Глава 37. Змеи как признак единства

Меня будто окутывает непроглядная тьма, и нет ни одного источника света. И холод. Мертвецкий холод. Впервые за всё время я бегу из особняка в полнейшем ужасе. Не могу находиться там ни секунды дольше. Место душит меня. Легкие горят, словно на голову натянули пакет.

Бегу не только я, бежим мы все. С этого дня никто не чувствует себя в безопасности в собственном доме. Никогда не знаешь, что на уме у Дьявола, когда он сделает следующей ход, когда падет следующая пешка.

Первые пары в семестре больше не кажутся пыткой. Напротив, университет отныне своего рода оплот безопасности и спокойствия. И пусть безопасность здесь исключительно мнимая, никто не набросится на меня с клыками.

Вот только Дамиан так не думает. С момента нашего прибытия в кампус не отходит от меня ни на шаг. Каждую свободную минуту сжимает мою руку в своей. Держит особенно крепко когда на горизонте появляется студент, способный и этот островок мира превратить в нечто ужасное.

Райан не особо замечает нашего недовольства, уверенно приближаясь с каждым шагом. Он смотрит не на нас, а в пустоту, но всё равно целенаправленно движется навстречу. Вынимает руки из карманов и поднимает их на уровень груди, как бы обозначая, что идет с миром.

— Меня просили передать: «Насладитесь последним кровавым пиром, ибо скоро грешников ждёт эшафот».

Вздох отчаяния вырывается из груди. На секунду по черепной коробке проходит разряд тока. Каких вестей от него можно было ждать? Только тех, что касаются «Преемников».

— Какой пафосный у тебя начальник, — желчно хмыкает Дамиан, почёсывая затылок.

В ответ Райан лишь пожимает плечами. Не улыбается, не злорадствует. Ни одна мышца его лица не дает понять о том, что сейчас творится в его голове.

— Что есть, то есть. Будьте начеку.

— С чего бы тебе волноваться за нас?

Он непроизвольно приподнимает брови. Очевидно, никакого волнения за Дамиана и его братьев не испытывает. А вот за меня — да. Об этом говорит и взгляд, обращенный на меня.

— А я не за тебя волнуюсь, Дамиан. Если потребуется, я разорву тебя на куски. Ради Элизабет.

Меня трясет каждый раз, когда он пытается взять на себя роль моего защитника. Замахиваюсь, намереваясь дать ему пощечину. Как он смеет!  После всего, что наделал, нет ему прощения!

Райан напрягается, но Дэйм вовремя перехватывает мою ладонь. Держу пари, если бы замахнулся он, Райан бы и глазом не повёл. Но, если это делаю я — мой легкий шлепок для него равносилен удару огнетушителем.

— Расслабься, Хантер, — шепчет уж слишком ласково и ловит его взгляд. — А теперь, друг мой, скажи нам, как обстоят дела у «Преемников Инквизиции»? Сколько их? Чем вооружены?

У самой голова кружится, стоит взглянуть ему в глаза. Дамиан определённо стал сильнее в своих способностях. Это связано с прибытием Вергилия?

Сначала Райан не смеет и шелохнуться. Стоит, как зачарованный, лишь губы подрагивают. Но проходит несколько долгих секунд, как он морщится и хватается руками за голову.

— Аргх... Какого чёрта?.. Ты пытался влезть в мою голову?

Не ожидав такого развития событий, Дэйм отступает на шаг. Вот и порушился образ непобедимого вампира... Он неуверенно переводит взгляд с Райана на меня и обратно, будто бы прося объяснить причину сей оплошности.

Райан всё понимает и, язвительно скривив губы, дает ответ на столь пикантный вопрос:

— Почитай больше литературы, которую советовал профессор Браун на потоковых лекциях. Особенно на главе «Самородки».

— Но ты не резистентен к способностям медиумов! — влезаю я в разговор.

— Ты используешь не магию, а лезешь в душу, — чеканным тоном поясняет он, вновь обращаясь ко мне.

В его голосе больше нет ни капли радушия. И даже если он продолжает любить меня, отныне я его враг. Он предпочтет похоронить свои чувства глубоко внутри, обвесить колючей проволокой и никогда впредь не возвращаться к этому.

— Они готовятся к атаке. Это всё, что я могу сказать. Чёрт, у меня голова трещит...

Дамиан показательно закатывает глаза и отвечает насмешкой. Но я-то понимаю, он скрывает свой страх.

— Может, стоит ограничить количество алкоголя в своём рационе?

— Я не пью, Уилкинсон...

— И сколько дней?

Замечаю, как от негодования перекатываются желваки на скулах Райана. Эта темы для него отныне табу.

— Я не обязан перед тобой отчитываться, — злобно сверкнув глазами, он желчно сплёвывает накопившуюся во рту слюну и уходит.

Не знаю, какой черт тянет меня в этот момент. Но я вырываю руку из хватки Дамиана и бегу следом за Райаном.

— Райан, стой!

Услышав мой голос, он колеблется, но продолжает идти. Догоняю его и хватаю за рукав куртки, заставляя обернуться и посмотреть мне в лицо. Сбито дыша, говорю то, что давно сидело поперёк горла:

— В числе «Преемников» ты можешь вершить судьбы ведьм и вампиров, можешь отомстить за родителей. Но ты никогда не получишь того, чего желаешь больше всего. Ты никогда не получишь меня. Так стоит ли твоя борьба того?

Последний вопрос получается излишне жалобным. Не знаю, чего я хочу добиться. Что я хочу услышать в ответ. Не знаю. Но Райан не спешит отвечать мне. Вырывает руку и отводит взгляд.

— Ты абсолютно права, — с непонятной досадой шепчет он, — я никогда не получу тебя. Так какая разница, по какую сторону баррикад я стою?

— Лиззи, — окликает меня Дамиан. Подходит к нам и оттаскивает меня в сторону. — Оставь его мне.

— Эм... — неуверенно бормочу под нос, делая шаг назад.

— Не волнуйся. Мы не собираемся драться, верно, Хантер? — бодро вопрошает он, обращаясь к парню. Райан ничего не отвечает, только фыркает.

— Ладно...

Стоило ли соглашаться?

Отхожу от них на достаточное расстояние и наблюдаю лишь со стороны. Как раз вовремя подходят «две палочки Twix» в лице Уильяма и Энн. С интересом наблюдают за разворачивающейся сценой.

— Уилл, подслушай! — Тереблю я его за рукав.

Ухмыльнувшись, он вскидывает бровь и прячет руки в карманы.

— Мой слух не настолько хорош, как ты думаешь.

— Ой-ой-ой! — Строю напыщенно удивленную гримасу. — Не ты ли все рождественские каникулы стебал нас и кичился своим супер слухом!

Этого аргумента достаточно, чтобы заставить его рассмеяться и кивнуть:

— Ладно...

Концентрируюсь на парнях, одним ухом слушая нашептывания Уильяма. Сложно представить, о чем они могут спорить.

— Если посмеешь причинить Элизабет боль, сильно пожалеешь... — бушует Райан, но никак не пытается коснуться Дэйма.

— Строишь из себя рыцаря, когда сам ведешь себя как последний ублюдок? Никогда не связывайся с ней. Даже мысли в голове о ней не допускай. Сейчас я очень старательно сдерживаюсь, как и всегда, впрочем. Если бы не твоя родословная, ты бы был не жилец. Даю последнее предупреждение. Отныне... не появляйся даже в моем поле зрения.

— Договорились.

На этом разговор исчерпывает себя. Они расходятся. Дамиан плюхается на лавочку под деревом и, заприметив нас, манит к себе рукой. Он далеко, но я чувствую, что он расстроен. Атмосфера накалена до предела. Мы все на нервах. Да и домой не хочется возвращаться.

— Решил позагорать под зимним солнцем? — подтрунивает Уилл над братом.

Дамиан выдавливает из себя ответ недовольным голосом:

— Честно, — закрывает он лицо ладонями, — я был бы не против превратиться в пепел.

— Худшее, что ты можешь сделать сейчас, это показать свою слабость! — восклицает Энн с легкой укоризной.

— Мы тут побеседовали с нашим молодым охотником на вампиров. Они в курсе прибытия Вергилия.

Отмечаю, как вся троица мгновенно потухает. Словно огонек зажигалки на которую дунули. Улыбки сползают с их лиц, а аура окрашивается в синий цвет — печаль и тревогу. Тяжело вздохнув, решаюсь взять инициативу на себя:

— Никто из нас троих не хочет домой, верно? Давайте прогуляемся после пар!

Перекинувшись взглядами, они кивают. Наша великолепная четверка в сборе, ура! Сегодня можно всё! Забуду о проблемах, о призраках и буду развлекаться в компании друзей и возлюбленного, как всегда и мечтала.

***

После пар мы встречаемся у выхода из кампуса. Раздающийся за спиной довольный визг дает понять о приближении Энн. Она пролетает мимо меня в объятия своего возлюбленного.

Уильям нежно приподнимает её подбородок двумя пальцами и ласково целует. Энн тут же кидается ему на шею, углубляя поцелуй. С широкой улыбкой созерцаю страстное воссоединение своих друзей после занятий.

Все в миг чувствуют себя расслабленно и спокойно. Прикрываю глаза в надежде запечатлеть в памяти этот чудесный умиротворённый момент. Все те чувства, что я испытываю сейчас.

— Уильям, застегни куртку!

Грозный голос подруги заставляет приоткрыть один глаз. Она хмурится и упирает ладони в бёдра. Уилл лучезарно улыбается своей девушке и чмокает в лоб.

— Amore mio, я вампир. Мне не страшна простуда.

Дамиан тяжело вздыхает. После их воссоединения мы отлично понимаем, как выглядим со стороны.

Приподнимаюсь на цыпочки, чтобы прошептать на ухо моему возлюбленному:

— А ты меня так красиво не называешь!

Дэйм прыскает в ответ и закатывает глаза. Клянусь, он бы не удержался и щёлкнул меня по носу, если бы я не держала его за руки.

— Штучка... Я тебя и грубо называть могу, — плотоядно улыбается и приближается к моим губам. Его дыхание обжигает. — Например, сучка.

Оскорблённо охаю и отпрыгиваю от него, как от огня. Издевается, засранец.

— Медвежонок.

Так довольно улыбается, что непроизвольности щурит глаза. То, что может делать его милым, делает его невыносимым.

Я беру организацию нашего досуга на себя и отвожу друзей в уже знакомое мне кафе, где сладкие десерты сопровождались горькими на вкус беседами. Заприметив вывеску кафе «Сладкая Панда», Дамиан приходит в неописуемый восторг. Взгляд мечется из угла в угол. Если присмотреться внимательные, можно увидеть в их отражении мелькающие воспоминания прошлого.

— В детстве я несколько раз бывал здесь с семьей, но после их гибели приходил гораздо реже, — выпаривает он на одном дыхании, не скрывая своего изумления. — Даже не думал, что это кафе до сих пор открыто. 

— Я никогда здесь раньше не была... — тихо бормочет под нос Энн, с интересом изучая уютную атмосферу.

Несмотря на вечернее время, в кафе не так уж много посетителей, лишь одна семья с тремя шумными детьми, да несколько парочек студентов. Заприметив один из столиков на компанию подальше от двери и кассы, мы занимаем места на обтянутых искусственной серой кожей диванчиках.

Пока мы с Энн изучаем меню, и я даю ей советы касательно десертов, Дамиан потягивается и в шутливой манере возмущается:

— Мы максимум можем позволить себе воду и чай! Когда уже в кафе начнут подавать кровь? Что за ущемление прав вампиров?

— Громче... — шепчет Уильям, уткнув взгляд в меню, словно перед ним конспект с ответами на все экзамены. — Говори ещё громче...

— Наша великолепная четвёрка в сборе! — весело объявляет Энн, выуживая телефон из кармана пальто. — Давайте сделаем фото на память!

— Энн... — недовольно протягиваем мы втроём.

Она — шар солнечного света, черпающий флюиды радости из мира вокруг. И её радость настолько заразительна, что мы не смеем отказаться. В этот момент к нам подходит официант, чтобы принять заказ и, казалось бы, Энн отвлекалась и опасность миновала. Но не тут-то было...

— Говорят, что люди сами создают воспоминания. Так вот, я предлагаю и нам создать парочку! — с восторгом объявляет она, вертя в руках свой смартфон.

Парни синхронно вздыхают, но тут же принимаются смеяться. Мы усаживаемся плотнее друг другу на один диванчик, и Энн включает камеру. Я буду не я, если не поставлю Дэйму рожки.

— Дамиан, хватит корчить рожи! — куксится моя подруга, надувая щёки.

Повторяю её действие, и в этот момент она нажимает кнопку для снимка. Отличный кадр...

Энн мучает нас ещё пару минут, перед тем как окончательно успокоиться и засесть за фильтры для публикации в Instagram.

— В жизни бы не подумала, что мы будем сидеть вот так вот, — бормочет она, высунув кончик языка, и сосредоточенно выбирает самые удачные кадры.

— И вряд ли бы сидели, если бы Элиза не оказалась супер детективом. Кстати, ты так и не рассказала нам как вынюхала правду?

— О, про вынюхать ты в точку попал! — восклицаю я, с издёвкой взглянув на Уильяма. — Всё началось с того, что вы выбрасывали приготовленную мною еду. В один из дней я полезла проверять мусорный бак за воротами. Там было что-то похожее на енота! Вы не представляете, как мне было страшно!

Братья покатываются со смеху. Дамиан со свойственной ему драмой кладет руку на сердце:

— Покорнейше просим прощения! Но могу с уверенностью сказать одно: мы будто сто лет знакомы!

— Мы с тобой даже половины этого срока не прожили вместе, — живо отзывается Уильям, с насмешкой глядя на старшего брата.

— Так Лиззи здесь только пятый месяц, и кто из вас сможет представить жизнь без неё? — Осматривает нас всех по очереди, чтобы потом гордо заявить: — Не я!

— Потому что она своя в доску. — Тискает меня за щёку Уилл. — Наш огонёк.

— Это точно, — Энн тянет меня за вторую щеку. — С её появлением жизнь каждого из нас изменилась в лучшую сторону!

Девушка встаёт с места и тянется за своей дамской сумочкой на диване напротив. Шуршит чем-то, вытряхивает содержимое, но вскоре возвращается к нам с красивой фарфоровой шкатулкой в руках. Когда шкатулка полностью приковывает наше внимание, Энн открывает её. В ней лежат четыре серебряных браслета с гравировкой под змеиную чешую. Не сразу замечаю, что они на самом деле выполнены в виде змей.

— Это наша семейная реликвия, которую мои предки делили со своими близкими друзьями. — Она гордо расправляет спину для пущей торжественности.

— С Блэквудами, — вставляет Дамиан свои пять копеек прямо во время речи Энн. — Пока мой дед не вернул их.

— Не порть момент, Дамиан! — прочищает горло и важным тоном продолжает: — Эти браслеты передаются в моей семье из поколения в поколения. И вот, наконец-то, они нашли своё применение. Я искренне надеюсь, что они помогут нашей дружбе никогда не угаснуть. — замолкает, чтобы бросить косой взгляд на Дамиана. У них происходит маленький немой диалог. — И не повторить ошибок прошлого.

С замиранием сердца наблюдаю, как она достаёт браслеты и по очереди надевает на левое запястье каждого из нас. Защёлкивает замок на руке Уильяма и горячо целует его в губы. Парень притягивает её за шею, не в силах оторваться. Затем идёт моя очередь. На этот раз обходится без поцелуев в засос, а только дружеское чмоканье в щёку.

Дамиан готовится заранее: закатывает рукав рубашки, и надевает свои часы на другую руку. Энн встаёт напротив него и ехидно прыскает, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.

Я ему сейчас врежу... Сидит довольный, с прикрытым глазом, сложил губы уточкой и тянется к Энн. Она быстро урезонивает его, слегка треснув ладонью по лбу.

— Даже не надейся.

— Неужели это возрождение нашей дружбы, пташка? — хитро щурится, пристально смотря в глаза девушки.

Между ними возникает напряжение, которое чувствуется почти всегда, как они оказываются рядом.

— Мы были хорошим дуэтом, признай.

— Признаю.

Как в закрепление их слов, щёлкает замок браслета. Теперь мы связаны прочными узами, и никто не в силах разбить нашу дружбу. На глазах выступают слёзы. Я и мечтать о таком не могла. Сердце болезненно ноет от радости.

— А теперь самое интересное. Я нашла одно заклинание и для него потребуется ваша кровь! — с живостью заявляет она, прищурив глаза, отчего невольно напоминает лисицу. — Даже не спросите, зачем? А я отвечу! Так мы создадим особую связь между нами, и если вдруг кому-то будет грозить опасность, змея предупредит об этом!

Она ласково проводит пальцем по браслету, отчего кажется, словно змейка ожила. Нет, не кажется. Глаза-бусинки рептилии загораются зеленым цветом, и она вполне успешно делает несколько кругов по запястью владелицы, прежде чем снова застыть.

— Итак, — продолжает Энн, наглядно продемонстрировав нам результат своего колдовства, — если кто-то из нас окажется в беде, глаза змеи загорятся красным, а ещё она будет вас нежно-нежно покусывать.

— Обнадеживающе... — хмыкаю я, рассматривая рептилию на своем запястье.

Уилл вызывается добровольцем и первым протягивает руку. Я ожидаю кровавый ритуал на глазах у свидетелей, с моргающим светом, летающей мебелью и кровопролитием, но Энн достаточно уколоть палец и, как она говорит, напоить змея кровью. 

Через пару минут мы все оказываемся связаны невидимой красной нитью. Это можно считать полным единением наших душ. Может я излишне фантазирую, но чувствую, словно мы обмениваемся энергией. Так странно. Их аура, чувства, эмоции — всё это проходит через меня. Отвергается как нечто инородное, но в тоже время ощущается теплым и приятным. Даже если всё это — плод моих фантазий, одно известно наверняка: мы дали клятву и будем стоять друг за друга горой.

Укладываю голову на колени Дэйма и созерцаю его лицо. У нашего столика воцаряется молчание, только неугомонные дети посетителей нарушают всеобщий покой. И наше молчание. Такое приятное сейчас. Без лишних слов и эмоций мы достигаем полной гармонии.

***

Когда на город опускаются сумерки и заметно холодает, нам приходится возвращаться домой. И пусть по обе стороны от меня стоят два «телохранителя», я невольно замираю перед воротами особняка.

— Я не хочу туда заходить...

Уилл зачёсывает пальцами свои чёрные волосы набок и смотрит на меня с хитрым прищуром. Братья подмигивают друг другу и не успеваю я сообразить, как они хватают меня подмышки и поднимают в воздух.

Сначала вскрикиваю от неожиданности, а потом принимаюсь хохотать. Подняв меня, они движутся по двору и смеются вместе со мной. Размахиваю ногами, пародируя шаги. На лице сияет лучезарная улыбка. Я так счастлива, что они у меня есть!

В таком подвешенном состоянии я пересекаю порог дома. Мы весело хохочем, даже не подозревая, что у нашего прекрасного настроения есть свидетель. Вергилий стоит на втором этаже, облокотившись на парапет. Ястребиный взгляд наблюдает за нами. Его громкий голос перебивает наш смех и заставляет замолчать:

— С возвращением. Надеюсь, первый учебный день в новом семестре прошел хорошо.

— Лучше не бывает, мистер Уилкинсон!

Глава семьи укоризненно цокает в ответ на моё восклицание и уходит. Как только его горделивая фигура скрывается в коридоре, Дамиан вскидывает руку, оттопырив средний палец.

— А в лицо слабо? — подначивает его Уилл.

Вцепляюсь пальцами в рукав куртки Дэйма. Со своей безбашенностью он может ломануться следом и сказануть лишнего. Но сейчас подавлено хмурится и кивает.

— Слабо...

— Эй, нам ведь не запрещено веселиться? —  Пытаюсь разрядить атмосферу, выкручивая пируэты по прихожей. — По крайней мере мне! Я буду смеяться, включу музыку и начну петь!

Братья молчат.

— Вы его боитесь, а я нет!

— На твоем месте я бы подумал над этим умозаключением ещё раз, — бормочет Уилл, зачёсывая пальцами свои кудри.

— И начал бояться, — поддакивает его брат.

Фыркаю, махнув на братьев рукой. Если ты, Вергилий, ненавидишь человеческое счастье, я покажу тебе его во всех проявлениях!

***

Общими усилиями братья убеждают меня в том, что дискотека в присутствии Вергилия максимально плохая идея. И вообще, лучше его лишний раз не провоцировать.

На семейном «ужине» я пробую на нем свои испытанные временем вопросы, почему же он не ест, неужели ему не нравится моя еда, что приготовить завтра. Но, как и братья раньше, Вергилий ссылается на ужин в ресторане в компании деловых партнеров. А завтрак в принципе не признает в качестве приема пищи.

С интересом я слежу за Моникой, о присутствии которой и вовсе позабыла за день. Сначала она охотно соглашается на ужин, даже накладывает целую тарелку еды, но, стоит ей взять в руку вилку, как настроение мгновенное портится. Уже пятнадцать минут она ковыряет несчастную лазанью. В глазах стоят неприкрытые слёзы. Исподтишка перевожу взгляд на Габриэля, но голова его понуро опущена, даже кофе не пьет.

В какой-то момент Моника не выдерживает и принимается уплетать лазанью. Вилка со страшной скоростью перемещается от тарелки до её рта. Дамиан прочищает горло в попытке её отрезвить, но девушку уже не остановить. Она уминает всю порцию и откидывается на спинку стула. Неестественный синеватый оттенок постепенно проявляется на её лице. Три, два, один...

Стоит мне закончить счет, Моника вскакивает с места и, зажав ладошкой рот, выбегает из столовой. По левую сторону от меня раздаётся тяжелый вздох. Габриэль поднимается со своего места и размеренным шагом идет за ней. Наша троица поднимает озадаченный взгляд на Вергилия, но он, увлеченный игрой с дочерью, никак не реагирует на ситуацию.

— У мисс Лодж слабый желудок, не обращайте внимания. Уверен, Габриэль даст ей нужное лекарство.

Под «лекарством» он подразумевает кровь?

Ужин заканчивается в тишине, слышно лишь наше с Шарлоттой лязгание вилок по тарелке. Ни Моника, ни Габриэль за стол не возвращаются. Она слишком мало времени прожила в своем новом обличие, чтобы привыкнуть к отказу от твёрдой пищи.

***

В постель я ложусь без Дамиана и наших привычных ночных шалостей и шутливой борьбы. Даже не верится, что этот день был таким долгим, слишком много эмоциональных потрясений за 24 часа. Усталость берет своё, быстро отправляя меня в объятия невесомых красочных снов о жизни, в которой всё хорошо.

Ночной сквозняк щекочет мне пятки, заставляя плотнее укутываться в одеяло. Залезаю под него с головой в попытке скрыться от хищного взгляда. Зверь стоит подле меня, предвкушая свой деликатес. Мозг в черепной коробке начинает подавать тревожные сигналы.

Высовываю голову из-под одеяла и едва ли сдерживаю крик. Впритык к моей кровати стоит Моника. Обнимает себя руками, трясётся то ли от холода, то ли от голода. Навряд ли первое, учитывая её теплую фиолетовую пижаму с длинными штанами. Усаживаюсь на кровати, не отводя взгляда. Как бы случайно ударяю кулаком по смежной с комнатой Дэйма стене. Проснись, прошу тебя!

— Эм... Привет?.. — неуверенно бормочу я, но Моника сохраняет молчание достойное партизана. — Что-то... случилось?

Медленно выбираюсь из-под одеяла, делаю пару шагов от кровати, ещё раз ударив по стене кулаком. Она смотрит пустым взглядом, но в нем читается издёвка. Этот взгляд опьяняет, заставляет терять контроль над своим телом. Лишь жжение в области груди держит в узде. Почувствовав опасность, змея на запястье оживает, шипит, сверкает красными глазами-бусинками.

— Моника?.. — предпринимаю ещё одну попытку достучаться до девушки.

Капилляры в её глазах лопаются и она кидается на меня с хищным оскалом. В последний момент хватаю подушку. Не лучшее оружие, чтобы дать отпор, но хоть что-то. Она с лёгкостью заваливает меня на пол, а я старательно пытаюсь скрыть лицо и шею за пуховым щитом.

— Дэйм! — пронзительно визжу во всю глотку, сопротивляясь её таким хрупким, но в то же время сильным рукам. — ДАМИАН!

Она вырывает из моих рук подушку и, прижав мои руки к полу, готовится вцепиться в шею. Она больше не человек, а бешеный зверь, из пасти которого течет пропитанная ядом слюна.