Глава 35. Сондерс! Парс!

Жаль только — жить в эту пору    прекраснуюУж не придется — ни мне, ни  тебе

Звонок Эдди. Звонок Марии. Мои просьбы стереть эту запись и заставить всех работников "Шоумапс" навсегда забыть об увиденном. Их обещания сделать все, чтобы это не пустили в эфир "Этажей" и не слили в Сеть. Я надеюсь, что этот фрагмент не попался на глаза Ричарду Палмеру.

К сожалению, он попался.

Ночью я просыпаюсь от звонка. Звонит господин директор, и у меня внутри все сжимается от страха. Поднимаю трубку.

Палмер говорит холодно и без приветствий:

- Кто этот мужчина?

- Мой друг, - с трудом выговариваю я первое, что приходит в мою голову.

- Вы очень близкие друзья, так ведь?

- Не настолько, как мы с вами, - попыталась пошутить я. - Мистер Палмер.

Он усмехнулся. А потом просто повесил трубку.

Я упала на кровать и вздохнула. Терять Ричарда Палмера только из-за поцелуев с каким-то там Джейсоном Коеном? Глупости какие!

Завтра, ой, скорее всего уже сегодня надо будет поехать к нему в офис и обо всем поговорить. Он может обеспечить мне победу, такого человека нельзя упускать.

Тянусь за мобильником, нажимаю на кнопку блокировки, и меня тут же слепит от яркого света экранчика. Пять утра. Вот же зараза! Ненавижу просыпаться под утро - вставать еще рано, а ложиться уже поздно. Да я уже и не усну.

Четверг обещает быть насыщенным. Сегодня День Парса - годовщина переименования Великобритании в Парс, в честь которой по всей стране проходит всякая веселуха. Школа моего брата исключением, как выяснилось, не стала, поэтому вчера Каспар позвал меня на постановку в честь этого событием. Они будут разыгрывать момент, когда Райан Сондерс читал на площади Революции речь о смене названия. Удивительно, что мой брат, обладатель практически черных волос, будет играть Сондерса старшего (как я вас уже говорила, Райан был русым).

Этот смотр художественной саиодеятельности будет в семь часов вечера, а это значит, что мне нужно выехать до четырех дня. Рабочий день Палмера начинается в девять утра (это я отлично знаю, уж поверьте мне), поэтому мне стоит прийти в его офис не позже десяти, потому что наш "разговор" может затянуться, а я хочу еще успеть пообедать до отъезда во второй круг.

В любом случае, пока что времени мне с головой хватает.

В шесть утра я была одета (один Бог знает, зачем) в симпатичное синее платье и смотрела телевизор. Ранним утром очень тяжело наткнуться на что-то действительно интересное, обычно все программы делятся на несколько типов: мультики для детей, передачи про здоровье для стариков и всякие там церковные службы. Но двадцать седьмого марта по всем каналам крутили кино и передачи посвященные Пенелопе и Райану Сондерсам. Какие-то документальные фильмы, где заумные доктора исторических наук распространялись об их жизнях, опираясь на факты из всяких передач и интервью того времени. Множество ток-шоу разной степени давности: начиная с какой-то тупой передачки 2029 года, где Сондерсов поливали говном всякие любители короля Уильяма, который в то время правил, и заканчивая выпуском "Голоса Парса", на который я наткнулась недели две назад, когда мне не долго спалось.

Листая каналы один за другим, я наткнулась на интервью с нашим премьер министром - Филиппом Бернетом. Он для многих стоит на одном уровне с нашим президентом по уровню ненависти. Разумеется, о неодобрении действий как Питера Сондерса, так и его правой руки в слух никто не говорит (а кто говорит, того жестоко наказывают, все мы помним казнь Базиля Валара), но думают многие. За исключением, наверное, всех аристократов вроде Лэрдов или Сетерфилда, например. У них ведь жизнь - малина, ясное дело. Я бы тоже не жаловалась.

Если говорить на чистоту, монархию-то Райан и Пенелопа свергли еще в 2030, а власть все так же переходит по наследству. Разумеется, все это делается вроде как с помощью голосования простого народа, как мы, но всем же ясно, чтот распределение политических ролей происходит наверху. За примерами далеко ходить не надо, нашей страной управляет сын бывшего президента, а его премьер - сыночек Джереми Бернета, который в тридцатые годы отжигал вместе с Сондерсами и до конца жизни возле них крутился. Вроде как, Джереми был их лучший друг (так во многих фильмах показано).

В любом случае, Филипп Бернет - скучный дядька, и его интервью было таким же. Я переключила канал и наткнулась на фильм "Аттвуд и Сондерс: любовь и революция", который мы начали обсуждать с Джеем еще во время нашего заточения в бутике около площади Революции. Как я уже говорила, фильм был второсортным дерьмом, но лучшего я на ТВ не нашла. В общем, попала я на момент, где Райан и Пенелопа со своими братанами-бунтовщиками врываются в какое-то охрененно важное правительственное здание. Они искали какие-то документы (когда говорят о мелочах, я пропускаю это мимо ушей), но их окружили британские солдаты. Короче, Сондерсы всем нужны были живыми, поэтому стрелять в них никто не собирался. Дальше прозвучало фирменное "Бросьте оружие на пол", но хрена с два революционеры так сделали. Они взяли и направили свои пушки друг на друга! Я уже сказала, что они были нужны правительству Англии живыми, поэтому солдатам ничего не оставалось, как дать им уйти!

Я смотрела телек до тех пор, пока в мою комнату не влетел Монтанелли с бумажной дудкой во рту. Он продудел и воскликнул:

- Поздравляю с Днем Парса!

Двадцать семь лет парню...

- Настя, ты где там? - крикнул итальянец и развернулся к двери, откуда в скором времени появилась русская с бумажным колпаком на голове.

В ее руках было еще две дуделки и еще бумажные колпачки. Детский сад, прости Господи.

Настя тут же натянула колпак на голову Монтанелли, потом проделала тоже самое со мной и вручила мне дудку. В момент, когда я приняла ее, всомнила о том, как Кроуфолд мне руку сжал. Она до сих пор болела ужасно сильно, но не настолько сильно, чтобы принять это за пепелом. К тому же, если говорить честно, у него и силенок не хватило бы, чтобы мне руку сломать.

Кроуфолда на завтраке не было, и вскоре я последовала его примеру и уехала из дома. Навстречу Ричарду Палмеру и разговору, в котором я и нуждалась, и совершенно не хотела. Тем не менее, я собиралась с ним поговорить.

- Примите посетителя, мистер Палмер? - как можно более расслабленно говорю я, медленно войдя в его кабинет.

Директор оторвал глаза от компьютера. На секунду его бледное лицо приняло удивленное выражение, но быстро стало холодным и отстраненно спокойным вновь.

- Ого, то почтил меня своим присутствием... - Палмер холодно улыбнулся. - Элишева Гельдман, моя лучшая подруга!

- Лучшая? - я старательно игнорирую его язвительную манеру речи. - Я польщена.

Стуча каблуками, я прохожу мимо мест для посетителей и направляюсь к директорскому креслу. Палмер не отводит от меня глаз, когда я сажусь на стол прямо напротив него.

Шпилька моей туфли глубоко впивается в черную кожу сидения, я закидываю ногу на ногу и пристально смотрю на мужчину.

- Вы обижены? - тихо спрашиваю я.

Он покачал головой:

- Если это просто поцелуи, то никаких вопросов, - его ладонь начала медленное движение от моей лодыжки и вверх. - Но я хочу знать, кто вас трахает кроме меня.

Я не смогла сдержать смеха. Слишком уж странно звучало это предложение.

- Может быть, на стоит перейти на ты?

Рука директора останавливается на моем колене, он качает головой:

- Кто? - взгляд его ледяных глаз застыл на моем лице. - Я узнаю это так или иначе, но хотелось бы из первоисточника.

Его глаза, как чертова сыворотка правды! Я не могу даже немножко приврать, когда он так на меня смотрит.

- Адам Сетерфилд, - вздыхаю я.

- Я так и знал, - Ричард кивает, как бы подтверждая свои слова.

- И что дальше, мистер Палмер? - я поднимаю брови, ожидая ответа.

Он улыбнулся. Его рука вновь начала медленно подниматься по моей ноге. Ричард сказал, что хочет быть уверенным, что мне нужен только он.

И я сделала его уверенным в этом на тысячу процентов.

Мой брат в белом парике стоял на сцене школьного актового зала и громко зачитывал речь Райана Сондерса. Рядом с ним находилась какая-то брюнетка (слишком красивая для школьного возраста!), она играла роль Пенелопы.

Со мной же рядом сидел Джейсон Коен. Мы были достаточно далеко от сцены, поэтому могли спокойно переговариваться.

- ...В эфир это не попадет, короче, - закончила свою речь я.

- Ну и отлично. Я не хочу светиться на ТВ, - он повернул голову ко мне. - Даже рядом с тобой, Лиша.

Я удивленно посмотрела на него:

- Почему?

Коен пожал плечами:

- Я не хочу этого. Я имею в виду, такой славы. Не люблю быть на виду.

Я фыркнула:

- Сказал гений географии!

- За мной не гоняется толпа фанатов. И я не нуждаюсь в этом.

Да быть такого не может!

- Прямо вот совсем-совсем не хочешь?

Он кивнул. Это очень странно! Все хотят признания, хотят стать знаменитостями и кумирами миллионов. Раздавать автографы, делать фотографии с поклонниками... Это же не жизнь, а сказка!

Я хотела начать переубеждать Джейсона, но не успела. Речь братца подходила к концу, и нужна была помощь зала.

- ... И мы общим трудом, - Каспар очень хорошо вжился в роль. - Сможем построить абсолютно новое государство. Сегодня мы создали его крепкий фундамент, а завтра возведем на его месте прекрасный дом, нашу обновленную страну. Боже, храни Парс! - выкрикнул он свою строчку.

Мы все знаем, что надо делать. Мы видели записи этой речи сотни раз.

Все зрители начинают хлопать в ладоши и скандировать фамилию первого президента:

Сон-дерс! Сон-дерс! Сон-дерс!

Но, не проходит и минуты, как девочка, исполняющая роль Пенелопы, начинает кричать:

Парс! Парс! Парс!

Повторяя ситуацию, которая произошла около шестидесяти лет назад.

И мы тут же вскакиваем с мест и, синхронно поднимая правый кулак вверх, повторяем так громко, как только можем:

Парс! Парс! Парс!

Может, живи я во время Райана и Пенелопы, тоже была бы их огромной фанаткой. Они же реально заслуживают того, чтобы их боготворили. Такие молодые, а смогли свергнуть многовековую власть и сделать новое государство свободным и открытым.

Жаль, что не многим из нас удалось пожить в этом чудесном государстве до тех пор, пока их отвратительный сын не начал его разрушать.