Глава 57. Мыльный пузырь

Хочу взлететь до небес, но не могу оторваться от земли. Зачем же я пытаюсь, ведь я знаю, что все равно упаду? Я думал, что могу летать, так почему же я утонул? Неизвестно почему все рушится, рушится, рушится... Я падаю вниз, вниз, вниз. Я не могу найти выход. Я не хочу ощущать вкус потери того, чего у меня и так нет...

Jason Walker «Down»

арт от Ани StealerOfTheStars1

Оззи

Здесь нет солнца и окон – свету не прорваться. В последнее время это мой дом. Я уже забываю о реальности. Создаю прекрасную мишень и веду бесконечные диалоги, устраиваю философию и растворяюсь под действием безликого Бога, или Белого Дьявола. Белый – это цвет смерти. Мои вены не разукрашены в оттенки радуги, финал давно предопределен. Такой сюжет... Если мы сыграем, ТЫ проиграешь.

Я каждый день рисую новые прямые дороги, ведущие в личный Ад, где ТЕБЕ нет места. Считаю до трех и делаю четыре шага назад. ТЫ превращаешься в удушливую бесконечную фобию и стремишься навстречу, сколько не предпринимай попыток – не догонишь.

Хочу ограничить мир нами двоими и стереть реальность белой краской, но твой портрет расплывается. Я снова погибаю без твоего тепла. Метель заметает выход.

Какой сегодня день недели, месяц и пора года? Время превратилось в пыль и застыло. Сердцебиение замедляется, пока я разговариваю с тишиной. Безразличная, бездушная, бесхребетная пустота пробирается под кожу, колотит по сознанию, и падает серое небо. Выворачивает наизнанку.

Оззи... Оззи... Оззи...

Оззи?

А кто такой Оззи?

Меня зовут Габриэль. Я Габриэль...

Оззи больше нет.

Он проиграл.

- Оззи... Хей...

Тепло. Не то. Совсем другое. Дайте немного кислорода. Перестаньте орать и убирайтесь!

Холодно...

- Оззи... Пожалуйста... Оззи?

Иллюзия.

Жизнь становится обманом.

Жизнь – вода. Холодная... Утекает в пропасть.

Чужой голос в голове.

Я забываю тебя. Плыву против течения к источнику света. Почему ты так далеко, черт возьми? Остановись... Дай прикоснуться. Только подожди.

- Слышишь? Оззи, пожалуйста, пожалуйста, открой глаза. Я умоляю, открой глаза...

Чужие. Здесь чужие. Надо выбираться. Я сейчас приду, не уходи... Я обязательно к тебе вернусь.

- Оззи...

Моя любимая иллюзия спит. Она не пришла. Переболела и давно забыла дорогу. Не ждет на перекрёстке... Вокруг безмолвное одиночество.

- Оззи!

Молочный туман постепенно развеивался, проступали очертания какой-то комнаты. Легкие отяжелели, голова гудела, глаза щипало – я не чувствовал тела.

- Оззи? Ты меня слышишь? - доносился издалека знакомый голос.

Перед глазами мельтешила чья-то тень, прикасалась холодными пальцами к лицу. Язык не шевелился – я даже не мог промолвить слова. Лучше стать оболочкой, чем чувствовать. Лучше сдохнуть, чем жить. Лучше не видеть света и пропасть во тьме.

Шум... Шум... Будто я лежу рядом с водопадом. Нет, это ванная комната. Поворачиваю с трудом голову – перед глазами все плывет.

- Где ты, твою мать?! Мы тебя ждем весь день!

Эванс зол. Телефон в руке накаляется, или со мной играет воображение.

- Ты оглох? Из-за тебя срывается запись и съемки!

- Запишусь... потом, - проглатываю буквы и медленно улетаю из реальности.

- Потом?! Сначала ты пропал, ничего не сказав, теперь тормозишь запись альбома, - гневно орет в ухо Эванс, но мне чхать на его эмоции. – Когда ты повзрослеешь, Оз?! Снова хочешь загреметь в больницу с передозом?!

«Убавь громкость». Почему в жизни не существует бесшумного режима, чтобы избавляться от посторонних раздражающих звуков? Нажал на кнопку, как на телефоне – и все ненужное дивным образом исчезло. Чудесно, черт возьми. Я хочу, чтобы от меня отвалили и не трогали, но Эванс продолжает шарманку. Рука с телефоном опускается, мозг погружается во мрак.

На этот раз отключился в ванной на полу, после таблеток сушит и трещит башка. Тело онемело и затекло.

- Неужели, - раздается совсем рядом обеспокоенный голос Браун. – Я себе места не находила. Ты меня хочешь в могилу загнать, Оз? Я еще жить хочу, у меня скоро свадьба!

Мычу что-то в ответ пересохшими губами, пытаясь принять вертикальное положение.

- Я боялась вызывать скорую, боялась звонить Сину, он бы тебя точно грохнул, - Джинет присаживается на корточки и придирчиво всматривается. Мозг работает в замедленном режиме и подтормаживает, как и реакции. Взгляд перемещается на шкафчик, где запрятаны сокровища, но Джинет не поймет.

- Ты как? Выглядишь паршиво, Оз... - Браун осторожно прикасается к щеке и выдыхает. – Я могу чем-то помочь?

«Ты можешь уйти, Джи – это лучшая помощь». Я произношу другое, еле ворочая языком:

- Принеси воды.

Она уходит, путь к заветному шкафчику с препаратами открыт. Несколько провальных попыток, и зрение, мышление, действия становятся более четкими и собранными. Спасение.

После душа чувствую себя намного лучше. Джинет сидит на табурете с чашкой кофе. Мельком смотрит в мою сторону, затем отворачивается. Между нами повисает неловкое молчание. Стоило бы объясниться, но я не вижу смысла обсуждать произошедшее. Все вполне очевидно: она застала меня не в лучшем состоянии. Только вот, я не чувствую ни грамма вины.

- Как приготовления? – я пью кофе лишь бы пить, закуриваю, лишь бы чем-то себя занять. Джинет отвечает коротко и неохотно – странный разговор из односложных фраз и предложений. Она несколько раз смотрит на мои руки. Проверяет, колюсь ли я? Пробирает смех. Джи плачет, а совесть орет: «Ты бездушный ублюдок!». Да, так и есть.

- Я не знаю, чего от тебя ждать, Оз... - шепчет девушка, вытирая глаза. Молчу, поглаживая успокаивающе ее спину. Я тоже не знаю, чего от себя ожидать. Временами пугаюсь, куда заведет безрассудство, но лишь на мгновение. Потом снова исследую другой чудесный мир. Я уже полноправный житель с пропиской, скоро вовсе забуду, что он – выдуманный.

После происшествия в Мэдисон-сквер-гарден «Потерянное поколение» не продлило контракт с RCA Records – наши пути с Купером и Штейером разошлись. На тот момент меня мало волновало будущее группы. Не интересовала музыка и дальнейшая судьба «Потерянного поколения». Я прислушался к совету Эванса и отчалил на отдых. Можно ли назвать отдыхом то, что я с трудом помню последние месяца четыре? Пока отец решал проблемы в СМИ, я загорал на островах, забываясь в экзотических тропиках и дурмане. За это время в прессе уже забыли про инцидент в Нью-Йорке, про «отношения» с Осборн, разногласия в семье и наркозависимость. СМИ безуспешно пытались разыскать ритм-гитариста «Потерянного поколения», но терпели сокрушительное фиаско в который раз. Таиланд – отличный способ снять моральное напряжение и потеряться.

О своем местонахождении я сообщил Джинет спустя месяц и попросил не поднимать панику. Отключил сотовый и забыл о том, что уже давно век технологий, интернета. Я забыл про обязанности в группе и вспомнил, когда Эванс мне хорошенько вмазал по морде. Син узнал из прессы, что «Оззи вернулся в Лос-Анджелес». Не лично от меня. Это его, видите ли, оскорбило.

- Ты делаешь все для того, чтобы группа развалилась! - сказал взбешенно друг напоследок и ушел. В словах, наполненных злостью, ощущалась усталость. Эванс находился на грани, но он не соскользнет вниз. Джи не позволит. Нет, у Сина есть стержень и воля, которую я давным-давно растерял. Или продал... Ха, да-а-а... Так правильнее.

Гитару я не брал в руки с концерта в Мэдисон. Интерес угас, да и желание играть. Возможно, я к этому делу уже не вернусь. Никогда. Пока парни пропадали в студии, репетировали, записывались, я убивал свою жизнь бесполезными вещами. Все осточертело до тошноты.

Джинет успокаивается, рассказывая о свадьбе. Не до конца верю, что они скоро поженятся. Так... странно. Ни разу не думал о женитьбе и не представляю себя у алтаря, где произношу клятву. Нет, я ведь ее нарушу в тот же день. Непостоянство – мое второе имя. Я отказываюсь от стабильности, живя сегодняшним днем.

- Не хочу шума, - Джи забирается на диван, подгибая ноги. – Решили все по максимуму сделать закрытым, пригласим лишь близких. Организатор предложила устроить празднование на пляже Вайкики в Гонолулу под открытым небом. Там потрясающая природа и фотографии выйдут отпадные.

- А кто фотограф? – автоматически спрашиваю. Конечно, мы увидимся с Ливией. Я уверен, Джи ее пригласила – они очень сблизились. А я сделал все, чтобы Осборн меня возненавидела.

- Не Ливия, - коротко отвечает Джи, косясь подозрительно в мою сторону.

Усмехаюсь, чувствуя изучающий взгляд подруги.

- Оззи...

- Да перестань, мы с ней не общаемся, - даю ей дружеский щелбан, но Браун все равно недоверчиво щурится.

Я не лгу. С Ливией мы виделись последний раз в больнице. Находясь в состоянии транса, в несуществующем мире иллюзий, я слышал и видел Осборн. Ливия поступила умно, не отвечая на мои звонки и смс. Правильно, надо избавляться от раздражителей. Она поставила точку, в то время как я все больше жаждал ее тепла. Я успокаивался, когда она снилась и гладила нежно мои волосы. Я забывал всех, кроме Ливии. В воздухе звенел мой обман. Время твердило: стирать нет смысла. Я нуждался в Ливии, но знал, что однажды предам. Мимолетные желания быстро притуплялись. Слишком яркое пятно в памяти, сильный ожог, оставивший след.

- Приедешь сегодня на студию? – спрашивает с надеждой в голосе Джи.

- Не думаю, - закидываю руки за голову и прикрываю глаза. У нас впервые такой масштабный конфликт, но пока не хочу его решать. Лень.

- Почему?

- Нет желания, - монотонно отвечаю, ощущая на себе бирюзовые глаза.

- Оз, ребята тебя ждут... поклонники тоже, - осторожно настаивает подруга.

Знаю, но музыка и сцена не приносят уже удовольствия. Нет того запала и огня. Все так приелось – никакого разнообразия. Серая безрадостная масса.

- Приезжай, - Джинет прикасается к руке, кидая грустный взгляд.

Когда она уходит, я нахожу акустическую гитару, устраивая инструмент на колене. Отвык от этого чувства, а не так давно музыка была сродни кайфу, теперь превратилась в прошлое. Пальцы все помнят, но нет былой легкости. Звук выходит неправильным, фальшивым. Несколько аккордов – движения все равно скованные. Включаю запись на телефоне и постукиваю пальцами по гладкому дереву. Окидываю комнату безразличным взглядом и саркастично хмыкаю.

- Сегодня для вас поет Оззи, но не Осборн, всего лишь бэк-вокалист и гитарист «Потерянного поколения» с дерьмовым голосом и такой же душой. Можешь выключить звук. Не воспринимай всерьез – это только слова, - откашливаюсь и ухмыляюсь, вспоминая аккорды старой песни Three Days Grace, когда вокалистом был Адам Гонтье. - Я чувствую это каждый день – все одно и то же... Этo меня убивает, но ведь я сам во всём виноват. Я все перепробовал, чтобы выбраться, но вот я опять преследую тебя. Зачем я это делаю?! Снова и снова, снова и снова я... - тишина проглатывает слова, которые я никогда не произнесу. Смотрю на ожившие пальцы, телефон. На губах появляется слабая улыбка. – Но ты ведь не слышала? (слова из песни Three Days Grace — Over and Over)

Нажимаю «Отправить».

Сообщение не доставлено.

***

Ливия

- Ты помнишь о важном событии? – сто тысячный раз говорит Джи, и я сто тысячный раз закатываю глаза под заливистый смех подруги.

- Как я могу забыть, если ты напоминаешь каждый день?

- Да, чтобы ты не нашла снова отмазку, - играет бровями блондинка, поправляя волнистые волосы. На заднем плане иногда маячат и дурачатся Син с Черелин. Парень машет рукой, а Черри показывает язык и корчит забавную рожицу.

- Весело у вас, - смеюсь, наблюдая за двумя чудаками.

- Они такие шумные, - бубнит под нос девушка и морщит носик. – Все же это чертовски неудобно, когда ты – офигенный фотограф и подружка невесты в одном флаконе. Несправедливо. Я не уверена в свадебном фотографе, - слегка расстроенно говорит Джинет, но я сразу ее успокаиваю, чтобы она отбросила такие мысли. Фотографа посоветовал Леруа, поэтому я не сомневаюсь в его профессионализме.

- Я так жду выходные, - мечтательно протягивает Джи, выходя из комнаты. В эти выходные новоиспеченная невеста устраивает на Гавайях девичник, собирая небольшую компанию. Приятное совмещает с полезным, так как свадьба состоится уже весной на островах. Молодожены решили сыграть без шумихи и посторонних глаз в узком кругу близких и друзей. Пусть рано или поздно проныры-папарацци пронюхают о важном событии, как и о тайной свадьбе Джастина Бибера и Хейли Болдуин. - Расскажи, как продвигаются дела с работой.

- Летом состоится первая полномасштабная выставка, - делюсь хорошей новостью, не скрывая довольной улыбки. Я, действительно, жду с нетерпением и волнением того момента, когда люди увидят наши с Элои фотографии. Это не просто снимки – это целая жизнь.

Я думала, что не найду свое предназначение, спотыкаясь и падая не раз, но фотография спасла от мрачных мыслей. Вспышка – и я знаю, что выбрала верную тропу. Долгий, интересный и насыщенный впечатлениями путь.

Джинет светится – я люблю наблюдать за счастьем в красивой бирюзе. Пересматриваю иногда их фотографии с Сином в предсвадебной съемке и вижу любовь. Такую чистую и настоящую. Это прекрасно – любить взаимно, дарить и получать тепло. Любовь – замечательное чувство. Их взгляды друг на друга, где царит гармония, понимание, взаимность. Наблюдая за их отношениями, я поняла одну важную вещь – между мной и Габриэлем никогда не существовало такой прочной связи. Не существовало любви. У «нас» в принципе никогда не было будущего, потому что для людей с разным мировоззрением это априори равносильно нулю.

Путешествуя и фотографируя различных людей, я познаю себя. Стараюсь ограждаться от негативных эмоций, черпать только положительное. Есть энергия, которая наполняет духовно человека, как личность, есть иная – разрушительная. Я не хочу становиться пустым сосудом. Я отпустила обиду и простила. Переболела. Меня больше не лихорадит. Я помню, но думаю реже. Когда бьют – привыкаешь к боли. Когда падаешь – взлетаешь вновь. Когда обжигаешься – лечишь рану. Шрамы и ссадины – память и уроки над ошибками. Все ошибаются – из этого состоит жизнь. Под моей кожей навсегда сохранятся моменты – их не изгнать.

Разные страны, природа, люди, обычаи, приятная компания Элои Леруа за полгода освежили и разукрасили в живые оттенки самобытность. Я забыла, как ужасный сон, скандал в прессе, восстановила душевное состояние и больше не плаваю в безысходности.

Если бы существовали двери в прошлое, открыв которые мы попадаем в определенный отрезок времени, люди многое могли бы изменить, не поступать опрометчиво, не совершать глупостей. Но время – единственное, что не вернешь, оно превращается во вчера. Есть сегодня и завтра – надо смотреть вперед и не оглядываться назад. Теперь я смотрю уверено вперед.

***

Гавайи – это вечное лето среди зимы. Белоснежные песочные пляжи, прозрачная лазурная вода, ласковое солнце и пальмы. Джи взяла с меня слово, что я забуду о работе, но сейчас кажется грехом не запечатлеть на память такую красоту. Фотографирую улыбчивую синеглазую Черелин – она просто находка для любого фотографа – затем насупленную «пока еще» Браун и молчаливую Эмили. Мы выбираем тихий вечер под звездным небом и шум волн. Фрукты, морепродукты, шампанское и душевные разговоры в сочетании с живописным пейзажем.

Улыбаюсь, слушая разговор подруг. Я однозначно сторонник спокойных вечеров у костра в хорошей компании, как сегодня. Джинет делится моментами из личного архива. Я впервые слышу, что они не общались с Сином длительное время.

- Син уникальный человек. Он настолько предан музыке – это его призвание. Творить чудеса, создавая потрясающие тексты и мелодии. А я... я очень глупо себя повела, - Джи грустно смотрит вдаль, и тень воспоминаний пробегает в бирюзовых глазах. – Помню... Син сразу предупредил – музыка превыше всего. Я знала, рано или поздно он столкнется с выбором: любовь или будущее группы. Вместо поддержки, я убежала. Я испугалась перемен... Ведь слава может изменить человека. Я боялась... что наш огонь погаснет.

- Вы вместе – это главное, - Черри подбадривающе сжимает ее руку. – Любовь раскрыла в Сине утерянные из-за страха таланты. Признаюсь, я сомневалась, что между вами заискрит.

- Она вечно говорила: «Не влюбляйся в моего брата – пропащая идея», - меняет интонацию Джинет и получает толчок от брюнетки.

- Показать фотки, где у тебя ужасный рыжий цвет? У меня сохранился компроматик, - интригующе пропевает Черри, и подруги затевают дружескую перебранку, которая заканчивается обнимашками.

Черелин – жизнерадостный сгусток позитива. Несмотря на внешнее сходство и одинаковый оттенок глаз, они с Сином для меня разные. Он более уравновешенный и серьезный, Черри же напоминает взрывоопасную субстанцию. Только нежность и трогательность в синих глазах говорят о ранимой натуре. Однако для меня стало открытием: такая яркая и невероятно притягательная девушка встречается с ученным. Что не говори, а любовь странная штука.

- Вообще-то Тинки очень заботливый, - Черелин отвела смущенный взгляд в сторону. Она заметно изменилась, когда произнесла его имя. – Несмотря на загруженность и поездки, мы не теряем связь. С ним не заскучаешь, он заставляет улыбаться, - Черри скрывает застенчивую улыбку. – Меня раздражает, когда он часто умничает и паясничает, но это наоборот отличительная черта, которая делает его особенным. Добрый, понимающий и... Ботаны не скучные и не зануды! Тим уж точно не зануда, хотя любит побесить, объясняя какие-то научные термины и рассказывая про свои исследования, - брюнетка вздыхает и устремляет вдаль мечтательный взгляд. – Я ни на секунду не пожалела, когда мы столкнулись в Нью-Йорке, потому что вместе с Тимом я счастлива и любима. Да и вообще: кто придумал штампы и стереотипы? К черту их!

У каждой из них горит в глазах особый огонек. Джинет, Черри и Эмили. Трудно не заметить влюбленную девушку – ее выдают счастливые искры.

- Тим классный друг и замечательный человек – вы потрясная пара, - подмигивает Джинет, делая глоток из бокала. – Я поначалу думала, это розыгрыш.

- Вышло все очень... очень неожиданно, - улыбка на губах Черри не угасает, становясь ослепительнее. По привычке ищу фотоаппарат, запоздало вспоминая строгое наставление Джи: «Забудь о работе». Издержки профессии. Камера лежит в домике. – Тим прилетел на конференцию, которая проходила рядом с одной кафешкой, где я постоянно покупаю кофе. Мы там пересеклись. Вы прикиньте – огромный Нью-Йорк, но удачное стечение обстоятельств привело нас в одно и то же место на Манхеттене. После конференции он пригласил отметить встречу в баре, - тут брюнетка прочищает горло и криво улыбается уголком губ, намекая на очевидное продолжение совместного вечера. – В итоге...

- ... вы переспали, - закатывая глаза, заканчивает за нее Джи, и по пляжу разносится наш хохот.

- Да, - Черелин вздергивает невозмутимо бровью. – Я хотела все перевести в недоразумение, потому что не понимала, как мы... Вокруг стоял шум, мы разговорились и не обращали внимания на огромное скопление людей, потом прогулялись по ночному Манхеттену. Тогда Тим признался в чувствах, - Черри опускает глаза и закусывает губу. – Он... В общем, никто и никогда не производил такого впечатления, как он в тот вечер. Тим сказал, что влюблен еще со школы в одну девушку с умопомрачительными синими глазами, которых никогда не встречал. «Тогда я просто любовался издалека, прекрасно понимая, что такая девушка как Черелин Эванс ни за что не обратит внимания на такого, как я», - сказал Тим, и мне стало невыносимо грустно. Я не представляла, что из этого выйдет, но осознала важную вещь – Тим самый искренний человек. Ни один из бывших не относился ко мне так трепетно и бережно.

- Даже Шем? – задает каверзный вопрос Джинет, но Черелин не теряется.

- Шем... Он классный и веселый, но в том возрасте можно путать влюбленность и сильную симпатию с любовью – это разные понятия.

- Помнишь, как он офигел, когда увидел вас вместе? – громко хохочет Джинет, пародируя ударника.

- О да, он ко мне подошел и спросил, зачем я разыгрываю спектакль, - Черелин прищуривается и хмыкает. – Я ответила, что самый сексуальный орган в мужчине далеко не член, а мозг. А Тинки просто находка для любой не глупой девушки, которая не тащится только по татуировкам и звездному статусу.

Мы удивленно открываем рты, восхищенно слушая Черелин.

- По секрету, - Черри создает интригу, делая небольшую паузу. Широко улыбается, выпивает шампанское и как ни в чем не бывало говорит: - У Тинки все части тела сексуальные... ну, вы понимаете, девочки?

- Ох... почему я вспоминаю трусы с героинями из Марвел? – потухает Джинет, а Черелин ворчит, что так и не избавилась от этой пагубной привычки и «идиотских труселей».

Я задумчиво смотрю на лунную дорожку, анализируя рассказы Джи и Черри, ощущаю четкую разницу с тем, что возникло у меня и Габриэля. Не любовь – сильная симпатия, химия. Нам было хорошо в какие-то промежутки времени, но я путала увлеченность с настоящей любовью. Возможно, это бы переросло в нечто большее, чем просто... физическое удовлетворение. Только Габриэль никогда не думал о будущем, а я зря лелеяла надежду. В итоге – набитые шишки опыта. Надо даже из минусов извлекать плюсы.

Теплый гавайский воздух ласково касается лица, унося грусть. Уже не так больно, время неплохой лекарь, но в большей степени лекарь – наши мысли. Пока не распрощаешься с источником боли – никогда не сможешь найти лекарство.

Мы обсуждаем некоторые нюансы, касающиеся предстоящей свадьбы, и расходимся по своим домикам. Не спеша иду по деревянному настилу, любуясь ночной картиной и звуками. В воде плавают звезды, напоминая сверкающие лепестки диких цветов. Воздух наполнен спокойствием, словно знает о проблемах и шепчет: «Забудь». Подхожу к краю, присаживаюсь – ноги погружаются в теплую воду. Опираюсь ладонями о нагретое за день дерево и смотрю на небо.

Забывать непросто... Лучше стереть из памяти – это не так больно, как ненавидеть. Одно время я находилась в угнетающем состоянии и не могла собраться. Гуляя по Марсовому полю во Франции спустя месяц, после отлета из Нью-Йорка и малоприятного разговора в больнице, я увидела мыльное шоу. Вокруг летали и переливались пузыри. Они кружились, вызывая странное щемящее чувство. Один коснулся моей ладони и сразу же лопнул, превращаясь в разноцветные капельки. В голове пронеслась странная, но правильная мысль: «Как наши отношения». Хотя можно назвать отношениями только физическую близость? Нет. Давал ли когда-то Габриэль обещания? Нет. Говорил о будущем? Нет. Я отчетливо помню его фразу на берегу Тихого океана в Лос-Анджелесе: «Давай жить сегодняшним днем, не задумываясь о завтрашнем». Это его девиз по жизни, но не мой. Сотни пузырей взлетали в небо, унося фальшивую любовь. Выдуманную любовь. Любовь, которая никогда не смогла бы расцвести, потому что никто не поливал цветы. Самая красивая роза, стоящая в вазе, умирает. А сад, за которым никто не следит и не удобряет – засыхает и погибает.

Я продолжала улыбаться и жить. Кровоточащие раны превратились в ссадины, громкие слова – в глухое эхо. Перелеты и работа брали свое – вместе с усталостью приходило счастье от любимого дела. Я просыпалась среди ночи от кошмаров, испуганно оглядываясь и не соображая, где нахожусь. Озарение настигало не сразу – маленькими шажками – и стирало грань между миром снов и реальностью. Холодная пустая комната исчезала вместе с образом брата – я одна в гостиничном номере в Австралии/Италии/Португалии или другой стране. Вряд ли избавлюсь от жутких воспоминаний, куда бы я ни улетела – они последуют за мной, как неизбежное прошлое, которого никогда не забыть. Коди хранится в сердце, как и Лавлес.