Глава 38. Серый кардинал

Выброс адреналина в кровь придает сил. С боевым кличем пинаю девушку ногами, рыпаюсь, кусаюсь. Всё бестолку. Она хватает меня за волосы и ударяет лицом о ножку кровати.

Перед глазами вспыхивает белое пятно. Теряю контроль над ситуацией в один момент. Ноющая боль распространяется текущим ощущением  по лицу и, в частности, носу. Приглушенный хрип вырывается из груди, когда Моника опрокидывает меня на спину и готовится вцепиться в шею.

— Уйди от неё! — где-то вдали, из неосязаемого вакуума доносится яростный крик Дамиана.

С лёгкостью он скидывает с меня Монику и в бешенстве заваливает на пол. Теперь она в том же положении, в котором только что была я.

Со стороны картина ужасает. Они оба неконтролируемые. Бледные, с выпирающими венами на лице и руках, с лопнувшими в глазах капиллярами. Выглядят как люди, но больше ничего не выдает в них представителей данного вида.

Когда вампиры порабощены голодом или сверхсильными эмоциями, они не мыслят здраво. На волю выбирается хищник, действующий инстинктивно, без капли здравого смысла. И запереть его обратно в клетку для них сравнимо с тем, чтобы укротить бешеного льва.

Дамиан, прижимая Монику своим телом к полу, сжимает ладони на девичьей шеей. Слышится то ли скрип натянутой кожи, то ли хруст костей.

— Я убью тебя! — грозно ревет он, не ослабляя хватки. Щелкает зубами прямо перед её носом. — Сверну шею собственными руками! Мне не впервой!

Я заставляю себя сесть и отползти в угол. В носу щиплет от слез, которые стремительным потоком скатываются по щекам. Сейчас не в моих силах что-либо сделать. К ним я не полезу, как бы мне не было жаль несчастную Монику.

Чего-то подобного и стоило ожидать от Вергилия. Специально притащил её с собой из Европы, чтобы помозолить парням глаза, а затем отправить на моё убийство. Мне до нервной чесотки страшно оставаться в этом доме с ними.

Стираю с лица смешанные с кровью слёзы, как краем глаза цепляю появившуюся в дверном проеме фигуру Габриэля. Он замирает на мгновение, в ужасе оценивая сложившуюся ситуацию. Взгляд мечется от человека к человеку. Раз он примчался к нам с другого крыла дома, очевидно, никто больше не спит. Включая Вергилия.

— Дамиан, остановись! Прошу тебя! — молит Габриэль. Подняв раскрытые ладони на уровень груди он медленно, шаг за шагом, приближается к брату, готовому пойти на убийство на глазах у всех. — Не ради неё. Ради меня, — доверительно шепчет он. — Прошу, брат.

— Я всё понимаю, брат, — голос его вновь звучит безжизненно, не свойственно человеку. Напряженные ладони лишь сильнее сдавливают шею своей жертвы. — Но она чуть не убила человека, которого я люблю.

— Пожалуйста, Дамиан. — Габриэль деликатно кладет ладони на плечи брата и оттягивает его от девушки. — Клянусь, я позабочусь о том, чтобы она не смогла даже подойти к Элизабет.

Нагнувшись в сторону, заглядываю за их широкие спины. Моника не подает признаков жизни. Он же не успел?.. Но, судя по вполне спокойной реакции обоих братьев, она в полном порядке, просто в отключке.

Габриэль бережно поднимает обмякшее тело возлюбленной на руки. В глазах бушует цунами отчаяния, смывающее всё на своем пути. Ласковым движением он скидывает упавшие на лицо в ходе драки пряди черных волос. Утыкается носом в девичью грудь и гулко сглатывает. Слёзы. А я ведь даже не думала, насколько тяжелым этот день выдался лично для него.

Стук костяшек о дверной косяк привлекает всеобщее внимание. А вот и главный зачинщик событий ночи пожаловал. Вергилий устремляет ястребиный взгляд на старшего сына и резким движением головы приказывает удалиться из комнаты в ту же секунду. Тот не смеет перечить.

В голове включаются экстренные процессы. Наверное, они слышат, как мой мозг на дикой скорости обрабатывает информацию и ищет путь отступления. Из всех вариантов побега нет ни одного надежного. Я в ловушке. 

Уверенной походкой Вергилий проходит в мою комнату, но чувствует себя её хозяином. Он из тех вампиров, которые в ночи приходят к своим жертвам, наслаждаются их слезами и мольбами. Когда же луна показывается из-за облаков, они забирают их кровь до последней капли.

На лице мужчины не отражается ни единого признака сна. Он ждал, когда его протеже выполнит кровавый приказ. Но вот незадача, нерадивые сыновья вмешались.

— Ох, мисс Бауэр, — произносит он с наигранно тяжелым вздохом и сцепляет пальцы рук в замок, — как неожиданно и неловко получилось. Вы увидели то, чего не следовало. К сожалению, по нашим правилам такое недопустимо...

— Отец, постойте! — вмешивается ещё не до конца пришедший в себя Дамиан. Встает передо мной, скрывая от первокровного вампира подобно живому щиту. — Это вызовет огромные подозрения на наш счёт, и доставит Вам проблемы! Она ведь гражданка другого государства! Можно просто приглушить её память!

Он хватает меня за локоть и поднимает на ноги. Молниеносно, не давая возможности даже пискнуть, срывает с моей шеи камень граната. В моменте наклоняется и шепчет:

— Доверься мне.

А в следующую секунду толкает к Вергилию. В неописуемом ужасе таращу глаза на грозного вампира. Дрожь накатывает с новой силой. Пытаюсь что-то сказать, умолять о пощаде, но из груди вырывается только писк.

Мне даже не нужно разыгрывать страх, я в ужасе. Не знаю, сможет ли Вергилий залезть в мою голову и узнать тщательно скрываемую от него правду, но даже если сможет, единственное, что сейчас крутится в моей голове это: «мама, забери меня отсюда! Я не хочу умирать!»

— Пожалуй, — протягивает Вергилий с извращенным удовольствием пляшущем на его искривленных в полуулыбке губах, — мы с мисс Бауэр побеседуем наедине.

— Нет, не стоит, — отрезает Дамиан, чем вызывает у «отца» непроизвольный смешок.

— Сын мой, меня крайне озадачивает твоя одержимость этой девушкой.

— Ничего из того, что Вы себе надумали, отец, не является правдой.

От меня должна сейчас пойти реакция? Или нет? Не важно, я не могу унять дрожь во всём теле. Стою, жую сопли и надеюсь, что смогу остаться в живых. Не хватает храбрости даже посмотреть ему в глаза. А он пытается выцепить мой взгляд. Пока осторожно, но если продолжу противиться — мне не жить.

Сжимаю кулаки до боли и, с напускной уверенностью расправив плечи, встречаюсь взглядом со своим ночным кошмаром. Может, это он со своими желтыми глазищами преследует меня во снах. Может, души предупреждали меня, что я не должна находиться здесь, иначе умру. Может, это что-то другое. Не знаю. Думаю обо всём и ни о чём одновременно. Мысли слишком хаотичны, ситуация напряжена до предела — взять себя в руки просто невозможно.

Под пристальным взглядом Вергилия я забываю, как дышать. И не смотреть не могу. Тело немеет. Он протягивает руку к моему лицу и, стерев пальцем кровь под моим носом, облизывает его. Губы его не движутся, но в голове отчетливо слышен голос: «Теперь я найду тебя хоть за тысячу миль отсюда. Ты попалась, медиум».

Не успеваю осмыслить эту прямолинейную угрозу. Взор покрывается туманом, невесомость распространяется по всему телу, а температура ещё недавно теплого воздуха стремительно падает. Я словно поскальзываюсь и падаю в ледяную воду.

***

Попадаю в кошмар. То видение становится личным кругом Ада. Раз за разом я бегу по мрачному лесу. Раз за разом Дамиан догоняет меня и убивает. А его обезображенное безумием и жаждой крови лицо застывает перед глазами как психотравма.

На этот раз вампиров больше. Как тени они скрываются за стволами деревьев, видны лишь их покрытые трещинами серые маски. Один только предводитель не скрывает своего лица. Величественно стоит в центре кровавого парада, наблюдая мучения своей жертвы.

Но я не одна в этой битве. На моей стороне как минимум двое. Защитники. Не могу разобрать их лиц, картинка смазана. Они, с присущей воинам отвагой, бросаются в стан врага. Дают мне передышку, возможность чуть дальше продраться через лесной массив.

Хищник, рычащий от голода, идет по моему следу. Не видит, лишь чувствуют запах пота и крови за многие километры. Мне не сбежать. Удар со спины. Падение. Сердце бешено колотится. Вид того, как тебя убивает твой же возлюбленный, разбивает сердце. Ночь обволакивает мои последние слова:

— Так жестоко, небрежно, этот кошмар отрывает тебя от меня...

Взгляд погружается в красноту ночи. Я вырываюсь из последних сил. Такой дикий, такой священный, ты передо мной. Эта рана однажды тоже заживет...

***

Пробуждение с чугунной головой вновь входит в ряды моих типичных будней. Удерживая тошноту в горле и смутно помня вчерашний день, на ватных ногах вылезаю из теплых объятий мягкой постели. Меня знобит. Вздрагиваю от каждого шороха, пока умываюсь и одеваюсь.

Хоть внешне дом и моя комната никак не изменились, но ощущения разительно отличаются. Всё незримо изменилось, включая город. Плотная пелена молочно-белого тумана за окном тому яркий пример.

Окружение гнетет. Даже воздух кажется чрезмерно тяжелым, не дает себя глотнуть, не позволяет легким расправиться. Бесконечное ощущение слежки. Маленькие тени с красными глазками-бусинками прячутся по углам и следят за каждым моим шагом, чтобы доложить своему хозяину.

Декорированные под кирпич стены коридора сейчас похожи на тюремную камеру, а свисающие с потолка лампочки лишь довершают картину безнадеги. Незримой тенью проскальзываю по лестнице на первый этаж. Оказавшись у дверей гостиной, невольно бросаю взгляд на комнату.

Габриэль и Моника здесь. По спине проходит холодок при виде девушки. Всё-таки она жуткая. Ни слова не сказала с момента приезда. Сидит в кресле, сложив ладони на коленях, и не двигается.

Габриэль на корточках сидит перед ней, крепко сжав хрупкие ладони в своих. Нежно поглаживает. Что-то шепчет, но мой слух не способен разобрать его слов. Моника же не произносит ни слова в ответ. Она похожа на живую фарфоровую куклу, прекрасную внешнюю оболочку, внутри которой полое пространство. Оттого и стеклянные глаза, безразлично обращенные на Габриэля, смотрят в пустоту, но никак не на него.

Став свидетелем столь личной сцены, я боюсь пошевелиться. Лишний раз вздохнуть и порушить хрупкую надежду мужчины пробудить сознание некогда любимой девушки. Всё же он чувствует моё присутствие. Оборачивается на несколько мучительных секунд.

И самой мне становится больно от того страдания, что я вижу в его лице. Всё в его фигуре говорит о скорби: опущенные плечи, нахмуренные брови, искривленные губы. А особенно погасшие глаза. Нет в них прежнего авторитета, высокомерия и строгости. Нет больше ничего прежнего. В них отражается даже не боль или страдание, а тягучее, тёмное отчаяние, которое сводит с ума. Механизм легко починить, достаточно знать, как он устроен. С людьми... всё гораздо сложнее...

С прибытием Вергилия в этот город всё изменилось до неузнаваемости. Мы сталкиваемся в столовой, обмениваемся парой вежливых фраз, и он больше не пытается скрывать брезгливости по отношению ко мне. Сославшись на тошноту, спешу покинуть дом.

Туман приставучими клочьями окружает меня. Липнет к одежде и коже. Сложно увидеть что-то дальше своего носа. Мне и не придется, Дэйм увезет нас на занятия. Войдя в гараж, в котором шум греющегося после ночного холода двигателя отражается от стен, спешно занимаю пассажирское место и протягиваю руки к встроенной в панель печке. В Вирджинии не то чтобы холодно, но даже когда столбик термометра показывает 32 градуса по Фаренгейту, приятного мало.

Неловкое молчание, повисшее между нами, нагнетает атмосферу до искр. Сначала держу себя в руках, делая вид, что так и должно быть. Нервно ёрзаю на кресле, не находя себе места. Тишина угнетает.

— Мне снова снился тот кошмар... раз за разом ты убивал меня без капли жалости в глазах...

Дамиан прочищает горло и, поджав губы, отводит взгляд в сторону. Уперевшись локтем в основание стеклоподъемника, подпирает голову и не спешит меня успокаивать:

— Что ты помнишь о прошлой ночи?

Вопрос застает врасплох. Мышцы всего тела напрягаются, почувствовав опасность. Вот только в шаговой доступности мне ничего не угрожает.

— Ничего. Я всё ворочалась из-за этого кошмара. Разве что-то произошло?

— Нет, — неискренне отвечает Дэйм. — Ничего. Ты просто разговаривала во сне и бродила по комнате, я проснулся, уложил тебя в кровать и вернулся к себе.

— Ты что-то скрываешь от меня.

Дамиан поворачивается в мою сторону и, выдавив из себя улыбку, спешит отринуть все мои подозрения:

— Я ничего не скрываю, правда. Просто тоже плохо спал сегодня, вот и не в духе. Кстати. — Со вздохом он запускает руку в карман пальто и достает оттуда цепочку с камнем. Охнув от неожиданности, хлопаю себя по груди и действительно не нахожу его. — Видимо, во время твоих ночных блужданий расстегнулась. Будь осторожна, не разбрасывайся моими подарками.

Только на последней фразе он улыбается искренне, как обычно. Это нагоняет ещё больше подозрений о том, что ему есть, что скрывать. Разрезая капотом слой густого тумана, машина трогается с места. Хоть в университете я смогу немного успокоиться и на пару часов оставить мысли о плохом позади.

То плод моего воображения или суровая реальность, но каждый сегодня выглядит напряжённым. Люди, которые не посвящены в тайну скрытого от их глаз мира, чувствуют себя в опасности. Напряжение веет отовсюду. А этот непроглядный туман всё нагнетает и нагнетает.

В один момент гениальная мысль приходит мне в голову. Кто из людей больше всех знает о медиумах, вампирах и ведьмах? Верно, тот, кто пока не явил истинного облика и ждёт своего часа — «серый кардинал» Итан Браун.

Проверяю его расписание в мобильном приложении университета. Как раз сейчас он свободен и должен быть в своем кабинете. Даже в другой корпус идти не нужно. Прохожу мимо собравшихся в небольшие компании студентов, которые обсуждают вполне рутинные вещи, будь то сессия или стоимость аренды жилья. Они даже не подозревают, что творится в этом городе. И какие обороты это «что-то» может набрать в ближайшее время.

Оказавшись у кабинета профессора, о чем гордо свидетельствуют прикрученная к двери металлическая табличка золотого оттенка с указанием имени и должности, пару раз вежливо стучусь.

— Войдите.

Приоткрыв дверь, заглядываю внутрь. Никогда прежде мне не доводилось заходить в кабинет преподавателя. Деканат сильно ценит Брауна и его исследовательский опыт, что даже не поскупился на довольно просторный кабинет.

Его владелец отличается любовью к минимализму в интерьере. Уж слишком пусто выглядит помещение. В глаза бросаются несколько высоких книжных шкафов, забитых книгами, посвященными историческим исследованиям. Каждая полка отмечена распечатанной табличкой с названием тем научных трудов. Но есть и полки без подписей, на них хранятся ветхие издания, некоторые из них даже связаны веревкой, а прочесть названия не представляется возможным.

— Мисс Бауэр? — окликает меня сидящий за ноутбуком профессор.

— Я... извините, я Вам не помешаю?

Браун сдержанно улыбается и жестом руки приглашает сесть в одно из кресел напротив него.

— Может быть, чаю? — интересуется он, поднявшись со своего места.

— Не откажусь, — отвечаю, не подумав, и тут же сжимаюсь в комок. Какая наглость! Пришла к преподавателю и прошу у него чай.

— Чем я могу помочь тебе, Элизабет? Судя по твоему взволнованному тону и гнетущей ауре по всему городу, дело крайне плохо.

Даже описать не могу, насколько плохо...

— Вы когда-то говорили, что я могу обратиться к Вам за помощью, если таковая потребуется.

— Верно.

Итан стоит у подоконника ко мне спиной, разливая кипяток по кружкам. Но я больше, чем уверена, он улыбается.

— Вы знаете что-то о вещих снах? — задаю вопрос, когда он возвращается ко мне с наполненной до краев чашкой от поверхности которой витиеватым потоком стремится пар.

Итан страдальчески хмурит густые рыжие брови и причмокивает губами. Закрывает крышку ноутбука и убирает его в ящик стола. Затем вообще откидывается на спинку обитого черной кожей кресла. Всеми этими действиями он пытается выиграть время на размышления.

— Медиумы и вещие сны неразрывно связанные явления.

— Всё-то Вы знаете, профессор, — не без иронии комментирую ответ, делая глоток зеленого чая с мятой. — Такого рода сны могут предупреждать об угрозе?

— Как только начинаешь во что-то верить, это становится реальностью, — на выдохе выдает он и тянется рукой к одному из ящиков стола. Оттуда он достает коробку с овсяным печеньем и ставит передо мной на стол. — Угощайся. И даже не думай ссылаться на вред мучного для фигуры, ты выглядишь истощенной, так что немного сахара не повредит.

Киваю в знак согласия и беру одну печенюшку. Итан погружается в раздумье, даже забывает о своем чае, а мне так неловко становится от звуков пережевывания. Пытаюсь отвлечься, исследуя взглядом рабочее место преподавателя.

На самом углу стола в рамке стоит повёрнутая полубоком фотография. Прищурившись, мне удается разглядеть на ней самого Итана Брауна в объятиях молодой женщины и рыжего мальчишки лет восьми отроду. Похоже на семейный снимок, но вот только я никогда не видела обручального кольца на пальце профессора.

Проследив мой взгляд, Итан подцепляет пальцем край рамки, заставляя её упасть фотографией вниз. Разом ставшее хмурым, его лицо неприкрыто намекает, что я вижу то, что меня никак не касается.

— Расскажи мне, что ты видела в этом сне. Понимаю, это может быть для тебя личным, но тогда я не смогу помочь.

Прекрасно понимаю, в какой ситуации нахожусь, даже если это меня не радует... Браун единственный, кто может дать мне непредвзятый совет, так как не является представителем иного мира.

— В моём сне были вампиры, они напали на меня.

Он ухмыляется, мне не нужно произносить имена и фамилию этих вампиров, чтобы он всё понял.

— Я пыталась сбежать, но оказалась бессильна. Но мне пытались помочь.

На этот раз мои слова вызывают неподдельный интерес на его лице. Наконец-то профессор вспоминает о своем напитке и с особым энтузиазмом делает глоток.

— И кто же пытался защитить тебя от вампиров?

Пристально смотрю в его зелёные глаза. На этот вопрос у меня нет ответа. Как бы я не пыталась, из воспоминаний не удается выудить даже силуэты тех двоих. Может, один из них ты, Итан Браун? Но вопрос так и остаётся не озвученным.

— Не знаю. Я бежала и почти не разглядела их. Один явно был сильнее обычного человека, я бы предположила, что он тоже вампир.

После такого заявления, Браун загадочно прищуривается. Мои слова явно заинтриговали его. Сам того не замечая, он принимается стучать пальцами по столу, отбивая незамысловатый ритм.

— С трудом верится, что вампир выступил бы на твоей стороне. И чем закончился сон?

С трудом проглатываю вставший в горле и не дающий дышать ком.

— Моей смертью...

Не выдерживаю этого давления. Силы на нуле. Сожаление обо всех принятых мною решениях наполняет меня печалью, не отступающей уже несколько дней. Первая слезинка срывается с уголка глаза и катится по щеке. Склоняюсь над кружкой чая, крепко сжимая её в руках.

— Элизабет...

Стремительным потоком слёзы вырываются наружу, собираются на подбородке и капают, добавляя соленоватый привкус чаю. Итан встает со своего места и присаживается на корточки подле меня.

— У каждого есть свои враги. Они могут быть куда сильнее, чем ты, поэтому бдительность терять не стоит. Грядут тёмные времена.

— Вам ли не знать, Итан... — бормочу под нос, пытаясь успокоиться.

— Давай я провожу тебя до уборной. Скоро начнётся следующая пара.

Киваю и встаю из-за стола. Держась рядом, но поддерживая дистанцию, мы выходим из кабинета. Профессор вежливо пропускает меня вперед, чтобы выйти следом и закрыть дверь на ключ. В коридоре никого нет, можно не волноваться о том, что какой-то чудак решит распустить слух о в слезах выбегающей из кабинета профессора Брауна студентки.

Мы проходим несколько метров, как из-за угла навстречу нам выходит девушка. Взвизгиваю при виде неё и отскакиваю на пару шагов назад. Не сразу понимаю, что это призрак.

Перепачканная в крови девчонка лет семнадцати на вид. Её летняя майка на тонких бретельках изодрана. Измазанные кровью волосы слиплись и облепили перекошенное от боли лицо. Хромая на правую ногу и издавая мученические хрипы, она тянется ко мне. Пячусь назад, пока не спотыкаюсь о свои же ноги и не падаю на пол.

— Отомсти за меня! Отомсти! ОТОМСТИ!

Ошарашенный Итан смотрит не меня, не понимая, что происходит. А призрак девочки кричит всё громче и громче. Отползаю прочь от жуткого отголоска. Визжу во всю глотку, когда она добирается до меня и смотрит пустыми мертвыми глазами в мои.

— Помоги. Помоги. Помоги. Помоги. Помоги. Помоги.

— Отстань от меня! — кричу я на призрака.

— Элизабет! — Итан пытается привести меня в чувства, хлопая по щекам. Он даже не представляет, что я сейчас вижу и испытываю. — У тебя кровь из носа идет от использования дара! Скажи имя призрака!

Призрак обращает своё внимание на мужчину. Склоняет голову на бок. Безжизненный взгляд, взирающий на что-то невидимое для нас, но в то же время заставляющий это почувствовать.

— Это же я, Несса... Ванесса. Ванесса. Несса. Ванесса.

Имя эхом отдаёт в голове. В ней не остаётся ни одной мысли, кроме имени, которое призрак повторяет как заевшая пластинка. Ванесса. Ванесса. Ванесса.

— Хватит! Ванесса!

Призрак тут же растворяется в пыль. Приоткрыв рот, Итан ошарашено смотрит на место, где только что стоял отголосок.

— Как ты сказала?..

— Она сказала «это же я, Несса»...

Вытаращив глаза, Итан зажимает рот ладонью и запрокидывает голову. Мысль прошибает голову, как пуля дробовика. Ванесса Браун, пропавшая по весне девушка. Ещё тогда я заподозрила её в кровной связи с профессором.

Не смея смотреть в глаза Итану, зажимаю рот ладонями и содрогаюсь в рыданиях.

— Что здесь происходит?! — доносится до меня возмущенный возглас Дамиана. Держа свой рюкзак за одну лямку, он спешно бежит в нашу сторону. — Лиззи, я слышал твой крик!

Заприметив побледневшего от горя Брауна, Дамиан хмурится. Ему никогда не нравилось моё нахождение в компании профессора. Дамиан помогает мне подняться, даёт салфетку, чтобы утереть слёзы и кровь. Ласково обняв за плечи, уводит подальше от злополучного места.

— Пойдём, тебе нужно присесть и успокоиться...

— Мистер Уилкинсон, вам не следует оставаться наедине! — восклицает профессор, но голос его звучит отрешенно. — У неё кровь носом идёт!

— Блэквуд, — отвечает Дамиан, даже не думая оборачиваться. — Моя фамилия Блэквуд, профессор Браун.

Оперевшись на Дамиана, ватными ногами вышагиваю, будто пьяна в стельку. Мы заходим в пустой музыкальный класс, где я занимаю место на лавочке у фортепиано. Дамиан садится рядом и тут же ловит мои губы в поцелуе. Сминает их так отчаянно, словно прощается. Только подобного рода поцелуи отличаются горечью и соленоватым привкусом от слёз.

— Я так хочу твоей крови... — шепчет сквозь поцелуй, облизывая перепачканные кровью губы. Тихий стон вырывается из его груди. — Сердце разрывается от желания и жажды.

— Тогда выпей...

Помедлив немного, он обнимает меня, просовывая пальцы в петельки на поясе моих джинсов. Это довольно бесцеремонный и интимный жест, но мне он нравится.

— Я не должен. Мои инстинкты обострились из-за прибытия Вергилия.

Отстраняюсь от него и, доверительно кивнув, протягиваю запястье.

— Тебе нужны силы, чтобы защитить меня от Вергилия. Моя кровь поможет лучше любой другой.

Помедлив пару мгновений, он наклоняется к запястью и касается губами нежной кожи. Чувствует, как я вздрагиваю от прикосновения, но позволяет себе продолжать. Дамиан оставляет лёгкие поцелуи, а затем языком чертит влажный след по пульсирующей вене. Всё происходит мгновенно.

Заостренные клыки обнажаются и аккуратно вспарывают кожу, доставляя боль. Но это не та боль, к которой я готовилась. Она не резкая, а тянущая и будто даже приятная. Со странным восхищением смотрю, как он начинает пить, высасывая кровь. Боли по-прежнему нет, лишь лёгкое головокружение, с каждой секундой становящееся всё сильнее.

Дамиан обхватывает моё запястье двумя руками и глотает кровь интенсивнее, чувствуя голод, который ещё пару минут назад был не так силён. Моя тёмно-красная, с синеватым оттенком кровь запускает в нем необратимый механизм, открывает сдерживающий его затвор. Я уверена, он не собирался пить так много, но сейчас остановиться не может.

— Дэйм, достаточно...

Мой затуманенный взор полон любви к этому непростому человеку. Ещё немного, осталось чуть-чуть, прежде чем я потеряю сознание. Аккуратно разжав челюсть, Дэйм облизывает губы и тянется к рюкзаку за бинтами.

— Прости, я снова чуть не забылся...

Я смотрю на него ещё пару секунд, едва заметно улыбаюсь, а веки дрожат и начинают медленно закрываться. Буквально сваливаюсь на пол, когда он подхватывает меня и укладывает на свои колени.

— Потерпи немного, сейчас перевяжу руку и достану тебе нашатырь. Этот рюкзак как женская сумка: в нём есть всё, вот только я нихера найти не могу! — в панике тараторит он, глядя на моё полуобморочное состояние. — Я снова сделал тебе больно?

— Это не больно. Давно не больно.

Было больно и страшно только в первый раз. Сейчас это не доставляет ни страха, ни боли, ни удовольствия. Слабое эстетическое удовлетворение при виде того, как кровь медленно заполняет порез и начинает выступать маленькими багровыми крапинками.

— Я обожаю тебя, — бормочет Дэйм, оставляя вежливый поцелуй на ладони. — Давай побудем здесь немного вдвоем. После занятий я увезу тебя к Энн, ты поживешь у неё некоторое время.

— Что?! — восклицаю я, подрываясь с места. Головокружение дает о себе знать, заставляя упасть обратно. — Никуда я не поеду! Не оставлю тебя один на один с Вергилием!

Он улыбается мне, но улыбка эта — отражение внутреннего мучения. Он готов выставить меня из дома, отправить на другой край света, лишь бы не подвергать опасности со стороны отца, своих братьев и самого себя. Это так героически, но в то же время бесконечно жестоко.

— Я уже договорился. Ты не представляешь, насколько опасно тебе оставаться с нами. Я обязательно придумаю что-нибудь, но пока Вергилий в Рейвен Хилл, ноги твоей в особняке не будет.