Глава Семнадцатая

Казалось, мы ехали уже целую вечность. Всего несколько раз мы останавливались на заправках, где Доминик непременно покупал себе новую пачку лакричных конфет. От постоянного сидения тело затекло, но я не жаловалась. Я не собиралась пускать Доминика за руль моей «пчелки», даже несмотря на то, что знала, каким аккуратным водителям он может быть.

Впереди оставалось всего четыре часа дороги, когда мой мобильник зазвонил. Я не поощряла разговоры по телефону за рулем, но мы ехали по абсолютно пустой трассе, так что я позволила себе опустить глаза на дисплей.

Мама.

Вздохнув, я приняла вызов, прижала телефон к уху и пережила десять самых неловких минут в своей жизни.

Когда я вернула мобильник на его место на торпеде автомобиля, Доминик уставился на меня так, как будто у меня вдруг вырос третий глаз на лбу.

– Что это было? – удивился он, сжимая в руках хрустящую упаковку от конфет.

– А что не так?

– Ты только что наврала своей матери, Дейзи. Рассказала ей какую-то байку о том, что ты в Алабаме с какой-то Софи ходишь гулять по национальному парку.

Я вздохнула.

– А что, по-твоему, я должна была сказать ей? Софи – это моя подруга, которая действительно живет в Алабаме. И возле нее есть потрясающий парк.

– Ты могла сказать своей матери правду.

– Правду? – я издала смешок. – О том, что я еду на встречу с Оливером Тэйтом, чтобы просить денег? Такой шокирующей информации мамино сердце, увы, не выдержит. Я сказала ей, что поехала к подруге на пару дней, чтобы отдохнуть от работы. Если бы она знала, куда я отправилась на самом деле, она бы никогда меня не отпустила.

Доминик нахмурился.

– Почему?

Мне казалось, мы поменялись местами, и теперь Доминик решил устроить допрос мне.

– Потому что моей маме не нужны его деньги. Она очень нуждалась в них, когда была молода и когда я была ребенком. Сейчас – нет. Она ни за что не примет от него даже доллар.

– Но ты примешь?

– Да, Доминик. Потому что я имею законное право на эти деньги, потому что я биологическая дочь Оливера Тэйта и потому что я не гордая.

Мы помолчали несколько минут, а затем Доминик снова спросил:

– Когда ты узнала, кто твой отец? – мои глаза следили за дорогой, но я ощущала покалывание на щеке от его пристального взгляда. – Сколько тебе было лет?

– Я всегда знала, кто мой отец, – пожала плечами я. – Мама никогда не скрывала это.

Мой ответ, похоже, удивил Доминика.

– Правда?

– Если ты думаешь, что она говорила мне, что мой отец астронавт, который живет на другой планете и поэтому меня не навещает, ты ошибаешься. Когда я начала задавать вопросы, она показала мне его фото и сказала, что у него есть другая семья. Другие дети. Что иногда в жизни так случается, – мой голос был спокойным. – Но я никогда не злилась на Оливера Тэйта, по крайней мере, когда была маленькой. На самом деле я очень жалела его.

– Жалела? – Доминик едва не поперхнулся лакричной конфетой.

– Моя мама говорила, что я – самый лучший ребенок на свете, и что мой отец совершает самую большую ошибку в своей жизни, не общаясь со мной. Она говорила, что однажды он поймет это, и будет очень страдать. Я сочувствовала ему. Я не хотела, чтобы он страдал.

Доминик смотрел на меня так странно, что я совсем не понимала, какие эмоции вызывал у него мой рассказ. Он слегка нахмурился, из-за чего на его лбу пролегла морщина, и плотно сжал губы. Вероятно, он думал о том, каким я была глупым ребенком, раз уж верила в эту чушь.

– Потом я стала старше. Я поняла, кто такой Оливер Тэйт. И я начала... немного обижаться. Много вещей мне были непонятны. Если у него есть столько денег, что он может построить сотню домов, тогда почему он не может купить мне один единственный велосипед? Когда мне было тринадцать, я очень хотела велосипед...

– У тебя уже есть велосипед? – вдруг спросил Доминик.

– Теперь у меня есть моя «пчелка». Это в тысячу раз лучше велосипеда, – я улыбнулась и нежно похлопала по торпеде автомобиля. – Но да, мама купила мне велосипед. Она полгода откладывала деньги. Я была очень счастливой. Он был зеленым, с плетеной корзинкой спереди. Я называла его «кузнечиком».

Доминик рассмеялся, и от его смеха внутри меня разлилось тепло.

– «Пчелка» и «кузнечик». Что у тебя за странное пристрастие называть свой транспорт видами насекомых?

– Эй! – я стукнула его в плечо. – Я считаю, что это мило. Разве моей машине не подходит ее имя?

«Пчелка» была выкрашена в желтый цвет, но местами краска облезла, поэтому ее «украшали» черные продолговатые пятна.

– Подходит, но я жду не дождусь, когда ты купишь новую машину, – ответил Доминик. – Кстати, как ты планируешь объяснить своей матери, откуда у тебя появились деньги на учебу и все остальное, если не хочешь рассказывать о своей поездке?

Вопрос был очень хорошим.

– Моя мама будет злиться на меня, но я верю, что в глубине души она поймет, что я поступила правильно. Она хочет, чтобы моя жизнь сложилась лучше, чем ее, – я крепко вцепилась в руль. – Возможно, со временем она даже оценит мою храбрость и позволит мне потратиться на нее, – мне было неловко говорить о теоретических деньгах, которые я пока ни от кого не получила, но я доверяла Джастину и не видела подвоха. – Моя мама очень хочет жить в частном доме. Он мечтает заниматься садом.

В моих словах не было ничего необычного, но почему-то Доминик выглядел очень удивленным. Спустя несколько секунд он расслабился, облокотился о дверцу и сказал:

– Дейзи, ты самый удивительный и самый добрый человек из всех, кого я встречал.

Я часто слышала, как меня называли «удивительной». Чаще всего этот эпитет срывался с губ посетителей «Джоржии», когда я появлялась в каком-то новом образе. Но доброй? Я не считала себя доброй. Я не посещала приюты для животных и уж тем более никогда не жертвовала большие суммы денег на благотворительность.

Не так давно мы проехали зеленый дорожный знак, приветствующий нас в штате Теннесси, и я очень гордилась, что ни разу не заблудилась. Я не использовала навигатор и ориентировалась по знакам. Ранее отсутствие навигатора было одним из аргументов Доминика, почему нам следовало поехать на его машине. Но, похоже, я в очередной раз доказала, что дуэт Дейзи и «пчелки» прекрасно справлялся.

И все же я совершила ошибку.

Мне стоило оставить «пчелку» в гараже.

Потому что над нами собирались дождевые тучи.

Казалось, это произошло в одно мгновение: сначала солнце светило так ярко, что слепило глаза, а уже в следующую секунду оно спряталось за густой свинцовой тучей.

Конечно, я проверяла прогноз погоды, но мы больше не были в Пенсильвании, и мой крошечный мозг не додумался проверить, какая погода нас встретит в Теннесси и других штатах, которые мы, к счастью, уже проехали.

В Теннесси нас поджидала гроза.

– Доминик, – позвала его я, когда первые капли ударились о лобовое стекло. – У нас проблема.

Он нахмурился.

– Это всего лишь дождь. Или у тебя не работают дворники?

У меня прекрасно работали дворники! По крайней мере, левая щетка, правая немного отставала.

Я замотала головой.

– Доминик, дело в том, что моя «пчелка»... немного протекает, – произносить это было очень унизительно. Мне в действительно стало стыдно за то, что я усадила Доминика Брайса в машину, которая даже не могла справиться с дождем.

– Протекает? – он поднял глаза вверх. – Крыша?

– Нет, не крыша. Водительская дверца. Она неплотно прилегает. Дождь проникает в салон через щели.

Точнее, не в салон, а на меня. На пассажирском сиденье Доминику не грозило промокнуть, но вот я уж никак не могла сменить свое место. До Нэшвилла было еще три часа езды, и я не представляла, как вытерплю их, если буду насквозь промокшей и промерзшей до костей.

Дождь сильнее застучал по машине, и я крепче сжала в руках руль.

– Нам нужно где-нибудь переждать дождь, – сказала я и почувствовала, как несколько холодных капель коснулись моего предплечья. Я поежилась.

Доминик пригнулся и посмотрел на небо.

– Дейзи, я не думаю, что этот дождь скоро закончится. Он наверняка будет идти до самой ночи.

Я тяжело вздохнула и посмотрела Доминику в глаза.

– Тогда нам следует как можно быстрее найти крытую парковку для «пчелки» и место, где мы сможем остановиться.