Глава 14. План

2 декабря, вторник

– Прикиньте, ребята: до Нового года остался всего один месяц! Ровно тридцать дней! – воскликнула Жужа, влетая в раздевалку.

Я улыбнулся и ткнул зазевавшегося Леху в бок. 

– А! Да! – Зомбоелка оживилась и захлопала глазами. – Что я пропустил?

– Да так, – я повернул голову в ту сторону, куда до этого пялился он. – Чего там?

– Наверное, объявление какое вешают, – пожал плечами Леха. – Пойдемте глянем.

Мы вышли из гардероба в коридор и уставились на кое-как присобаченную к стене бумажку формата А4. Надпись на ней гласила:

Внимание!!! Объявляется отбор артистов на Новогоднюю ёлку! Для записи обращайтесь к секретарю Коневой Татьяне Геннадьевне. Прослушивание состоится 20 декабря в 16.00 в актовом зале школы.

И снизу приписка: (с чем попало убедительно просим не приходить)

– Прикольно! – ухмыльнулся Леха. Он задумчиво почесал в затылке, и вдруг его глазищи полезли из орбит. – Никитос, Жужа! Давайте запишемся!

– У-у-у! – протянул я и пробормотал себе под нос: – Все-таки отморозился.

– А почему нет? – Елкин пожал плечами. – Мы с тобой на гитарах так сфигачим, что стены обрушатся, а Сонька споет.

– Ага. Самое то – петь для малолеток, – фыркнула Жукова. – У нас половина алфавита одиннадцатых классов.

– Ну и что? Не, парни, я не хочу.

– Да бро-о-ось! Ты классно поешь! – не отступал Леха.

– Я перед ними петь не буду!

– Почему?

Я вздохнул. Иногда до Лехи очень медленно доходит.

– Послушай, – сказал я, – может, против тебя тут никто ничего и не имеет, но нас с Жужей народ закидает гнилыми помидорами.

– Ой, да ладно! – отмахнулся Елкин. – Все уже скоро забудут.

– Ага, – кивнул я, весь излучая сплошной сарказм, и провел рукой вдоль своего туловища, на котором по-прежнему были надеты брюки, туфли и рубашка в папином стиле.

– Эй, Ветров! А ты втянулся, да? А куда гель для волос дел? Закончился? – донесся чей-то голос из-за моей спины. Я даже не стал проверять, кто это был.

– Видел?

– Это ненадолго. Всего-то надо...

– Разговор окончен, – оборвала его Жужа. – Нет. И точка.

– Да ну вас!

Леха надулся и весь первый урок пребывал во враждебном по отношению к нам с Соней настроении.

– Так, ладно, – сказал он, когда мы шли по коридору в другой класс, – давайте зайдем с другой стороны.

– Начинается... – простонала Соня.

Елкин не обратил на это внимания и продолжил:

– А что, если своим номером мы просто скажем типа: "Эй, придурки! Молчите в тряпочку!" Как? По-моему, отличная идея.

– Нет, Леха. – Жукова остановилась и ткнула его накрашенным ноготочком в плечо. – Я. Не. Хочу. Пойми ты это.

Пару секунд они напряженно смотрели друг другу в глаза, и вдруг Елкин неожиданно сдался:

– Нет, значит, нет. – Он пожал плечами и, обойдя Соню, как неодушевленный предмет, направился в класс.

– Он обиделся, – констатировал я.

– Ну и фиг с ним.

День тянулся мучительно медленно. После двух контрольных все просто выли на последнем уроке. И знаешь, дневничок, я заметил, что некоторые девчонки втихаря строят мне глазки. Всего за весь день набралось таких три. Я было решил, что не все потеряно, но в отличие от меня, к Соне все по-прежнему относились как к пустому месту. У меня все внутри кипело от осознания жуткой несправедливости. Вот подумать только: они все поверили слухам, хотя Жужа не сделала никому ничего плохого. И никому ведь не докажешь, что все безумно заблуждаются. Я злился даже на себя, потому что мне казалось, что я тоже в чем-то виноват. Ведь это я тогда избил Урода. Можно было сдержаться! Можно было просто выпнуть его нафиг из комнаты и забыть об этом! Но что я теперь сделаю?

Сидя за партой и рассеянно пялясь на грязную, всю в разводах, доску, я ушел целиком и полностью в свои мысли, рисовал что-то на листочке перед собой и периодически вздыхал. И тут генератор гениальных идей сработал, как по заказу. Я подскочил на стуле, взметнув вверх кулак.

Осознав, что произошло, я поспешно сделал свое лицо из восторженно-туповатого сосредоточенно-умным и распрямил ладонь, как бы собираясь ответить на уроке. Вот только я не рассчитал, что сижу на химии и как бы решаю уравнения химических реакций.

Все как один уставились на меня с обалдевшими лицами. Изма, как в замедленной съемке, повернулась в мою сторону всем своим худым и длинным телом, чрезмерно накрашенный глаз как-то нервно задергался, а сухие морщинистые губы раздвинулись в зверином оскале. Сердце мое ухнуло вниз и подскочило к горлу.

– Никита, ты чего-то не понял? – проскрежетала Изольда.

– Я... – все, что смог выдавить я из своего вмиг охрипшего горла.

– Ты, – невозмутимо кивнула училка.

– Я... – (Думай! Думай!) – Я это... – (Самая гениальная фраза в твоей жизни! Включи мозг!) – Я хочу сказать... – (Многообещающе! Уже намного лучше, но только вот что же ты ей скажешь, придурок?) – Я решил... уравнения. – (Зачем ты это ляпнул?! Не мог сказать, что тебе приспичило в туалет? Почему? Почему ты такой тугодум?!)

Все ахнули, а у Измы прямо-таки глазные яблоки едва не выпали из орбит. Ну все. Вот и пришел конец Никите Ветрову.

– Решил, говоришь? – Первый шок прошел, и Изма недоверчиво прищурилась.

– Да, – почти беззвучно просипел я.

– Ну так выходи к доске. Будем проверять.

Она усмехнулась и махнула рукой в приглашающем жесте. Несколько секунд я зависал за партой, чувствуя близкий позор, а потом до меня вдруг дошло, что в данный момент мне уже надо быть у доски. Скрипнув партой, я поднялся на ноги и побрел к услужливо протянутой мне мокрой тряпке. Главное – потянуть время. До звонка уже немного, а значит, у меня есть возможность не опозориться окончательно. Я, конечно, говорил, что не думаю о толпе и хочу быть загадочным. Но на моих одноклассников это правило не распространяется, тем более в такой ситуации, когда я как дебил размахиваю руками на уроке химии. Это не загадочность. Это идиотизм.

Тряпка путешествовала по доске со скоростью улитки. Думаю, мой мозг отключился, бросив меня одного на произвол судьбы. Зараза.

– Никита, мы тебя ждем, – напомнила Изма.

Спасибо, карга! Как будто я без тебя не знал!

– Доска у вас грязная, – сказал я, намочив тряпку во второй раз. – Предыдущий класс плохо продежурил.

– Да ты что? Ну тогда мы подождем, это же очень серьезно!

Кто-то откровенно заржал в правом ряду. Я стиснул зубы. Тряпка в моих руках отмывала и так уже идеально чистую доску, я в панике пытался вспомнить хотя бы название сегодняшней темы, а Изма нетерпеливо стучала когтями по столу.

– Достаточно, – резко сказала она.

Я замер. Тряпка медленно опустилась на тумбочку. Вот и все. Время казни.

– Записывай уравнение.

Я выбрал самый симпатичный мел и, не касаясь им доски, скребнул по ней ногтем.

– Не пишет.

– Возьми другой. Живее.

Другой мел тоже "не писал". Изма скрипнула зубами и сама записала уравнение на доске своим ровным каллиграфическим почерком. Я не дышал, пока она это делала.

– Этот пишет! – рявкнула Изольда Павловна. – На!

Я взял мел и тупо уставился на уравнение. Ни один элемент из таблицы Менделеева ничего мне не говорил. Что же делать? Я просто идиот. Дважды идиот.

– Ну, – потребовала Изма. – решай. Пиши, что получилось. Мы на прошлом уроке проходили эти реакции. Здесь все аналогично. Ты же решил, да?

Я кивнул.

– Вперед.

И тут я вспомнил... Вот здесь коэффициент будет двойка, а здесь нужно написать эту букву, а там подписать цифру перед самой реакцией. Мы действительно решали это. Знаете, память – странная штука. Иногда (чаще всего) она подводит тебя. Ты забываешь самые простые и элементарные вещи. А иногда (очень редко) ты способен вспомнить что-то абсолютно невероятное. Я назвал это Парадоксом Ветрова, потому что именно мне пришлось испытать его на себе в особо стрессовой ситуации.

Моя рука энергично подрисовывала всякие закорючки вокруг уравнения реакции, мозг танцевал победный танец и верещал "Алилуя!". Когда я закончил и сделал шаг назад, чтобы узреть реакцию класса и училки, у Измы был открыт рот и, по-моему, от удивления весь ее мир перевернулся с ног на голову. Неудивительно, ведь оказалось, что Ветров тоже кое-что могет в области химии. Большинство одноклассников таращили на меня глаза, а Соня и Леха дали друг другу "пять". Наш химик Вася тихонько охнул:

– Да ладно!

– Садись, – выдохнула Изма, падая в учительское кресло. Я в полной тишине положил мел и направился к своей парте.

– Респект! – шепнул Елкин. Жукова подмигнула.

Я сконфуженно улыбнулся, потому что до сих пор не до конца понимал, что же сейчас произошло. Напряженную тишину оборвал звонок, и все быстро свалили из класса, пока Изма не опомнилась и не задала домашку. Леха с Соней подняли меня из-за парты и выволокли в коридор. Леха сунул мне в руки мой рюкзак.

– Как ты это сделал? Ты видел лицо Измы? А Васька вообще чуть тетрадь не съел от злости! – затараторил он, размахивая руками. – Ты понимаешь, нет? Да ты ведь быстрее него решил! Он тебе никогда не простит! Никита, алло! Ты слышишь? Ты вообще понимаешь, что я говорю? Никита!

– Да отвали ты от него! Не видишь? Он еще в шоке! – Соня отпихнула Елкина в сторону и положила мне руки на плечи. – Никит? Ты как?

Я помотал головой, кивнул, снова помотал головой.

– Понятно. Ты понял, что случилось?

Я кивнул. Но потом немножко подумал и помотал головой.

– Ты решил уравнения по химии. Изма в шоке.

– Угу.

– Может, скажешь, как ты это сделал?

– Я не...

– Ну знаете, – прервал мое мычание Леха, – считается, что в стрессовых ситуациях мозг человека иногда начинает работать быстрее, и человек вспоминает то, что давно забыл или даже не собирался запоминать. Наверное, у него сработало.

– Умоляю тебя, Елкин, помолчи, – сказала Жужа. – Не пудри ему мозги лишней информацией. Пусть придет в себя.

Она потянула меня за рукав.

– Идем, парни. Выйдем на свежий воздух. Там и обсудим.

Пока я одевался, мои руки и ноги работали на уровне рефлексов. В итоге я напялил шапку на левую сторону, а шарф засунул в карман. Жужа тяжело вздохнула, перевернула шапку и обмотала шарф вокруг моей шеи. Елкин нетерпеливо топтался на крыльце, когда мы вышли из школы.

– Помереть не встать! – продолжил восклицать друг. – Почему ты раньше так не делал?

– Лех, если б я знал, что так могу...

– Сможешь повторить?

Соня застонала и закатила глаза.

– Не знаю, – сказал я.

– Вот было бы круто! Ты мог бы подтянуть все предметы. Ты бы не парился насчет ЕГЭ. Это было бы так офигенно! Ты бы давал мне списывать, мы ведь почти на всех уроках вместе сидим!

– Но на экзамене бы тебе Ветров не помог, – заметила Жужа.

– А прикинь, если бы он еще и телепатом был! – осенило Елкина.

– Это уже слишком, Лех.

– Да ну тебя! Дай помечтать человеку!

Я засмеялся и ткнул их обоих в бока. Елкин в ответ хихикнул, а Жужа снова закатила глаза.

Дома меня ждал сюрприз. Когда я вошел, отец стоял в коридоре, сложив руки на груди, и сверлил меня сердитым взглядом.

– Что? – я невинно хлопнул ресницами.

– Это что? – Он протянул мне моего верного железного друга – кастет. Как он его нашел?! Как?!

Я издал нечленораздельный звук.

– Ну так что? – Папуля хитро прищурился, видимо, предвкушая, как в очередной раз будет втаптывать меня в грязь.

– Это кастет.

– Да ты что?! И зачем он тебе?

– А зачем вообще человеку может понадобиться кастет? – хмыкнул я.

– Так ты того парня им бил? – поинтересовался отец.

– Нет. С чего ты взял?

Он окинул меня таким презрительным взглядом, будто мы находимся на каком-нибудь официальном приеме, а я пустил отрыжку на весь банкетный зал. Мерзкое ощущение, когда на тебя вот так смотрят. Чувствуешь, будто провалился в унитаз. Если бы мне было лет четырнадцать, у меня бы слезы навернулись на глаза. Но мне ведь уже семнадцать, я взрослый мальчик и должен уметь за себя постоять. Даже перед собственным отцом.

– Заберешь его? – спросил я, засунув свою обиду в задницу.

– Естественно. И чтобы я больше...

– Ага, ясно.

Я обошел его, по пути повесив куртку на крючок, скинул ботинки и закрыл дверь в свою комнату.

Сколько же можно издеваться надо мной? Почему ему до сих пор не надоело? Я ведь ношу одежду, которую он заставляет надевать, согласился даже Елкина в дом не водить, не возмущаюсь из-за того, что они с мамой отобрали у меня карманные деньги и вместо них теперь дают гроши. Так почему, почему же он забрал даже этот несчастный кастет? Почему Сене предки разрешают держать дома биты? Почему Леха может спокойно играть в приставку? Какого хрена я всегда остаюсь виноватым? Это ведь папаша забыл обо мне на несколько лет, а не я о нем. Наверно, я никогда не пойму, что им движет: его дерьмовый характер или желание меня унизить. Хотя, наверное, это одно и то же.

Вечером мое настроение немного улучшилось только благодаря разговору по телефону с Лехой и планированию того, как мы заставим Соню петь на Новогоднем празднике. Да, именно так. На уроке химии мне в голову пришел просто гениальный план, так что у Жуковой нет шансов отвертеться. Пусть меня до сих пор и ненавидит половина школы, но ее я сделаю суперзвездой. Итак, я расписал план действий на несколько пунктов и оставил под каждым пунктом небольшие заметки, чтобы ничего не забыть.

Операция "Певица года"

1. Прогуляться с Жужей в музыкальный магазин (осторожно намекнуть, что было бы неплохо присмотреть новые струны для гитары)

2. Пригласить Жужу на какое-нибудь музыкальное мероприятие (загуглить!)

3. Сказать Жуже, что мы ищем барабанщика (если она станет закатывать глаза и ворчать, сказать, что придется петь мне или Лехе)

4. Делать вид, что ищем солистку (говорить, что все неудачно)

5. Если вышеперечисленное не даст результат, умолять Жужу, чтобы она пела (сильно умолять)

Что ж, буду надеяться, что план сработает. А пока мне снова нужно отправляться на слежку.