ЧАСТЬ I. Глава 3.

Чикаго, август 2004

ШОН: В последнюю неделю августа студенты возвращались в университетский кампус после летних каникул, устраивали чуть ли не каждый день вечеринки по случаю воссоединения после отдыха. Можно даже сказать, отрывались по полной в преддверии своей обычной, серьезной, наполненной получением знаний жизни на весь следующий год. Это было традиционное время перед началом учебных занятий. Первокурсники словно потерянные птенцы, едва научившиеся летать, выпав из родительского гнезда, бродили по кампусу, знакомились с территорией, примыкая к тому или иному сообществу, формируя новые группы по интересам. Колледж каждодневно наполнялся студентами, профессора же приезжали в университет посменно, как можно реже стараясь посещать главный корпус, если на то не было распоряжения директора.

Мы с Томасом возвращались в университет одними из первых, дабы проследить, что нашу общую на двоих комнату предоставят именно нам и больше никого не подселят. Нам везло уже третий год – мы жили в четырехместной комнате со своим санузлом только вдвоем. Первоначально оказалось, что к нам попросту никого не подселили, а спустя год мы к этому так привыкли, что всеми правдами и неправдами пытались выбить для себя нашу комнату и следили чтобы не было желающих к нам подселиться.

В первый год мы выдумали историю о том, что Том страдает лунатизмом, после чего какой-то парнишка первокурсник, которого к нам все же подселили, как ошалелый сбежал от нас в первую же ночь, когда мой друг прилег в его кровать с невнятным бормотанием. Я едва сдерживал хохот, притворяясь сонно разбуженным от возмущенных криков, приговаривая что я предупреждал ответственных за распределение комнат о лунатизме и наклонностях своего чудаковатого друга-соседа по комнате. На вопросы, почему от его странностей не страдал я сам, мне приходилось, не краснея, лгать, что он мой лучший друг и я не могу бросить в беде человека, страдающего сонной болезнью и вытекающим из этого раздвоением личности. Я давил на жалость, утверждая, что справлялся с причудами Тома и был единственным, кто вообще мог справиться.

Вкусив всю палитру свободы уже во второй год в колледже, когда девчонки вешались на нас как пчелы слетаются на мед, мы сдвинули свободные кровати, соорудив для каждого подобие king size bed и превратив комнату в двухместное жилье чертовски привлекательных парней. У нас также появился свой сигнал – красный женский носок, найденный однажды под моей кроватью, который мы вешали на ручку двери, когда один из нас занимал комнату, желая уединиться с девушкой.

Тогда же я познакомился с Астрид Робинсон – блондинкой с большими серо-голубыми глазами в обрамлении пышных длинных ресниц. От нее просто веяло сексуальностью и желанием держать все под контролем, наверно, сказывался титул королевы бала, который она неоднократно получала в школе. А поскольку в колледже подобных номинаций не предусматривалось, Астрид с самого начала успешно заняла место главы студенческого совета колледжа и продолжала быть на этой должности уже второй год. Не без ее помощи в комнату к нам перестали пытаться подселить кого бы то ни было. В ее же личных интересах.

Все началось с легкого флирта между нами, который перетек в непродолжительный бурный роман. Вскоре нас уже воспринимали как пару, но я продолжал флиртовать с другими девушками, не особо задумываясь о том, что с Астрид может получиться что-то серьезное. Дело в том, что я относился к периоду учебы в колледже, как к переходному этапу, и в мои планы не входило изменять своему принципу – успеть насладиться жизнью прежде, чем я буду вынужден заниматься карьерой. Моя старшая сестра Роуз, преуспевающий адвокат в Бостоне, часто говорила, что я останусь Казановой до конца своих дней.

Но Астрид молча дала согласие на подобную форму отношений, которые позволяли и ей, и мне флиртовать с другими. Она любила всеобщее внимание, ей нравилось нравиться. Наверно, я был неким подобием той короны, которую она уже не могла получить в ее новой студенческой жизни. У меня были свои выгоды от подобного общения с ней: будь то статус избранника самой Астрид Робинсон, отличный секс с ней, возможность забронировать зал для вечеринки на определенную дату, либо перенос спектакля, и за последним мне не нужно было обращаться к преподавателям или директору, разыскивая их по всему главному корпусу. Я просто просил об этом Астрид, зажимаясь с ней по углам либо невзначай напоминая ей по утрам, когда она спешила покинуть мою комнату еще до завтрака. Честно признаюсь, я получал удовольствие от внимания со стороны противоположного пола, однако, у меня не было особого интереса к другим девушкам, поскольку Астрид была той вишенкой, которой я мог обладать вместе с тортом. До тех пор, пока не появилась она.

Случается, что твоя жизнь круто меняется после встречи со значимым человеком. До знакомства с ней, я не предполагал, что кто-либо может оказать подобное влияние на меня и мои интересы. Самое забавное в этом всем то, что вы определенно могли пересекаться с этим человеком в школе, колледже (как случилось у нас) или на работе, даже просто в транспорте по пути домой. Это прозвучит кинематографично, знаю, но все это время вы будто бы не видели друг друга.

А затем не происходит абсолютно ничего особенного, просто ты замечаешь то, как она звонко смеется в компании девчонок в холле, и ты отчего-то улыбаешься, впервые слыша эти звуки, когда спускаешься с лучшим другом по лестнице и вы обсуждаете очередную банальщину. Или как проходя мимо нее в узком длинном коридоре, ведущем в другой корпус, ты обращаешь внимание именно на ее рыжую макушку в потоке студентов, когда она проходит мимо в обнимку с учебниками и конспектами. Или как, заходя в столовую, ты бессознательно и практически машинально вылавливаешь, где она уже сидит с подругами, а если ее нет, то ты тотчас реагируешь на ее появление и украдкой наблюдаешь за ней.

Наваждение, которое перерастает в любовный интерес, стоит только поймать ее взгляд, не один и не два раза, и вот ты уже не видишь смысла в прожитом дне, если не увидел ее хотя бы раз, не прошел с ней рядом, задевая локтем ее плечо или не задевая, отчего вся эта игра становится только слаще раз за разом. А потом, однажды заходя в класс, где Астрид проводила очередное собрание студсовета, ты натыкаешься на нее – вот просто так, лоб в лоб. И в этот самый миг ты понимаешь, что в мире есть глаза, с которыми однажды столкнувшись, уже не хочется смотреть на остальных.

– Прости мою неуклюжесть, – я склонился над кипой рассыпанных по полу бумаг, помогая девушке собрать их.

– Я сама виновата, – робко ответила она, не поднимая взгляда. Ох как мне хотелось, чтобы она посмотрела на меня тогда!

– Шон, у вас все в порядке? – из очередного падения в омут зеленых глаз меня вырвал голос Астрид, нависшей над нами с обеспокоенным выражением на лице. Она помогла подобрать несколько бумаг, отлетевших к ее ногам, и подала их девушке.

– Да, это было незапланированное столкновение, – ответила ей рыжая, густо покраснев, все также избегая меня. Я оттягивал момент чтобы отдать ей собранные листы, в надежде что она снова посмотрит на меня, но Астрид выхватила их и передала девушке без лишних комментариев.

– Ты что-то хотел, Шон? – строго спросила меня Астрид, усаживаясь во главе длинного стола. Девушка уже раздавала листы участникам собрания, а я все продолжал посматривать на нее, задавая волновавшие меня вопросы главе студсовета. Помню только, что это касалось переноса дат спектакля под руководством миссис Вуд, остальное забылось.

– Ах, да, я помню о твоей просьбе! Я поговорила с организаторами и мы можем перенести ваш спектакль на любой вторник в конце октября. Так вас устраивает?

В этот момент я поймал на себе взгляд рыжеволосой девушки, устроившейся в дальнем конце зала, и мое сердце припустилось галопом. Я на миг забыл как дышать, но безумно боялся разорвать этот зрительный контакт.

– Шон, ты нас задерживаешь, – одернула меня Астрид, оглядывая присутствующих участников собрания.

– Да, четверг, замечательно, – забормотал я, улыбаясь незнакомке из конца зала, отчего та покраснела и смущенно опустила взгляд в раскрытый блокнот.

Черт, я как сейчас помню все происходящее! Словно эта забавная встреча случилась всего пару часов назад.

– Вторник, Шон, – удивленно вставила Астрид, поднимая на меня взгляд своих серо-голубых глаз.

– Вторник – еще лучше! – слишком воодушевленно ответил я и попятился назад к выходу, поглядывая то на Астрид, то на девушку с длинными рыжими волосами в строгом черном свитере под горло. Я видел, как присутствующие в классе девушки и парни захихикали от происходящего, а лицо Астрид выражало полное недоумение, с которым она выпроводила меня за двери. – Хорошего вам собрания, ребята!

Это была первая встреча с Джейн Фостер с момента наших переглядываний в коридорах университета. Помню, что пытался узнать о ней практически все возможное у Астрид, ее подружек или через Томаса, который, благодаря моему внезапно возникшему интересу к Джейн, познакомился с одной из ее подруг.

Кэрол Кинг свела моего лучшего друга с ума своим откровенным поведением – практически сразу между ними проскочила молния, знаменующая страстные, полные сложностей отношения. Крашеная жгучая брюнетка с голубыми глазами, с любопытством разглядывающими практически всех, кто представлял для нее интерес, из-за стекол небольших прямоугольных очков, зацепила Томаса настолько, что он разорвал общение с другими девушками уже через пару дней после их первого свидания. Он признавался мне, что не встречал еще подобных ей – сексуальных, умных, напористых и неудержимых. Сочетание пирсинга над верхней губой и очков в обрамлении четкой линии каре стали проклятием для Томаса Уайта.

Я узнал, что Джейн изучала английский язык и писательское мастерство, что уже означало для меня невозможность пересечься с ней на одной, какой бы то ни было лекции, поскольку мой факультет сценарного мастерства и режиссуры не имел никакого отношения к выбранным ею предметам. Это затрудняло возможность познакомиться с Джейн, а потому наши переглядывания продолжались около месяца. Впервые я сам не понимал свой страх и нерешительность подойти к ней напрямую. Сложности возникли и после того, как Астрид заподозрила холодность в наших с ней отношениях, а через некоторое время она, вероятно, и вовсе заметила мой интерес к Джейн, и стала как можно более незаметно преследовать меня практически по пятам.

Не сомневаюсь, что ее внезапное приглашение на танец на первой вечеринке нового учебного года, по традиции организованной колледжем в конце сентября, было явным звоночком внезапно развивающейся в ней ревности. Я тогда строил планы пригласить на танец Джейн Фостер. Как сейчас помню наши гляделки в темноте танцевальной площадки под грохот музыки, подстрекаемые порцией алкоголя в моей крови от выпитого накануне вечера пива. Для храбрости. Я никогда прежде не испытывал страх подойти к девушке, которая мне понравилась. Эти глаза в глаза из дальнего угла комнаты, зовущие, манящие, но все же такие робкие, подкидывали дров в пылающий огонь интереса во мне. Я знал, что если подойду к ней на танцах, то она не откажет мне. Я знал это, оттого и проклинал нового диджея, не спешившего включать медленный танец. А еще я следил за ней под неоновыми отблесками диско-шара весь вечер, потому что хотел быть первым, кто пригласит ее на танец. И черт бы побрал того парнишку, который закружил ее в танце, когда я уже направлялся к ней с другого конца площадки, не разрывая взгляда. Мне даже показалось, что Джейн покраснела, а когда Адам Дойл прижал ее к себе и увел в танце, она в недоумении оглядывалась в мою спину. Я не дошел до нее каких-то чертовых пять шагов! Астрид пригласила меня на середине мелодии на танец, прижимаясь ко мне всем телом, давая понять, что жаждет продолжения этим вечером. А я не мог думать ни о чем, кроме вопрошающе смотрящих на меня зеленых глаз. К сожалению, больше лирических треков диджей не ставил до конца вечеринки.

Тотальное разочарование накрыло меня на следующий день, когда Джейн неожиданно оборвала наши пресловутые переглядывания в коридорах колледжа – куда бы я ни глянул, она стояла ко мне спиной. Это уже многим после я узнал, что она спрашивала у подруг, часто сопровождавших ее, не смотрю ли я в их сторону. Тактика, которую выбрала рыжеволосая плутовка, сработала на ура – я не выдержал и подтолкнул Томаса к примирению с Кэрол после очередной ссоры, благодаря чему, наконец, оказался в компании Джейн и ее друзей.

– Привет, – сказал я, поравнявшись с подружками Джейн, среди которых стояла и Кэрол. Томас просто подошел и обнял свою девушку со спины, отчего брюнетка сделала вид, что ей это не нравится и она раздражена, но это все что я видел, поскольку так я оказался прямо перед Джейн и она впервые смотрела на меня и улыбалась. Это было блаженство.

Саммер, стройная темноволосая подруга Джейн, которую я часто видел на собраниях студсовета Астрид, поскольку она второй год вела новостную колонку в университетской газете, робко отступила назад, как бы уступая мне свое место. Так я оказался впервые настолько близко к Джейн. Она, улыбаясь, опустила глаза и облизнула губы, прижимая к себе папку с бумагами, блокнот и книжку, которую я без стеснения взял из рук Джейн и прочитал название вслух.

– «Над пропастью во ржи». Интересный выбор.

– Одна из моих любимых книг. Мы сейчас как раз разбираем творчество Сэлинджера на лекциях, – ответила Джейн в звенящей тишине компании друзей, окруженных толпой снующих у нас за спинами студентов.

Я впервые растерялся, не зная о чем говорить с девушкой дальше, после чего вернул ей книгу и переглянулся с другом. В глазах Тома я видел насмешку, впрочем, во внезапно возникшей тишине среди стоявших в нашем кругу людей, его недоуменный взгляд был меньшим из зол. Господи, так глупо я себя еще никогда не чувствовал! Я перевел взгляд на Джейн и тайно порадовался, что она все еще рассматривала меня. Звонок, эхом разнесшийся по стенам университетского холла, прервал нас, и мы вынужденно разбежались по аудиториям. На следующий день я встретил ее на театральном семинаре миссис Вуд и эти занятия стали для меня самыми любимыми.