Глава 45. Конец ирландской сказки

~ от моей малышки Ксю Adele-Morel ♥️😘

Ты темнее океана, ты глубже моря. Прикоснись ко мне, ты возбуждаешь, милый. Ускоряешь моё сердцебиение, за эти игры мы попадём в ад. Поцелуй меня, мы пылаем в огне, милый. Люби меня, забери меня в открытый космос. Я под прикрытием твоих вод, ощущаю себя летним бризом. Прошепчи мне на ухо, что я – единственный, кого ты любишь. Воспользуйся моментом, ты – единственная, кто мне нужен.

Alina Baraz feat. Khalid  «Electric» (Hippie Sabotage Remix)

Ливия

Я впервые проснулась не от будильника, шума или другого фактора, а от... собственного голоса и приятных, знакомых ощущений. Чудилось, что это всего лишь сон, или моя пошлая фантазия решила поиздеваться, но нет – в действительности, во мне плавно двигался Лавлес, покрывал поцелуями плечо, спину и отрывисто дышал. Он заметил, что я проснулась, и, склонившись, промурлыкал хрипло на ухо:

- Доброе утро, детка.

- Доброе... - еле выдавила в ответ, вновь попадая в водоворот фантастических чувств. Казалось, весь мир преобразился, до этого окрашенный в один цвет. Сейчас он бушевал сотнями разных оттенков, красок и удивительных ощущений. Неужели близость между людьми настолько меняет восприятие?

После «утренней зарядки» меня выжали, как лимон. Я чувствовала себя совершенно по-новому, но физически разбитой и напоминала мешок с картошкой. А вот Лавлес выглядел очень бодреньким. Я с завистью смотрела, как он спокойно ходит, улыбается во все тридцать два и насмехается. Каждая мышца ныла, а ноги и вовсе отказывались ходить. Когда я попыталась встать, чтобы принять душ, рухнула, как старая скрипучая развалюха на кровать под хохот Лавлеса.

- Тебе помочь, детка? Сводить на горшок? – я бросила в его сторону уничтожающий взгляд, но извращенец еще громче засмеялся. Очень весело, ведь кто-то просто перенасытился энергией, лишая другого возможности хотя бы двигаться.

В душ меня отнес Габриэль, пользуясь моментом всю облапать и вновь заняться пошлыми делишками. Теперь он имел безграничный лимит на мое податливое тело. Пока я смотрела в гипнотизирующие зеленые глаза, по венам скользила анестезия, по коже бежала теплая вода и губы Габриэля. После водных процедур, он завернул меня заботливо в халат, усадил в кресло и заказал завтрак.

- Ты какая-то неразговорчивая, - парень стоял в дверном проеме, ведущего на балкон, и курил.

Я украдкой глянула на него, собираясь с множеством мыслей. Скорее всего, просто еще не пришла в себя. Это как будто неожиданный обрушившийся шквал, который разнес беспощадно прежнюю меня, а новая не успела свыкнуться с поселившимися внутри эмоциями. Я до сих пор не верила, что большую часть ночи и утра, мы... постоянно это делали. И самое поразительное, если бы не усталость, мне хотелось больше: больше его обжигающих поцелуев, прикосновений, голоса...

- Ты совсем не устал? – не нашла спросить что поумнее, поэтому в ответ получила широкую ухмылку.

- Я устал ждать, чтобы тебя трахнуть, Осборн. Это... непривычно, - он сбросил пепел и затянулся, вгоняя меня в краску. – Нам постоянно мешала какая-то хрень, но гроза закончилась, теперь даже она не помеха, - Лавлес странно посмотрел на мои губы и хмыкнул. Я нахмурилась, не до конца понимая, о чем речь, но это явно что-то мега-извращенское.

Когда принесли завтрак, я накинулась на еду, словно изголодавшийся зверь. Черт, как же я проголодалась! Ненасытный маньяк только ржал, глядя, как я набиваю щеки.

- Никакой справедливости, - проворчала я, запивая соком и косясь на улыбающегося музыканта. – Ты напоминаешь вампира со светящимися глазами. Вот, куда делась моя энергия: ты ее украл! Наглый вор!

- Тебе всего лишь нужно повысить выносливость, - поучительным тоном сказал Габриэль, хотя в нефритах плясали смешинки. – Но это не проблема, если ежедневно... тренироваться.

- Ну, еще бы, у тебя же было дофига тренажеров за столько лет, - язвительно буркнула я, не подумав. Он перестал жевать и нехорошо прищурился. Зачем говорить очевидные вещи? Я прекрасно знаю, что у него было достаточно девушек. Если накручивать себя, думая о числе, можно свихнуться.

- Не ревнуй, Осборн, они все одноразовые, - его привлекательные губы, на которые я уставилась, сложились в ироничной улыбке.

- А я, значит, многоразовая? – ляпнула очередную тупость и залилась краской, но глаз не отвела. Сегодня мои извилины закрутились в морской узел. Зато кое-кому я доставляла радость и бесплатно веселила.

Габриэль тихо засмеялся, заправил мне прядь волос за ухо, взял кофе и сказал:

- Доедай, обжора, нам пора ехать.

Возвращаясь в Ардмор, я погрузилась в размышления. Меня беспокоило и грызло множество вопросов, первостепенный: что дальше? Могу ли я брать его за руку, целовать без причины, или мы остались на прежнем уровне неоднозначных отношений «жить одним днем»? Как вести себя при его друзьях? Сегодня он намекает, что я особенная, а завтра? Нам стоит обсудить это, но я без понятия даже, как завести разговор, чтобы не сделать хуже. Вопросы сыпались, словно град. Меня кидало в жар, когда я вспоминала, чем мы занимались в номере и душевой. Щеки снова горели, тело покалывало в тех местах, где целовал Габриэль. Это было так невероятно, с первым разом даже не сравнится: тогда я будто в прострации находилась. Сейчас... Уровень привязанности взлетел до небес, чувства обострились. Может, я преувеличиваю и на самом деле ответ на поверхности? Люди часто заблуждаются во многих вещах, спешат, ошибаются. Нужно всего лишь время – оно покажет, в правильном ли направлении мы движемся и поступаем.

Горячая ладонь Габриэля легла выше колена и сжала слегка ногу. Я взглянула на его сосредоточенное лицо и опустила глаза на руку. В голове творился каламбур, мысли беспорядочно вертелись, когда всплывали эпизоды совместно проведенной ночи и утра. Боже... это точно я выполняла его прихоти и сама же умоляла не останавливаться? К щекам прилила кровь, и дыхание участилось. Я каждый раз буду так реагировать на прикосновения? На Габриэля? С ума сойти. Надо бы научиться как-то контролировать собственные эмоции, если такое вообще возможно. Мозг будто атрофируется и превращается в желе, когда он рядом. Я превращаюсь в желе...

Нас вновь встречал, виляющий хвостом, Биэр, когда машина остановилась возле дома. «Сегодня последний день в Ирландии, ночью вылет», - грустно подумала, гладя собаку и заглядывая в его черные глаза. Улетать совсем не хотелось из этой сказочной страны.

- Жду вас на обед, - сказала Арин и приветливо улыбнулась, колдуя у плиты, когда мы оказались в доме.

- Ты проголодалась? – спросил Габриэль, входя в мансарду и закрывая дверь.

Я пожала плечами, распуская волосы, и взяла расческу.

- Немного...

- Я проголодался, - услышала его хриплый голос, не успела опомниться, как мои губы оказалась во власти Лавлеса. Расческа с глухим стуком упала на пол, а меня пригвоздили к кровати, сцепляя руки над головой. Кровь шумела в ушах, сердце пробивалось через ребра, в попытках сбежать, чувства заглушал голос разума.

- Ты сумасшедший... - слабым голосом бормотала я, подавляя горячие волны внизу живота, растекающиеся по всему телу. Нет, нет, нет... Нас ждет Арин на обед... Что ты творишь, Осборн? Соберись!

- Не отрицаю, - он посасывал и целовал нижнюю губу, скидывая быстро с себя и меня одежду. Когда ничего не осталось, я запаниковала, борясь с двоякими ощущениями и ругая себя последними словами. Кто говорил о контроле и дисциплине? «Твою крепость взяли без осады, Осборн», - угорало подсознание, и приходилось с ним соглашаться.

- Мы не можем... - Габриэль посмотрел в мои глаза, где безоговорочно читалось «Можем. Не сопротивляйся». Провал. Я сжала пальцами покрывало, тихо выдыхая, когда он страстно целовал шею и грудь. Забывалась в головокружительной гамме, ощущая только его руки, губы, дыхание.

- Ты перепутал меня с едой, - просипела я и в ответ услышала глухой смех. Он сжал мои бедра, заставляя обвить ноги вокруг себя, когда я открыла глаза и уставилась на...

- Что это?

Лавлес посмотрел на меня, как на полоумную, и тихо заржал.

- Детка, это странный вопрос.

- Нет, у тебя же там что-то есть, - я даже приподнялась на локти, присматриваясь, чтобы удостовериться. Там что-то блестело, я просто уверенна. Еще утром заметила, но не придала значение. Габриэль криво улыбнулся и провел рукой, показывая небольшую штангу... - Это... это пирсинг?

О Боже... На меня словно куш ледяной воды вылили. Я сглотнула и открыла шокировано рот.

- Бля, Ливия, сделай лицо проще, - он наклонился, чтобы продолжить начатое, но я попыталась отползти, выставляя вперед руку. Побег не удался – силы были неравны.

- Но зачем? - мои глаза прилипли к серебряной штучке, о другом я уже думать не могла. – Наверное, это больно...

- Это было давно. Я тогда обкурился в хлам и сделал по приколу, - Габриэль настойчиво закрыл рот поцелуем, ставя точку в разговоре, но я не могла успокоиться и выдохнула:

- А если эта фигня зацепится или потеряется, когда он будет внутри... или...

Лавлес уперся лбом о мое плечо и засмеялся, косо поглядывая, как на глупого ребенка.

- Осборн...

- Как в фильме «С любовью, Рози», когда презерватив потерялся внутри вагины у героини! – громко зашептала я, округляя от ужаса глаза. - Я не хочу, чтобы и со мной такое случилось! – испуганно выдохнула, вспоминая смешной момент из фильма, который уже не казался таким забавным. А тогда у меня слезы из глаз текли от смеха. Но с моим уровнем невезучести всякое могло произойти. Как еще пирсинг оставался у владельца до этого времени... Поразительно.

Габриэль уже лежал сверху и вовсю угорал, щекоча волосами мое плечо.

- Ничего страшного, Рози же достали презерватив, - серьезным голосом сказал он, с нежностью и насмешкой посматривая на меня.

- Что? Как ничего страшного? То есть такое вполне возможно?! – удивленно распахнула глаза и заерзала под ним. – Я думала, это просто прикол... Нет, ни за что... Или без него, или никак... Слезай... Слышишь? Перестань ржать! Это не смешно!

- Ты просто нечто, - парень провел ладонью по лицу, широко улыбаясь, и снова начал лезть, кусать, целовать... В общем, на всю использовал технику соблазнения, против которой я была еще бессильна.

Пока Лавлес шептал пошлости, и мозг под воздействием сексуального голоса и слов затуманился, внизу раздались шаги. Я как ошпаренная его оттолкнула, подрываясь на ноги. С такой скоростью я еще никогда не одевалась, а Лавлес просто давился от смеха. Еще бы, он только штаны надел и стоял с невозмутимым видом возле окна, подкуривая сигарету. Арин постучалась, и сердце ушло в пятки. Я сидела вся пунцовая, когда она спросила, все ли в порядке. Казалось, будто на моем лбу горели огромные красные буквы «Мы занимались непристойностями в вашем доме». Если не учитывать, что Габриэль больной извращенец, и мы чуть не попались на горячем, как школьники, – все просто прекрасно.

За обедом, я стыдливо смотрела в тарелку, не решаясь взглянуть в глаза матери Габриэля. Сначала пристаю при ней, теперь вообще с ума сошла и чуть не отдалась ему... «Как тебе не стыдно», - качало головой подсознание. Арин спросила за поездку, и ситуацию спас Лавлес. Я бы заикалась и не смогла связать толком три слова, поэтому только кивала и поддакивала, думая о недавнем позоре. Еще бы немного – и спалились. Хотя Лавлесу было бы точно пофигу... Ему всегда на всех и всё плевать с высокой колокольни.

- Ливия? – я оторвала взгляд от еды и удивленно посмотрела на Арин.

- Что? – рассеянно переспросила я.

- Как тебе поездка? – женщина добродушно улыбнулась. – Ты почти ни слова не сказала, не понравилось?

- О... это было невероятно, - кое-кто издевательски хмыкнул, и я стрельнула в его сторону глазами. Пошляк. Я говорила об утесах и долине... ну, и не только. – Незабываемые эмоции, пейзажи, природа... Жаль, мы ограничены во времени, для таких путешествий не должно существовать рамок.

После обеда, когда мы убрали посуду и выпили чай, Арин позвала прогуляться к утесам, благо погода, которая менялась за день несколько раз, стабилизировалась. Я поняла, что она хотела о чем-то поговорить, и мои предположения оказались верными. Поначалу легкий разговор об утесах и долине перетек в более личную тему.

- Ты, наверное, могла заметить, что у нас непростые отношения с Габриэлем.

Я кивнула. Еще бы – это видно невооруженным глазом, как он сторонится матери.

- Это моя вина, - Арин повернулась лицом к океану и обняла себя руками. – Я любила так музыку, что потеряла главное – расположение и любовь сына. Стремилась вырваться из клетки и пожинаю плоды собственной глупости. Только спустя время осознаешь и анализируешь ошибки, но вернуть, былого, увы, нельзя.

- Я познакомилась с Габриэлем три года назад, - я смотрела вдаль, где стиралась линия горизонта между небом и океаном, вспоминая минувшие дни. – Тогда я считала его поверхностным человеком, пустоголовым, не имевшего ценностей... - чего стоит выходка с горничной, никогда не забуду тех унижений. Та еще пытка, но я воспринимаю ее уже с долей юмора. – На самом деле, он куда глубже, чем многие считают.

«Поэтому я полюбила Габриэля. Да, он до невыносимости раздражительный, порой доводит и нервирует. Озабоченный извращенец с замашками отпетого маньяка, но всегда прямой и конкретный. Возможно, будь в семье другая ситуация, Габриэль не стал бы таким сложным, скрытным и не закрывался от окружающих и друзей».

- Я совсем не знаю своего сына, - обреченно прошептала Арин, но почему-то я осталась беспристрастной к сказанному.

- Неужели для вас в тот момент осуществление мечты было превыше ребенка? – не удержалась я, впиваясь пристальным взглядом в ее опечаленное лицо.

- Нет, конечно же, нет, - быстро промолвила женщина. – Я пыталась найти альтернативу, но супруг поставил ультиматум – лишение родительских прав до совершеннолетия Габриэля.

- И вы все равно им пожертвовали? – бесцветно спросила я, но внутри была зла... Я не понимала эту женщину. На что она теперь рассчитывала? Если бы моя биологическая мать, теоретически, заявилась нежданно-негаданно и сказала: «Привет, я твоя настоящая мама», я бы не знала, о чем с ней говорить, кроме «Спасибо, что не сделала аборт». Она меня не растила, не воспитывала и ничего не знала о моей жизни. Арин поступила так же, если не хуже... Людей надо прощать, давать шанс, но не забывать, что они же оставили нам самые болезненные шрамы своими словами и поступками.

- В тот момент я находилась в безвыходной ситуации. Мой бывший муж – сложный и невыносимый человек, не терпящий, чтобы ему перечили, - тон Арин стал жестче: она оборонялась.

- Простите за мою грубость, но вы сейчас ищите оправдания, - не удержалась я и нахмурилась. – Не поймите неправильно, но меня бросила мать, как только родила. Она сразу же отказалась и убежала. Меня удочерили и вырастили другие люди, которых я называла «мама» и «папа». Чем вы лучше?

- Я буду нести этот крест до конца жизни, будь моя воля, я бы отмотала время назад и поступила иначе...

- Но это невозможно, - только Габриэль пострадал больше всех, потому что уход матери сильно отобразился на нем в будущем. Теперь мутная картинка его детства становилась немного четче. Когда я вспоминаю его потерянное и ничего не выражающее лицо трехлетней давности, недостающие кусочки пазла встают на места.

Мы обе молчим, пока порывистый ветер треплет волосы, темно-синие волны разбиваются внизу о скалы, а небо постепенно затягивает тучами, обещая вновь нелетную погоду. Неприятный разговор, так мерзко... Я запускаю руки в карманы и ежусь, Арин предлагает вернуться, и мы в таком же угнетающем молчании идем в дом. Поднимаюсь в мансарду и застаю курящего Лавлеса с телефоном в другой руке. Он окидывает меня взглядом и продолжает что-то быстро печатать. Беру сумку и спускаюсь вниз, ища Арин. Нахожу ее в своей комнате. Когда стучусь и заглядываю, она слабо улыбается и приглашает войти. Понимаю, что Арин плакала, по немного покрасневшим глазам, но не подаю вида, испытывая угрызения совести, после сказанного и облегчение от правды, которую узнала. С одной стороны, не жалею о сказанном, с другой... Я ведь знаю только часть правды, и надо брать в учет, что это правда Арин. В любом случае, если бы передо мной стоял выбор между ребенком и мечтой, я, не задумываясь, выбрала первое, будь на ее месте.

- Хотела кое-что отдать, - достаю из сумки несколько фото и протягиваю слегка удивленной женщине. Возвращаясь из Глендалох, я попросила Габриэля заехать в Дублин, чтобы проявить несколько снимков. Даже тот, из-за которого он грозился, что мой зад посинеет, когда выглянула внезапно радуга на утесах. На самом деле, у него такая красивая и искренняя улыбка в тот момент на лице... Я распечатала эту фотографию и себе. – У вас только детские фото... Теперь будут снимки взрослого Габриэля.

Арин рассматривала их больше пяти минут, и ее лицо светлело, на губах играла счастливая улыбка.

- Спасибо, Ливия, - она подняла блестящие от слез глаза, и мне стало неловко. Я пробубнила что-то нечленораздельное в ответ, глядя куда-то на стену. – Ты замечательная девушка.

Щеки сразу порозовели, после ее слов. Я не нашла, что сказать и покинула комнату Арин, возвращаясь в мансарду. Лавлес по-прежнему заинтересовано пялится в свой телефон, но на несколько секунд убирает его и самодовольно улыбается.

- У нас будет оглушительная туса в честь релиза.

Почему-то эта идея мне совсем не нравится, но я лишь сдержанно поднимаю уголки губ в ответ и говорю, что это круто. Он недоверчиво сверлит малахитовыми глазами, но молчит.

- Что-то не так, Ливия? – спрашивает Габриэль через время, отрываясь от телефона, который постоянно вибрирует.

Из меня почти вырывается мучивший вопрос «Что между нами?», но в последний момент я качаю головой и говорю, что просто устала. Он не верит, это видно в слегка прищуренных глазах, но я быстро отвожу взгляд, беру косметичку и убегаю в душ. Нет, духу не хватает спросить... «Что между нами...? Ха-ха, Ливия, что между вами? Потрясный секс. Он будет иногда тебя иметь, пока ты ему окончательно не наскучишь». Становится гадко, и я морщусь, но в голове звучит убаюкивающий голос Габриэля: «Важно, не каким меня видят другие, важно, каким меня видишь ты, Ливия...». Можно ли считать это ответом на невысказанный вопрос? «Время все расставит по своим местам, и ты увидишь истину, кто вы друг для друга».

Наш вылет по расписанию поздно ночью, но мы выезжаем заранее, чтобы не опоздать. Арин провожает нас с грустной улыбкой и потерянным выражением на лице, которое старательно хочет скрыть. Получается не очень, и я вновь чувствую укол вины, что в последний день не сдержалась и все высказала. Они о чем-то говорят пару минут с Габриэлем, затем женщина его обнимает, подходит ко мне и шепчет, чтобы я ей звонила без повода. Глажу на прощание Биэра, забираюсь в машину и наблюдаю в боковое зеркало, как их фигурки постепенно исчезают.

Ирландская сказка подходит к концу, когда объявляют посадку на наш рейс, и мы поднимаемся по трапу в салон, усаживаясь на свои места. Габриэль сует один наушник мне и включает тяжелый рок. Морщусь и мотаю головой: сейчас совсем не то настроение. Долго смотрю в иллюминатор, проматывая все важные события. В стране эльфов, множества легенд началась и моя сказка... Не хотелось бы, чтобы она завершилась, как только «изумрудный остров» останется за океаном.

В Лос-Анджелесе самолет приземляется в предрассветных сумерках, и я на мгновение забываю, что здесь совершенно другая погода: песок, пальмы, пекущее солнце и жара. Лавлес сразу же приказывает надеть солнцезащитные очки, когда мы проходим регистрацию. Я сонно киваю, следуя и выполняя все, что он говорит, чтобы нас не засекли.

Прилетели вместе, но из аэропорта выходим порознь, будто незнакомые люди: его уже ждет тонированная иномарка, а я сажусь в первое попавшее такси. На прощание он говорит «Так надо» и быстро растворяется в толпе. Да, мне неприятно, но я понимаю, что по-другому нельзя: он знаменитость, а я всего лишь фотограф, нанятый их лейблом. Говорю таксисту адрес и прикрываю глаза, откидывая голову на сиденье, но в кармане вибрирует телефон. Читаю сообщение и глупо улыбаюсь, плохое настроение почти испаряется.

От: Озабоченный косплеер

«Я скоро приеду, не засыпай без меня».

Перечитываю несколько раз короткое, но греющее душу смс, не пряча довольную улыбку. Всего несколько слов кардинально меняют внутреннее состояние.

В ответ присылаю только смайлик – средний палец. Чтобы не думал, будто я сразу послушаюсь и буду ждать, жертвуя драгоценным сном... И так все соки высосал за последние сутки, кровопийца.