – Гарольд был одержим манией предательства. Король платил своим наёмникам неогранёнными алмазами, поскольку только у короля был доступ к этим столь ценившимся драгоценным камням. Так, он думал, у него будет гарантия личной безопасности, хотя он сам себе был предателем номер один.

***

– Элизабет, поздравляю вас с премией, – ко мне подошёл репортёр одного большого издания. – Можно задать вам несколько вопросов?

В нерешительности, я кивнула:

– Давайте.

– Ваша главная героиня – Дельфания, в вашей жизни есть её прототип или она – писательский вымысел?

– Дельфания, – начала я, – чисто плод моего воображения. Я не срисовала её ни с одного человека, с которым была бы лично знакома. И не искала её ни в архивах, ни в учебниках по истории. Она просто пришла ко мне, а я рассказала её историю.

– Вот так просто взяла и пришла? Вы слышали её голос?

Я уже жалела, что согласилась на это интервью:

– Нет, я не слышала, – соврала я. – Ко мне приходили её мысли... – я вдруг замолчала.

– То, что вы описали, могло бы произойти в реальной жизни в своё время? Так, кстати, считают многие ваши читатели. Будто вы заглянули в одну из своих прошлых жизней и написали про саму себя.

Сделав усилие, я попыталась иронично улыбнуться:

– Ну, если учесть, что в каждой сказке есть доля правды, то... может быть.

– В книге вы до мельчайших деталей передали, как женщина ненавидит мужчину. Откуда это?

«Почему я не говорю им "Стоп!"?»

«Почему мне просто не взять и уйти, ничего никому не объясняя?»

Я стояла перед сверлившим меня своими глазами репортёром, не зная, что ему ответить:

– Это просто ко мне пришло.

– А вы сами когда-либо испытывали подобные чувства? Может, вас предал кто-то? Кого вы любили.

Я отрицательно покачала головой:

– Мне повезло, что такого в моей жизни не было и нет.

– Но что-то же вас подтолкнуло так глубоко затронуть такие сильные и яркие чувства?

Я начала нервно теребить кончик моего шёлкового шарфа:

– Я вам уже говорила, это не моя история, это она мне её рассказала.

– Вы хотите сказать, что...

– Интервью закончено, – резко прервал Андреас.

Сильные руки моего мужа подхватили моё уже дрожавшее тело и увели прочь от ярких вспышек фотокамер, беспрестанно мерцавших по обе стороны красной дорожки в фойе. Накинутый на мои плечи шерстяной плащ Андреаса стал моим убежищем среди той ненависти, которая, как мне казалось, шла ото всех, кто смотрел на меня.

«Они пытались проникнуть в меня без моего приглашения. Они хотели знать то, что я и сама не понимала», – во мне кипело возмущение.

– Я так рада, что ты рядом, – я закрыла глаза и ещё крепче прижалась к Андреасу, сидя на заднем сиденье такси.

Его грудь была такой тёплой. Я была уверена, что он никому не позволит меня обидеть. Но вместе с тем, мне было не по себе.

– Я люблю тебя, моя королева, – губы Андреаса нежно прикоснулись к моим распущенным длинным волосам, которые я никогда не заплетала в косу.