Глава 11. Пробуждение рыцаря

Смотрим видео, которое подходит к этой немного грустной главе. Спасибо ARINATOR_1D за песню, она меня вдохновила на создание видео.😅💖

Music: Liam Payne - Depend On It

[Здесь должна быть GIF-анимация или видео. Обновите приложение, чтобы увидеть их.]

Откуда мне было знать, что ты скрывала за своими горящими глазами? Но я всё сделаю только хуже, произнеся эти дикие слова. И я уже это и сделал.

Liam Payne «Depend On It»

Ливия

Захожу в больницу, и сразу же становится дурно. От угнетающей атмосферы, запаха, больных... от того, что я могу услышать три ужасных слова: «Нам очень жаль...» На самом деле, им не жаль – это их неблагодарная работа, сообщать родственникам печальные новости и убивать тремя словами.

Я боюсь этого страшного места и того, что мой младший братик находится на волосок от смерти.

Мне невыносимо видеть его страдания, Коди не заслужил такого, нет. Он должен вырасти прекрасным парнем, добрым, искренним и отзывчивым, а не умирать в четырех стенах. Хорошие люди уходят всегда рано...

Каждый день я прихожу и вижу, как из него уходит жизнь, будто Смерть стоит за дверями и питается энергией, отнимает ее. Каждый день я вижу, как он медленно затухает, словно восковая свеча – в какой-то момент фитиль догорит, и она погаснет раз и навсегда. Каждый день я думаю о том, как многого не сказала или не сделала для своей семьи. Может, мое невезенье распространилось на родственников? Может, это моя вина? Почему я такая бесполезная?

Каждый день я читаю молитву и прошу Бога, чтобы он хоть раз, один разочек, послал удачи и не отнимал Коди. Я все перетерплю, только пусть он живет, его глаза радостно блестят, а на губах будет всегда счастливая улыбка. Но, кажется, он не слышит моей скромной просьбы – слова уходят в пустоту и превращаются в обреченное эхо...

Бенджамин снова начал пить, он ни разу не навестил Коди за эти дни. Роза в подавленном состоянии и, кажется, давно потеряла веру и надежду. Даже жизнерадостный Виджэй перестал улыбаться. Одна я верила в лучшее. Горе не сплотило семью, а разделило – все медленно шло под откос, рушилось. Чем же мы так разгневали его?

Я зашла в палату и чуть не вскрикнула от испуга, но вовремя зажала ладонью рот. На голове Коди не было его непослушных светлых волос. Ни единого. «Главное, не расплакаться, Ливия, ты не должна показывать слез и страха. Он почувствует».

- Хей, привет, малыш, - выдавила из себя улыбку и поцеловала его в лоб.

- Привет, а у меня новая прическа, - улыбнулся Коди и показал пальцем на свою лысую голову.

- Да, я заметила.

«У него выпали даже реснички».

- Они делают странные процедуры, после них хочется спать и все болит, - пробормотал грустно братик.

У меня защипало в носу, и в горле образовался комок, который не давал вздохнуть. Я быстро вскочила со стула и подошла к окну. Слезы хлынули из глаз, покатились бусинами по щекам и подбородку, осыпаясь на светлый подоконник.

- И мама так странно себя ведет с Джеем, а папа не приходил. Он забыл меня? – донесся слабый голос Коди.

«Боже, почему так трудно?» Я сделала глубокий вдох и повернулась.

- Нет, малыш, как такое может быть? Мы все тебя любим. Папа... папа плохо себя чувствует, - я села на кровать и провела нежно ладонью по его гладкой голове. – Ты поправишься и скоро будешь дома.

- Я хочу в школу к своим друзьям. Я хочу домой, мне здесь не нравится, - слабо произнес Коди и зевнул. – Снова хочется спать.

- Тогда поспи.

Роза появилась в палате спустя двадцать минут. На ней не было лица, под глазами залегли круги, а кожа стала сероватого оттенка – красота Розы тоже увядала. Она слабо улыбнулась и тихо прикрыла дверь.

- Давно спит?

- Нет, - прошептала я в ответ, поглаживая маленькую ручку Коди. – Что сказал врач?

По выражению женщины я сразу поняла, что хороших новостей нет.

- Он сказал, что ни один из нас не подходит на роль донора, - просипела Роза и закрыла лицо ладонями. – Лив, я знаю, знаю, что должна верить, но... доктор сказал, что гарантий мало... Коди может не выжить, у него слишком слабый организм.

- Но мы ведь даже не пытались! – вспылила я, сводя брови к переносице. Я просто не понимала ее. Она так хотела детей, и когда один из них заболел, готова просто опустить руки и сдаться. Про то, что Бенджамин топил горе в бутылке, я вообще молчала.

- Ливия, пересадка стоит...

- Я знаю, можешь не продолжать, – перебила Розу и резко отвернулась. Все катилось к чертям, полный разлад, никакой поддержки, они уже списали Коди со счетов, хотя надежда была.

- Ливия, ты считаешь, мне не больно? Я каждый день думаю, что нам делать, где взять денег. Бенджамина снова могут уволить, он пьет, Коди умирает. Я не могу... не могу... это слишком, - Роза плачет, и мои глаза наполняются слезами. Я обнимаю женщину и думаю только о том, что произойдет чудо, как в сказке, и все наладится. Пожалуйста, пусть чудо случится.

***

Оззи

«Что за хренью я занимаюсь? Почему за ней потащился, как осел?», - думал, трясясь в метро и наблюдая издалека за Ливией. Я выглядел, как недоделанный Шерлок Холмс, следя за бабой. Даже в уме не укладывалось, детектив, бля. Как будто ревнивый муж следил за гулящей непутевой женушкой. С каких пор я вступил в ряды ООН и стал шпионом? «И нафиг она мне сдалась? Да пусть встречается с кем угодно, мне какое до нее дело вообще?» Я не мог дать описание своему поступку и действиям – это был инстинкт, интуиция следовать за ней, как пёс-ищейка.

Ливия так спешила на свиданку, что врезалась в жирного мужика и разлила его кофе. Жирдяй начал орать на все метро, как резаный, словно кофе стоил бешеных денег, а не пару баксов. Бля, захотелось засунуть ему стаканчик в глотку и заткнуть, будто новый не купит.

Когда я увидел, что она зашла в больницу, мягко говоря, охренел. Сначала хотел последовать за девушкой и узнать, что она здесь забыла, но все-таки сдержал глупое любопытство и поехал на саундчек, потому что времени оставалось в обрез, а телефон разрывался от звонков и сообщений Купера.

Всю репетицию я конкретно лажал и был вообще мыслями где-то далеко, размышляя о дурацкой горничной. Зачем она поехала в больницу? Она чем-то болеет или кто-то из ее родных? Или же там просто кто-то работает? Может, она залетела вообще?

- Чувак, мы из-за тебя зависнем тут до утра, какого хрена ты тормозишь? – громко крикнул Шем и ударил по тарелкам.

Син сердито зыркнул и схватил бутылку с водой, Купер тоже что-то недовольно брюзжал и доставал меня своими раздражающими речами. Я злился на себя, за свои мысли о колючке и быстрее хотел свалить в отель, устроить ей допрос с пристрастием. «Весь кайф обломала, гребаная заноза. Бабы – зло!»

В отель я вернулся вымотанный, в ужасном настроении и готов был разнести номер. Гибсону не повезло на репетиции, когда я с психу бросил инструмент, и он «удачно» отлетел в усилитель. Потому что надо меньше капать мне на мозги. После этого обрушился шквал негодования от сухаря Купера, будто он лично покупал мне гитару. Я «любезно» объяснил ему, что буду разбивать столько гитар, сколько моей душе угодно, потому что покупаю их за свои гребаные бабки, и его это не должно вообще колышеть. Разосрался со всеми и послал на хер, отчаливая в отель.

Когда я вспомнил о причине моего мрачного настроения, на губах появился оскал. Ярость требовала выхода и нуждалась в жертве, поэтому я нажал на кнопку и обманчиво спокойно сказал:

- Зайди ко мне.

Я стянул толстовку, бросая на пол, и пошел в ванную. Если кому-то холодный душ помогал и приводил в чувство, я мог расслабиться только благодаря алкоголю или хорошему сексу.

Колючка уже была в номере, когда я вышел из ванной, проводя пальцами по мокрым волосам и бросая взгляд на ее тело. Она удивленно уставилась на меня, но ничего не сказала.

- Сходила на свидание? – спросил, проходя мимо к мини-бару и доставая бутылку виски.

- Да, а что? – невозмутимо ответила она, распаляя меня еще больше.

- Ничего, дорогуша, - пробормотал я, бросая несколько кубиков льда и наливая алкоголь. – Удачно?

- Тебя это так волнует?

- Меня волнует, что ты делала в больнице, - развернулся и бросил на нее исподлобья взгляд, опираясь о спинку кресла. Да, она была шокирована, правда, старалась это скрыть, но я читал все эмоции, написанные на лице.

- Что ты молчишь? – поднял вопросительно бровь и быстро выпил содержимое бокала.

- Ты... следил за мной? – неуверенно пробормотала девушка.

- Прикинь, я следил за тобой, - с иронией в голосе произнес, наливая джека и ухмыляясь.

- Ты сталкер?

- Ты дура совсем?

- Тогда зачем следишь за людьми? – сердито бросила Ливия и нехорошо посмотрела, прищуриваясь. – Ты не имеешь права вторгаться в личную жизнь.

- За людьми, - фыркнул и качнул насмешливо головой, разглядывая ее искрящиеся от гнева глаза. Алкоголь ударил по шарам, и я думал о том, что снять с сексуальной горничной напряжение сегодня не такой плохой вариант. – Ну и? Ты ответишь на вопрос?

- Нет, - отрезала она, поджимая рассерженно губы.

- Тогда не выйдешь из этого номера, - хмыкнул и качнул стаканом, подходя ближе к ней. Ливия оглянулась и сделала шаг назад, вызывая на лице усмешку. Ее действия очень забавляли: она боялась и опасалась меня. И правильно делала.

- Я не обязана тебе докладывать, куда хожу и для чего, - грубо кинула девушка, осторожно двигаясь к выходу.

- Нет, но деньги плачу тебе я. Если клиент не будет доволен обслуживанием, тебя быстро вышвырнут, дорогуша. Помни это.

- Знаешь... да пошел ты со своими деньгами, - неожиданно сказала она, судорожно вздыхая. – Вышвырнут? Что ж, ладно, это лучше, чем унижаться перед таким уродом, как ты!

Ливия развернулась и кинулась к дверям, но я быстро пресек попытку ее бегства, прижимая с силой к себе.

- Отпусти, мудак!

- Нет, Ливия, - прошептал, переводя взгляд на ее искривленные губы. – Тебе нужны деньги, ты только и думаешь о них. Я это вижу по твоим глазам. Каждый день ты приходишь в этот номер, ради них, надеваешь платье и делаешь все, что я скажу, ради денег. Какая же ты меркантильная лгунья, Ливия, - я взял ее за подбородок, заставляя посмотреть в глаза, и тихо сказал: - Если... я хочу переспать с тобой, ты ведь это сделаешь за деньги, Ливия. Сколько ты стоишь?

Ее взгляд стал диким, яростным, необузданным – в нем плескалось слишком много боли и разочарования. Глаза лихорадочно блестели, и мне казалось, что она сейчас заплачет.

- Подавись... своими... деньгами, - прошипела девушка и с силой оттолкнула. – Меня от тебя тошнит, одно твое присутствие вызывает отвращение. Как можно быть таким... таким мерзким?

- И ты каждый день приходишь в номер мерзкого типа, терпишь его, гуляешь с ним, ешь хот-доги и получаешь за это бабки, милая. Так в чем сейчас проблема? – я скрещиваю руки на груди, не догоняя, какого хрена она выделывается.

- Проблема в тебе. Ты не человек, а чудовище, - выплюнула колючка и потянула за ручку, но я дернул ее к себе и раздраженно произнес:

- Я же сказал, что ты не выйдешь из номера. Хватит вы*бываться, милая, у всего есть цена, даже у тебя.

- Но ты ведь не знаешь, зачем мне деньги! – крикнула Ливия, вырывая руку. – Не знаешь, почему я терплю такого морального урода, как ты. Ты думаешь, что я обычная шлюха, которая за деньги с радостью раздвинет ноги и ляжет под тебя! Не знаешь, почему я унижаюсь, забываю о гордости и достоинстве! - с надрывом говорила девушка, заставляя все больше хмуриться. Я не хотел слышать причину. Пусть заткнется. Прямо сейчас. И выметается на хер из номера и из моей жизни. Ливия сделала вздох и с ненавистью посмотрела прямо в глаза. – Тебе не понять этого. Никогда. Человеку, у которого нет сердца, не понять, что люди готовы на все, ради своего близкого, который умирает. Сколько я стою? Столько, сколько стоит жизнь моего младшего брата, Оззи. И если ты хочешь переспать со мной, что ж... я забуду о том, что ты бессердечная мразь и сделаю это. Ради него.

Виски неприятно горчил и поднимался верх по грудной клетке, желая оказаться снаружи. Я смотрел, как закрывается дверь. Ливия оставила меня с ужасным чувством, которое я никогда не испытывал.

Стыд.

Мне было тошно от самого себя. Стакан с виски полетел в стенку и разбился вдребезги. Осколки посыпались на мягкое ковровое покрытие, как и обманчивая завеса, которую она создала вокруг себя. Я ошибался...

В жизни не мучила совесть, ни за что, ни за один поступок, который я совершал. Это было обычным делом, потому что я привык, что деньги – это бумажки, а людей можно за них купить. Но сейчас... когда я думал, почему Ливия так поступала, мне хотелось притупить это ощущение. Мне оно не нравилось. Я не должен его испытывать, но слова... Она снова зацепила, только в этот раз капнула глубже, пробудив к самому себе отвращение.

Значит, вот зачем она ходила в больницу. Там лежит ее младший брат.

Я тяжело выдохнул и прошел в комнату, доставая «Pall Mall», и вышел на балкон. Все могло быть намного проще, если бы она сказала. Почему она молчала?

- Бля, какая же сложная баба, - тихо прошептал, выдыхая дым и глядя на повисшую в небе бледную луну.

Окурок отправился в пепельницу, а я решил сделать в своей жизни первый благородный поступок. «Внутри Лавлеса проснулся рыцарь».