25. Тысяча Слов. Часть 2.

Да­вай, сквозь сер­дце ты ме­ня про­пус­кай. Да­вай…© "Ды­шу То­бой" Ан­дрей Ле­ниц­кий

      И… Я по­бежа­ла. Как ус­лы­шала за спи­ной звук сво­его име­ни, свер­ну­ла за угол. По­том по лес­тни­це вниз. Быс­тро, че­рез сту­пень­ку, ед­ва не па­дая на ко­лени, ес­ли бы не пе­рила. Длин­ный ко­ридор. Сов­сем пус­той из-за то­го, что па­ры дав­но на­чались. Слиш­ком длин­ный, что­бы про­бежать по не­му не­заме­чен­ной. Неп­ре­одо­лимый как страх, зас­тряв­ший в гор­ле, от­че­го ды­хание вмиг ста­ло сбив­чи­вым и шум­ным.      Ед­ва не зак­ри­чала, ког­да кто-то с си­лой схва­тил ме­ня за за­пястье и по­тянул в сто­рону. Еще мгно­вение и дверь за спи­ной зах­лопну­лась. Поч­ти вплот­ную я стол­кну­лась с тем, от ко­го бе­жала. Груд­ная клет­ка хо­дила хо­дуном, вос­ста­нав­ли­вая по­терян­ный воз­дух, а я сжа­ла зу­бы, что­бы не зас­ку­лить или зак­ри­чать от не­воз­можнос­ти из­бе­жать этой встре­чи.— Что про­ис­хо­дит, Ярос­лавце­ва? — его взгляд ме­тал мол­нии. Ка­жет­ся, сей­час он был поч­ти так же зол, как в мо­мент на­шего раз­го­вора в клу­бе. — Это что? Еще од­но пред­став­ле­ние от ве­ликой, но не приз­нанной ак­три­сы?— Я хо­чу уй­ти.      От­во­рачи­ва­юсь, от­кры­вая дверь в ка­бинет, ку­да он ме­ня за­тащил. Рез­ко и шум­но, дверь сно­ва зах­ло­пыва­ет­ся в тот же мо­мент, ког­да Да­ня раз­во­рачи­ва­ет ме­ня к се­бе за пле­чи. Он с та­кой яростью хлоп­нул этой дверью, что заз­ве­нели стек­ла в ок­нах, а сер­дце мое ух­ну­ло вниз, как буд­то на ка­челях ле­чу.— Я воп­рос за­дал.— Я не обя­зана пе­ред то­бой от­чи­тывать­ся, де­лаю все, что хо­чу! — по­нимаю, что так­ти­ка на­паде­ния не по­может, но сей­час я мо­гу ду­мать толь­ко о том, что­бы уй­ти от­сю­да как мож­но быс­трее.— Это твой де­виз по жиз­ни, Ярос­лавце­ва? — он встря­хива­ет ме­ня за пле­чи, за­тем рез­ко отс­тра­ня­ет­ся, буд­то при­ходя в се­бя. — Что ты де­ла­ешь, мать твою? Что ты тво­ришь?— Я не хо­чу ос­та­вать­ся в этом учеб­ном за­веде­нии, — нуж­но ус­по­ко­ить­ся. Нам обо­им прос­то нуж­но ус­по­ко­ить­ся, по­это­му как мо­гу, ста­ра­юсь го­ворить ров­но. — Не мое.      И ты не мой. И жизнь ка­кая-то чу­жая, нез­на­комая. И са­ма се­бе я про­тив­на. Так мно­го «хо­роше­го», что сбе­жать хо­чет­ся на край све­та, но по­ка толь­ко из ин­сти­тута бе­гу.

      Как мно­гого ты не зна­ешь… Столь­ко не мо­гу ска­зать.

— Что не твое? Рань­ше все ус­тра­ива­ло, а те­перь ты бе­жишь, как кры­са. Не по­хоже на те­бя, Ярос­лавце­ва. Ты ни­ког­да же не бо­ялась пос­ледс­твий сво­их оши­бок. А сей­час ты бе­жишь от­то­го, что те­бе прос­то стыд­но… Стыд­но? Стыд­но в гла­за мне смот­реть, по­тому что уби­ла ед­ва за­родив­шу­юся жизнь?..      Щел­чок где-то в моз­ге раз­дался спон­танно, как буд­то кто-то ку­рок на­жал, и сер­дце мое из гру­ди вы­лете­ло. Гла­за ос­текле­нели вмиг и ста­ли не­нави­деть. Мол­ни­енос­но. Силь­но. Ярос­тно. Боль выр­ва­лась из ме­ня в спон­танном им­пуль­се. По­щечи­на силь­ная и рез­кая прош­лась по ли­цу Ле­вина, ос­тавляя бе­лесый след на его ко­же, а внут­ри ме­ня глу­бокий шрам, яз­ву, из­лившу­юся кровью пря­мо в ду­шу.

      Я не бы­ла го­това к это­му.

      Я не мог­ла слы­шать про сво­его не­родив­ше­гося ре­бен­ка, ко­торо­го чувс­тво­вала в се­бе до пос­ледних се­кунд его жиз­ни. Ды­хание сби­лось. Шум­но пе­рех­ва­тила гло­ток воз­ду­ха и сос­коль­зну­ла спи­ной по две­ри вниз. Сжа­лась в ко­мок, зак­рыв ли­цо ру­ками, что­бы не уви­дел мо­их глаз, что­бы не по­нял, на ка­кую не­нависть они спо­соб­ны. Мне ка­жет­ся, сей­час они бы­ли на­пол­не­ны ужа­сом. Зас­тывшим, жут­ким, та­ким, ко­торый Ле­вин ни­ког­да еще в них не ви­дел. Ка­жет­ся, я по­дави­лась тем боль­шим глот­ком воз­ду­ха, от­че­го всхлип­ну­ла. Не хо­телось пла­кать, нет. Прос­то внут­ри ла­ва ог­ненная, еще се­кун­да и рас­плав­лю тут взгля­дом все к чер­тям.— Крис­ти­на… — слы­шу его ти­хий го­лос, по­нимая, что он оша­рашен, но не ви­жу ли­ца, не хо­чу смот­реть, лишь креп­че об­хва­тила ру­ками го­лову. — Иди сю­да.      Его го­лос ос­та­ет­ся твер­дым, как буд­то толь­ко что не ему вта­щила по ли­цу. Ка­жет­ся, что имен­но сей­час в его го­лове на­чала скла­дывать­ся муд­ре­ная го­лово­лом­ка, ко­торую он не по­нимал, но знал, что не­об­хо­димо сло­жить эту мо­за­ику.      Он хва­та­ет ме­ня за ру­ку, рыв­ком под­ни­мая на но­ги. Уво­дит за со­бой и че­рез па­ру мет­ров уса­жива­ет на край сто­ла. От­во­дит мои ру­ки от ли­ца и, при­под­ни­мая паль­ца­ми под­бо­родок, зас­тавля­ет смот­реть пря­мо в гла­за. Пы­та­юсь от­вернуть­ся, но он удер­жи­ва­ет ме­ня, вы­нуж­дая встре­тить­ся с ним взгля­дом. Ви­дит это бе­зумие. Этот ужас, скорбь и страх. Эту боль, что сей­час бы­ла ого­лена и дос­тупна. Ка­жет­ся, что да­же пе­ребои сер­дца слы­шит, ес­ли оно все еще бь­ет­ся, по­тому как мне ка­залось, я ум­ру сей­час пря­мо здесь пе­ред ним.— Что ты скры­ва­ешь? — спра­шива­ет он твер­дым и ти­хим го­лосом, про­дол­жая бо­роть­ся с мо­ими по­пыт­ка­ми от­вернуть­ся и слезть со сто­ла, пы­та­ясь уве­личить дис­танцию меж­ду на­ми. — Ска­жи мне прав­ду. Ска­жи…      От бе­зыс­ходнос­ти я зак­ры­ваю гла­за, и пе­редо мной воз­ни­ка­ет сце­на убий­ства, сви­дете­лем ко­торо­го я ста­ла ког­да-то. Так же чет­ко, как в тот день я ви­жу все де­тали. Ви­жу, как Макс из­би­ва­ет то­го нес­час­тно­го, ду­шит рем­нем до пред­смертных су­дорог. Ви­жу как Маг­рицкий хва­та­ет­ся за пис­то­лет… И ту жут­кую дыр­ку во лбу с тон­кой струй­кой кро­ви то­же ви­жу. Точ­ка не­воз­вра­та. Смерть то­го не­из­вес­тно­го мне че­лове­ка и моя собс­твен­ная. Раз­ни­ца лишь в том, что уми­раю я го­раз­до доль­ше и му­читель­нее. Каж­дый день по­нем­но­гу, каж­дое мгно­вение. Хо­чу ли я, что­бы Да­ня вмес­те со мной так за­гибал­ся? Что­бы по­пал в этот ад и раз­де­лил со мной все его пре­лес­ти? Уз­нал, как имен­но умер его ре­бенок? Зас­ту­пил­ся за ме­ня и поп­ла­тил­ся жизнью? Хо­чу ли я это­го? Хо­чу?..— У каж­до­го из нас своя прав­да. И ве­ра своя, не так ли? — ти­хо от­ве­чаю, сно­ва встре­ча­ясь взгля­дом с Да­ней, — У ко­го-то она вы­мыш­ленная, у ко­го-то в об­ра­зе че­лове­ка, — ух­мыль­ну­лась угол­ка­ми губ, мед­ленно, но уве­рен­но воз­во­дя нез­ри­мый барь­ер меж­ду на­ми, ко­торый ми­нутой на­зад был стерт. — И мне не стыд­но. Я прос­то не хо­чу смот­реть на твою Ве­ру каж­дый день. Бо­юсь от за­вис­ти уме­реть.      Сар­казм в мо­ем го­лосе по­будил его рас­сла­бить­ся, от­че­го сей­час Ле­вин ка­зал­ся сби­тым с тол­ку. Вот-вот, ка­залось бы, он рас­смот­рел в мо­их гла­зах что-то очень важ­ное. По­чувс­тво­вал ме­ня ко­жей. По­нял, что что-то сов­сем не так, как он при­вык ду­мать. Но тут же опять на­чал сом­не­вать­ся, не же­лая до­верять мне, мо­им гла­зам, чувс­твам. Он еще се­кун­ду не сво­дил глаз с мо­его ли­ца, за­тем рас­сме­ял­ся и ото­шел:— Смеш­но, Ярос­лавце­ва, смеш­но ты прев­ра­ща­ешь серь­ез­ные ве­щи в свой су­мас­шедший бред. Не­уже­ли моя скром­ная пер­со­на, а тем бо­лее пер­со­на од­но­кур­сни­цы зас­лу­жива­ет тво­его ухо­да?      О да, лю­бовь моя, ты прог­ло­тил эту «прав­ду». Пусть она бу­дет для те­бя ве­селой, а не смер­тель­ной. Я не мо­гу да­же мыс­ли до­пус­тить, что те­бе бу­дет уг­ро­жать опас­ность. Будь с Ве­рой. Будь с кем угод­но, толь­ко жи­вой. Я прос­то бу­ду знать, что ты жив, те­бе хо­рошо, что ни­какой Маг­рицкий или Макс не прер­вут тво­его счастья, не ис­портят судь­бу, не пе­рере­жут эту ни­точ­ку, ко­торая от­де­ля­ет жизнь от ада. Это же прос­то за­меча­тель­но: лю­бить, быть лю­бимым, стро­ить пла­ны на бу­дущее. Не ог­ля­дывать­ся каж­дый раз в тол­пе. Не бо­ять­ся, что се­год­ня кто-то ум­рет, по­тому что ты че­го-то не сде­лал или сде­лал что-то не так.— Твоя скром­ная пер­со­на мо­жет и дос­той­на та­кой чес­ти, но из-за Ве­ры я не уй­ду, — спры­гиваю со сто­ла, сни­зу вверх сме­ряя его взгля­дом. — По­жалуй, я за­дер­жусь в этом за­веде­нии. На­де­юсь, мое при­сутс­твие не ом­ра­чит вам нас­тро­ение.      Не обо­рачи­ва­ясь, вы­хожу из ка­бине­та, ощу­щая внут­ри се­бя не­кий при­лив сил. Эта бит­ва бы­ла жес­тче, чем я ожи­дала. Вер­нее, я во­об­ще не ожи­дала ни­чего по­доб­но­го. Я вов­ре­мя взя­ла се­бя в ру­ки. Очень сво­ев­ре­мен­но та Крис­ти­на, что ярос­тным бор­цом вгры­за­ет­ся в свою прав­ду, да­ла о се­бе знать. Пос­ле по­тери ре­бен­ка я не че­ловек, я вол­чи­ца, ко­торая вы­жива­ет в ми­ре, где мес­та для нее нет. Но я зап­ла­тила слиш­ком вы­сокую це­ну, что­бы сно­ва быть слом­ленной. Мой ре­бенок рас­пла­тил­ся за ме­ня. За мою сво­боду. Я дол­жна до­рожить ею. До­рожить, как и жизнью лю­бимо­го че­лове­ка. Ведь на са­мом де­ле не так уж и важ­но, с кем он те­перь. Он мой. Нав­сегда. Об этом его гла­за го­ворят. Не каж­дый день, не пос­то­ян­но. Толь­ко в та­кой мо­мент, ко­торый один на мил­ли­он, как на гра­ни но­жа ос­тро­го. Как буд­то один то­нет, а дру­гой ярос­тно ки­да­ет­ся его спа­сать, а ког­да то­же то­нуть на­чина­ет, то сам же то­пит. Это да­же не страсть, нет… Одер­жи­мость?      Я не счас­тли­ва от то­го, что за­мети­ла это. Прос­то буд­то из­нутри сог­ре­вать­ся на­чала. Он не­нави­дит ме­ня, хо­чет мстить за из­ме­ну, ко­торую се­бе при­думал, за ре­бен­ка, ко­торо­го я по­теря­ла, но как это про­изош­ло, он знать не дол­жен. Но его ду­ша бо­лит за ме­ня, его сер­дце всег­да ря­дом, хоть так не­дося­га­емо. И это ра­ду­ет. Не­воль­но мне при­ят­но и так теп­ло ста­ло. Мы вдво­ем ль­дом оку­таны, но внут­ри нас пла­мя. Он чувс­тву­ет, что что-то не то, так не дол­жно быть. И хоть прав­ды знать не дол­жен, я ра­да, что он хо­тя бы это чувс­тву­ет. Столь­ко ча­сов, дней, про­веден­ных за дверью его а­уди­тории в не­веденье… В осоз­на­нии то­го, что он толь­ко не­нави­дит. Это бы­ло так боль­но… До оду­ри, до зво­на в ушах. Не­выно­симо прос­то. Нас­толь­ко не­пере­дава­емо, что хо­тела прос­то все бро­сить и уй­ти. Но те­перь нет. Он ря­дом. Он мой. Пусть так, на уров­не на­ших чувств, так на­деж­но за­копан­ных, но мы есть друг для дру­га.

***

      На озе­ре в это вре­мя го­да поч­ти ник­то не гу­ля­ет. Люб­лю этот парк из-за озе­ра и уток. А еще здесь де­ревья кра­сивые. Да­же без листь­ев. Та­кие вы­сокие, с рас­ки­дис­ты­ми вет­ка­ми. Сей­час ство­лы ка­жут­ся сов­сем се­рыми от не­боль­шо­го ту­мана, под­ни­ма­юще­гося с по­вер­хнос­ти во­ды. И ти­хо здесь поч­ти всег­да, по­тому что ста­рикам да­леко до­бирать­ся, у во­ды ма­мам с деть­ми хо­лод­но, а боль­ше здесь смот­реть не на что, кро­ме как на озе­ро и уток. Ти­хо и у­ют­но, нем­но­го прох­ладно и сы­ро, но воз­дух та­кой, что ды­шишь и на­дышать­ся не мо­жешь. И ти­шиной не мо­гу на­дышать­ся.      Об­ло­коти­лась на пе­рила, бро­дя взгля­дом по гла­ди во­ды, вды­хая пол­ной грудью хо­лод­ный чис­тый воз­дух. И вот он, мой рай. В ти­шине, вда­ли от су­еты, проб­лем, на­еди­не с со­бой и… ут­ка­ми. Уми­рот­во­рение и по­кой. Не­час­то эти ве­щи ме­ня ок­ру­жа­ют.      Пос­то­яв так еще с ми­нуту, я ле­зу в кар­ман кур­тки, дос­та­вая пач­ку си­гарет и из­вле­кая из нее од­ну. При­кури­ваю, вы­дыхая в си­зый от ту­мана воз­дух струй­ку ды­ма. Пу­тав­ши­еся до то­го мыс­ли мед­ленно уле­та­ют вмес­те с вы­пус­ка­емым ды­мом, ос­тавляя пос­ле се­бя шлейф не­из­вес­тнос­ти. Но так лег­че. Не ду­мать ни о чем не та­кая уж пло­хая идея.— Я ду­мал, ты не ку­ришь, — чья-то ру­ка за­бира­ет си­гаре­ту из мо­ей. — И не хо­дишь по та­ким Бо­гом за­бытым мес­там.      Обер­нувшись че­рез пле­чо, я вздрог­ну­ла, но тут же взя­ла се­бя в ру­ки, воз­вра­ща­ясь взгля­дом к ут­кам и ров­ной гла­ди во­ды пе­ред со­бой. Мень­ше все­го я ожи­дала встре­тить его здесь. Ка­жет­ся, я ни­ког­да не при­вык­ну к то­му, что для ко­го-то най­ти ме­ня ни­чего не сто­ит. Где бы ни бы­ла, чем бы ни за­нима­лась.— Что ты здесь де­ла­ешь, Макс? — вы­дыхаю я, не по­вора­чива­ясь к не­му ли­цом, но ощу­щая ко­жей, что он за мо­ими пле­чами.— Да вот, на уток ре­шил пос­мотреть, — он за­тяги­ва­ет­ся мо­ей си­гаре­той, вы­дыхая гус­той дым мне в за­тылок, от­че­го гла­за сле­зить­ся на­чина­ют, и хо­чет­ся от­вернуть­ся. — Что нас­чет тво­их вред­ных при­вычек?— Это пер­вая си­гаре­та за пос­ледние нес­коль­ко лет, — от­ве­чаю я, глу­по на­де­ясь, что это единс­твен­ный воп­рос, ко­торый при­вел его сю­да, за мной. — Так что ты хо­чешь?— Я, меж­ду про­чим, нем­но­го оби­жен тем, что ты счи­та­ешь лю­бое мое по­яв­ле­ние про­яв­ле­ни­ем ка­кого-то нез­до­рово­го к те­бе ин­те­реса, — ух­мыль­нул­ся он, до­кури­вая си­гаре­ту, при­жима­ясь поч­ти вплот­ную к мо­ей спи­не.      На­вер­ное, со сто­роны мы по­ходи­ли на двух влюб­ленных, наб­лю­да­ющих за ут­ка­ми и мир­но бе­седо­вав­ших. На­яву же я го­това бы­ла уто­пить его в этом бо­лоте, лишь бы он боль­ше ко мне не при­касал­ся. Эти­ми же ру­ками, в паль­цах ко­торых он сжи­ма­ет оку­рок, так же вер­шит судь­бы лю­дей. Прос­то так. Лег­ко. Раз и все. И пе­пел. Прах.— А… — воп­рос зас­тре­ва­ет в гор­ле, но я пе­рево­жу ды­хание и про­дол­жаю. — А кто был, тот че­ловек?— Ко­торый? — он не по­нима­ет ме­ня или де­ла­ет вид, что не по­нима­ет.— Ко­торо­го ты ду­шил тог­да, а Маг­рицкий сде­лал дыр­ку в его го­лове, — по­яс­няю я, поч­ти не мор­гая гля­дя на птиц, но спи­ной чувс­твуя, что Макс нап­рягся. Не ожи­дал это­го воп­ро­са, не хо­тел это­го воз­вра­щения к ис­то­кам. К ис­то­кам мо­ей бо­ли.— Те­бе ка­кая раз­ни­ца? — вы­дыха­ет он, бро­сая оку­рок в озе­ро, но не отс­тра­ня­ясь от ме­ня. — Дол­жник один.— Я до сих пор пла­чу за его смерть, дол­жна же я знать кто он, — мой тон ров­ный, взгляд по-преж­не­му за­нятый ут­ка­ми, и ка­жет­ся, под­ня­тая мной те­ма нап­ря­га­ет Мак­са. — Дол­жник? Он то­же за­дол­жал вам тер­ри­торию? День­ги? На­вер­ня­ка у это­го дол­жни­ка бы­ли близ­кие, друзья, де­ти…— Ни чер­та у не­го не бы­ло. Толь­ко гре­баные дол­ги, — Макс рез­ко пре­сека­ет мои воп­ро­сы, тут же про­тяги­вая ру­ку и вкла­дывая в мою ла­донь ка­кую-то бу­маж­ку.— Что это?— Приг­ла­шение, — го­лос Мак­са вновь ста­новит­ся без­за­бот­ным, в то вре­мя как все мои мыс­ли стре­митель­но пе­рено­сят­ся от уток в тот ад, из ко­торо­го я ста­ралась сбе­жать.— Макс, я… — обо­рачи­ва­юсь к не­му, со­бира­ясь вер­нуть ему эту кар­точку, что бы в ней не бы­ло.— Ти­ше, это не при­нуди­лов­ка. Прос­то бал. Прос­то ве­черин­ка.— С ка­кой ста­ти мне учас­тво­вать в этом? Я выш­ла из иг­ры!— Ну, хо­тя бы по­тому, что твой лю­бимый учи­тель уже по­лучил приг­ла­шение, — он хит­ро улы­ба­ет­ся, нем­но­го при­щурив­шись, от­че­го чер­ты его ли­ца при­нима­ют схо­жесть с мар­тов­ским по­хот­ли­вым ко­том. — И его под­ружка то­же. Я по­чему-то сом­не­ва­юсь, что его мод­ной пас­сии не за­хочет­ся блес­нуть со­бой на пуб­ли­ке.— Что с то­го? Мне не­важ­но ку­да и с кем он хо­дит, — вру я Мак­су, за­од­но и се­бя пы­та­ясь убе­дить в этом. — Да… Да и как он мо­жет сог­ла­сить­ся пой­ти к те­бе на ве­черин­ку пос­ле все­го то­го дерь­ма?— Он не зна­ет, кто ор­га­низа­тор. Он как всег­да ни­чего не зна­ет, — Макс зло­рад­но рас­сме­ял­ся, по­нимая, что за­дел ме­ня за жи­вое и наб­лю­дая, как я неп­ро­из­воль­но опус­ти­ла взгляд. — Я арен­до­вал кра­сивое мес­то. Там бу­дет мно­го ва­ших ин­сти­тут­ских де­тишек, по­это­му скуч­но не бу­дет.— За­чем это все? — я ис­крен­не не по­нимаю на­мере­ний, но нут­ром чувс­твую, что ни­чего хо­роше­го ждать не при­дет­ся. — Маг­рицкий…— Маг­рицкий здесь не при­чем. Он во­об­ще не в го­роде. Идея чис­то моя и мо­гу ру­чать­ся, что кро­воп­ро­литий там не бу­дет.— Тог­да за­чем?..— Счи­тай мо­им эк­спе­римен­том. Со­ветую там быть, ина­че ма­ло ли что… Мо­гу не вы­дер­жать и рас­ска­зать тво­ему не­наг­лядно­му нес­коль­ко прав­ди­вых ве­щей, и тог­да гря­дет вой­на с по­терей граж­дан­ских.— Что? — гла­за мои ок­ругля­ют­ся от не­до­уме­ния, воз­му­щения и гне­ва. — Макс, ты хо­чешь ска­зать, что те­перь бу­дешь шан­та­жиро­вать ме­ня тем, что я мол­чу о тво­их же прес­тупле­ни­ях? Ты из ума вы­жил?— Нет, те­перь я бу­ду хра­нить твои тай­ны точ­но так же, как хра­нишь их ты. Но ра­ди это­го я про­шу и мне пой­ти на ус­тупки.— Ты бе­зумен! Хо­рошо, ска­жи Ле­вину, что вы с Маг­рицким сде­лали с мо­ей жизнью! Ска­жи ему, ска­жи! Я ус­та­ла быть тво­ей ма­ри­онет­кой!— Ска­жу, но тог­да, бо­юсь, жить счас­тли­во и дол­го он не бу­дет, — ух­мылка не схо­дит с ли­ца Мак­са, от­че­го хо­чет­ся рас­ца­рапать его фи­зи­оно­мию. — Мы же все за­висим друг от дру­га. Не прав­да ли, Крис­ти?      Он от­во­рачи­ва­ет­ся от ме­ня, со­бира­ясь ухо­дить:— Ве­черин­ка, кста­ти, те­мати­чес­кая, в сти­ле во­сем­надца­того ве­ка, — ки­да­ет из-за пле­ча на­пос­ле­док. — По­дыщи се­бе сим­па­тич­ное плать­иш­ко.      Оша­рашен­ная, буд­то ки­пят­ком об­ли­ли, я смот­ре­ла ему в спи­ну, ког­да тот скры­вал­ся за по­редев­ши­ми кус­та­ми, нес­пешно ухо­дя по про­мер­зшей тро­ту­ар­ной плит­ке. Уве­рен­ный во всем, на­тяну­тый как стру­на и не спо­соб­ный ни на ка­кие эмо­ции, кро­ме сар­казма. Ес­ли бы взгля­дом мож­но бы­ло бы про­жечь ды­ру в дру­гом че­лове­ке, пря­мо там, где сер­дце, я бы обя­затель­но это сде­лала. Я не дол­жна вес­тись. Он бле­фу­ет. Он бу­дет мол­чать. Да­не ни­чего не уг­ро­жа­ет.      Под­нявший­ся ве­тер спуг­нул уток с пру­да, взъ­еро­шил во­лосы, вры­ва­ясь в го­лову, по­нем­но­гу при­водя ме­ня в чувс­тва. Я не сра­зу ре­аги­рую на те­лефон­ный зво­нок.— Да, Саш, при­вет, — на­вер­ное мой го­лос проз­ву­чал нем­но­го на­пуга­но, но сей­час все мыс­ли пу­тались, я не мог­ла спра­вить­ся с эмо­ци­ями.— У те­бя все нор­маль­но, Крис? Го­лос как буд­то сто­мет­ровку на ско­рость про­бежа­ла.— Да… Все хо­рошо. Прос­то ве­тер, а я на ули­це.— Слу­шай, мне тут приг­ла­шение приш­ло на те­мати­чес­кую ве­черин­ку…      Са­ша… Даль­ше я уже не слу­шала, по­мор­щившись, буд­то ли­мон це­ликом съ­ела. Саш­ка еще ми­нут де­сять рас­хва­лива­ла за­город­ную ре­зиден­цию, ука­зан­ную в приг­ла­шении и ко­торую она уже ус­пе­ла за­гуг­лить.— Ты зна­ешь, в та­кие мес­та раз в жиз­ни по­пада­ют, — ве­реща­ла она в труб­ку. — Стран­но, что по приг­ла­шению бес­плат­но… Но мо­жет это ка­кая-то рек­ламная ак­ция? Мне все рав­но, я ту­да хо­чу! Прав­да при­дет­ся под­за­моро­чить­ся с на­рядом. Пой­дем со мной? Тут на­писа­но, что мож­но с со­бой еще од­но­го гос­тя приг­ла­сить.— Саш, я то­же по­лучи­ла приг­ла­шение…

Примечания:

Прошу прощения за долгое отсутствие. Следующую главу планировала давно, поэтому очень надеюсь, что не придется ее долго ждать. За новостями - добро пожаловать в мою группу https://vk.com/koshkawen Заявки желающих присоединиться к обществу принимаются каждый день. Приятное прочтения и спасибо, что вы все до сих пор со мной!