Глава 35. Вампирский кризис 🔞

Энн выдает мне симпатичную полупрозрачную черную блузу на пуговицах. Этим вечером я не хочу внимания. Мы одалживаем машину мистера Милтона и выдвигаемся в путь. 

Клуб «Убей своих демонов». Сколько живу здесь, всё время задаюсь вопросом — кто выдумал такое название и что оно означает. Может этот некто таким способом пытается намекнуть, что в этом месте можно утопить своих демонов алкоголем и затоптать в танце. Или, может, нужно приложить усилия, чтобы освободиться из оков своей тёмной стороны?

Если присмотреться, можно предположить, что оформление зала компоновала женская рука. Но истинный владелец клуба предпочитает оставаться инкогнито, только поставщики знают, кому принадлежит данное заведение.

Атмосфера в клубе пропитана электричеством. Узнаю знакомые лица однокурсников. Здесь и бакалавры, и магистры, и те, кого мы называем студентами колледжа. В этом небольшом городе не так много студентов, да и большинство, видимо, предпочли провести эту ночь вместе с семьей.

Может мне и грозит опасность, может мои отношения висят на волоске, но сегодня ночью я хочу отдохнуть и насладиться откровенным разговором с дорогим мне человеком без головной боли. Мы занимаем дальний столик подальше от танцпола и заказываем безалкогольный глинтвейн и закуску.

Пока наш заказ готовится, я не выдерживаю и рассказываю Энн о сегодняшней ситуации с Дамианом. Она внимательно слушает все мои жалобы, кивает в такт моим восклицаниям, но даже не пытается влезть в мой многострадальческий монолог.

— Всё будет хорошо, — заверяет меня она. — Вам нужно остыть. Он ведь любит тебя, а ты без ума от него.

— Не знаю, Энн. Вдруг всё это было ошибкой? Дамиан и я постоянно ругаемся, против нас целый мир, и я не уверена, что мы сможем построить хоть что-то вместе.

Подруга с сожалением смотрит на меня. Отчасти она понимает мои чувства. Но, как ни старайся, ты никогда не сможешь прочувствовать все эмоции и переживания другого человека.

К нам подходит официант и выставляет с подноса два глинтвейна. Пробую напиток и интересуюсь у Энн, нравится ли он ей. Она смакует вкус на губах и удовлетворенно кивает. Внезапные восторженные возгласы со стороны танцпола заставляют отвлечься. Некоторые студенты взрывают хлопушки, тем самым вызывая бешеный ажиотаж вокруг себя.

— Бедные уборщики, — не без иронии констатируя я, глядя на это цветастое безумие, приправленное светомузыкой.

Энн вздыхает, по её губам проскальзывает напряженная улыбка. Выгибаю бровь, задавая немой вопрос, как до моих рецепторов доносится знакомый аромат. Я хорошо знаю запах одеколона только двух парней. И у этого парня в парфюме не преобладают сандал и кардамон. Напротив, сильны нотки гибискуса. Этого стоило ожидать. Всё-таки, организаторы — местные футболисты.

Райан стоит напротив нас. Лицо его не выражает никаких эмоций. Нет типичной самоуверенности, с которой он ошивается повсеместно. Бросаю взгляд на Энн и она едва заметно подмигивает.

— Вы сегодня без своих сторожевых псов? — интересуется Райан, покачивая свой глинтвейн в бокале.

— Ага... — хмурится Энн. — Ты, должно быть, не заметил, но у нас частная вечеринка для девчонок.

Райан закатывает глаза в раздражении. Усаживается на свободный стул за нашим столиком, открыто игнорируя намек моей подруги. Энн закипает. Подскакивает с места и ударяет кулаком по столу. От удара напиток выплескивается из стаканов.

— Ты не понял, Раймонд? Тебе тут не рады, уходи!

— Ведьмочка, не нарывайся лишний раз, — желчно кривится он. — Скажи «спасибо», что мы с Арне прикрыли твой зад, когда всеми правдами и неправдами уверяли, что ты не имеешь никакого отношения к О'Коннорам и их шабашу!

— Это ты мне одолжение сделал?

Дело пахнет керосином. Если они продолжат в том же духе, Энн разозлится и не сможет в полной мере контролировать свою магию. Не обнадёживает меня мысль, что она может устроить взрывное шоу на глазах у всех. Приходится вмешаться в эту словесную перепалку, ведь меня он точно послушает:

— Уходи, Раймонд, — глухо произношу я и сразу же привлекаю его внимание. — Я не хочу тебя видеть. Особенно пьяным.

Он болезненно морщится, постукивая пальцами по стеклянному бокалу. Ответ выдает сквозь зубы, не поднимая на меня взгляд:

— Я в завязке.

— И как давно? — язвительно скалюсь, отчаянно пытаясь поймать его взгляд.

Хочу увидеть в глубине его глаз отчаяние и стыд. Неловкость и раскаяние. Хоть что-то, что даст понять — совсем ли прогнила его душа или у неё есть шанс на спасение.

— Ты прекрасно знаешь ответ на этот вопрос, — неуверенно прочищает горло. — Раньше я думал, что алкоголь помогает мне облегчить боль, но, оказалось, выпивка лишает меня человечности.

— Ближе к делу, — требует Энн, с недовольной гримасой скрестив руки на груди.

— Я просто хотел предупредить, что «Преемники» знают о планах Вергилия приехать в Рейвен Хилл. Их лидер уже в городе и готов начать действовать в любой момент. Будьте осторожны.

Два стула с грохотом ставятся по обе стороны от нас с Энн. Кто ещё это может быть кроме братьев? Стреляю взглядом в Энн, а она лишь отворачивается. Щёки мигом краснеют. Очевидно, она сказала Уильяму о том, что я у неё и о том, что мы идём в клуб. Они нас помирить решили?

Райан в упор смотрит на стол. Не пытайся, парень, ты его взглядом не подожжешь. Очевидно, у него нет никого желания вести беседу с Дамианом после их последнего открытого столкновения лбами. Да и по отношению ко мне он за сегодня ни одного пошлого комментария не отпустил, даже не шутил в таком ключе. Вообще не шутил и не улыбался.

Дамиан стоит между мной и ним. Взгляд пылает яростью. Огонь ревности и недоверия, которым он не брезгует обжигать дорогих ему людей в последнее время. Смотрит на Райана сверху-вниз, то ли как на нашкодившего кота, то ли как на главного врага. Дай ему волю и он сцепится с ним в драке не на жизнь, а на смерть.

Всё это время он крепко сжимает в руках коктейльный стакан с неизвестным мне напитком. Колеблется пару секунд, а затем выливает его на голову того, кто даже не посмел взглянуть на него. Вопреки моим ожиданиям, Райан молчит, пока напиток стекает по его волосам и лицу, окрашивая серую рубашку в странный зеленоватый цвет. Сначала он открывает рот, чтобы воскликнуть ругательство или угрозу, но так же быстро прикусывает язык. Ухмыляется и норовит встать из-за стола, вот только два брата, по обе стороны от него, давят на его плечи, приказывая сидеть на месте и не рыпаться.

Поднимает глаза на меня. Теперь в них виднеются проблески вины и сожаления. Даже боли. Мне тоже было больно. Дамиан наклоняется к его уху и шепчет, но достаточно громко, чтобы мы могли услышать:

— И позволь дать хороший совет напоследок, который тебе не следует забывать, так что слушай. Держитесь со своим братцем подальше от наших дам.

Уильям спешит поддержать инициативу брата:

— Осмелишься снова подойти к ним, я лично переделаю твоё лицо в стиле Пикассо. Думаю, ты помнишь, что бью я ничуть не хуже Дамиана. А если мы пойдём вдвоём...

— Тогда придётся могилу копать.

Райан никак не реагирует на угрозы. Ни одна мышца его не дрогнет. Продолжает смотреть на меня, как на единственное белое пятно на чёрном полотне. В его жизни словно погасло солнце. Одними губами он шепчет слова, обращенные ко мне: «Мне очень жаль». Сразу же встает и уходит, оставив на столе свой глинтвейн.

— Идём отсюда! — шикает Уильям, схватив Энн за руку.

Не успеваю даже пискнуть, как меня ожидает подобная участь. Вцепившись в моё плечо, да так сильно, будто у него трупное окоченение, Дамиан тащит меня на выход через толпу. Я очень хорошо чувствую исходящую от него агрессию. Он в бешенстве.

Заталкивает меня в машину и спешит сесть за руль. Видя, как яростно он дергает рычаг коробки передач, я неволей начинаю переживать, доедем ли мы целыми.

— Ты забыла, как он тебя чуть не отымел?! — не выдержав, взрывается Дэйм в гневном восклицании.

Внутри всё сжимается. Очередной раз за сегодня он бьет по больному месту.

— С твоей стороны крайне низко напоминать мне об этом! Очевидно, что такое я не забуду!

Из груди его вырывается некое подобие рычания, когда он выжимает педаль газа до упора. Его недовольство продолжает желчью выливаться на меня:

— Сначала ты поёшь о любви ко мне, заверяешь, что моя ревность беспочвенна, а уже через пару часов оказываешься в компании Хантера! Тогда чего стоят твои слова?

Пальцы его до болезненного побеления сжимают руль, отчего подаренная на праздник оплётка жалобно скрипит. На глаза наворачиваются слёзы. Дую губы, всеми силами сдерживая плач.

Его любовь слишком опасна. И сейчас я полностью теряюсь в этом чувстве. Не знаю почему, но, думаю, дело в нем. Мы живем в доверии, построенном на лжи и вечных подозрениях.

— Я и не думала, что ты мне настолько не доверяешь... Ты разочаровываешь меня, Дэйм...

— Я и не думал, что ты настолько глупая! Сбежала среди ночи, никому не сказав!

Ненавижу, когда он повторяет за мной. Он ведь не угомонится. А я просто хочу, чтобы он сказал о том, как любит меня, и успокоился. Почему мы так слепы, чтобы понять: единственные, кому мы причиняем боль — это мы сами.

— Всё было под контролем!

— Я лишь прошу верности и никакой лжи с твоей стороны, как ты не поймёшь...

На этом разговор исчерпывает себя. В гнетущей тишине мы несемся мимо огней ночного города в спальный район, где на самой окраине стоит их дом. Я отказываюсь выходить из машины, когда мы заезжаем на парковку возле гаража. Тогда Дамиан просто закидывает меня на плечо и тащит домой.

На втором этаже нас застает ошарашенный Габриэль, только вышедший из ванны в махровом белом халате и полотенце на голове. Ну богема, богема! Улыбаюсь, как дурочка, и машу ему рукой.

— Спокойной ночи, Габриэль! Кстати, зачётный халат!

Он, не успев оправиться от шока, молча кивает. Смотрит вслед в полнейшем изумлении.

Дамиан затаскивает меня в свою комнату и, оставив на кровати, отходит к окну. Цепляется пальцами за подоконник. Молчит. Обдумывает всё произошедшее. То, что хотел сказать по пути, но не смог.

— Мне искренне жаль, Лиззи, — глухо бормочет он, — я люблю тебя и не могу без тебя ни секунды. Я не хочу, чтобы ты страдала из-за меня, поэтому я сделаю всё, что в моих силах, чтобы мы смогли построить наше совместное будущее, даже если мне придётся идти против Вергилия.

Это самое милое из его обещаний. Слова Дамиана на прямую бьют в сердце. Я мечтала услышать это от него. И надеюсь, он сдержит своё обещание. Не теряя времени, встаю и подхожу к нему, кладя ладони на спину.

— Прошу тебя, штучка, никакой больше лжи. Никогда.

— Клянусь...

Как я смею обещать ему такое, если уже не сдерживаю обещание? Ведь он так и не знает, что его брат жив. Мне не хватает сил поднять эту тему.

Дамиан оборачивается ко мне и наши истерзанные руганью губы находят друг друга. Он держит моё лицо в своих ладонях, не стесняясь слегка покусывать язык и губы. Пальцами скользит по шее, опускается по ключицам к груди, цепляется за подаренную им серебряную цепочку с камнем граната. Поцелуй становится алчным, нетерпеливым. Его поведение сводит меня с ума, я даже не знаю, как реагировать. Никогда он так яро не набрасывался на меня. Словно сейчас хочет проглотить целиком, насладиться моей плотью и кровью.

Мы на момент отрываемся друг от друга. Смотрим глаза в глаза, прося разрешения на продолжение. Странная тишина воцаряется в комнате, пока мы вновь не срываемся. Это ведь ненормально. Вместо аргументированного разговора мы заглушаем проблему страстью и желанием.

Дэйм отчаянно пытается расстегнуть маленькие пуговицы на блузе, но после пары неудачных попыток хватается за неё обеими руками и рвёт, отправляя надоедливые пуговицы в свободный полет по всей комнате. Сохранная последние остатки благоразумия, не пытаюсь повторить его трюк с трещащими по швам нитками и спешно стягиваю с любимого черную водолазку. Он умеет шокировать, не поспоришь.

Мы падаем в круговорот страсти слишком быстро. Ловлю его слова губами. Люблю, когда его адреналин передается мне и бежит по венам. Готова сломать все оковы между нами, лишь бы чувствовать это сново и снова.

Мы остервенело стягиваем с себя одежду, оставаясь в одном белье. Я так хочу его здесь и сейчас. Мы всегда будем любить друг друга как безумные.  А сердце бешено колотится в груди, предвкушая.

Его наглые неугомонные пальцы пробираются мне в трусики. Он грубо и несдержанно проводит ими по моим складкам и постанывает, прикасаясь своими губами к моим. Дотрагивается подушечками до клитора. Внутри всё скручивается в тугой комок. Искрится. Разряды проходятся по всем внутренностям.

— Дэйм... — могу лишь сладко прошептать его имя.

Я отдаюсь во власть его рук безвозвратно. Теряю последние капли контроля. Резко отодвигает в сторону ткань и начинает делать круговые движения вокруг клитора. Его пальцы без особого труда скользят по возбуждённой плоти. Не прикасаясь к чувствительной точке, отключая меня от этого мира. Это фаталити.

И когда мы оба почувствуем жар, болезненный отклик в голове, одержимость теплом тел, то поймем, что обрели свой потаённый рай. Перенесемся в другой мир. Потеряемся в пустоте. Я влюблена и нет мне прощения. Готова платить за это любую цену.

— Ах... — пытаюсь подавить стон, прикусывая губу, и запрокидываю голову назад, особо не сдерживаясь и откровенно наслаждаясь ласками его пальцев. — Это так хорошо...

Усмехается мне в щёку. С голодом впивается в губы. Сминает. Кусает. До боли и жжения. Это так приятно. Мы словно кипим в бурлящей воде. Он безумен. Его движения и действия бесконтрольные. Отвечаю на поцелуй с той же яростной страстью. Впиваюсь в короткие волосы на затылке. Притягиваю ближе. Он доводит меня до исступления своими пальцами. То грубо, то нежно. Плавлюсь в его руках. Умираю.

Свободная рука оказывается на моей шее, грубо обхватывает её. Придушивает, закрывая доступ к кислороду. В следующее мгновение меня начинает колотить мелкой дрожью. Судорожно вздыхаю, чтобы это было не так громко. Перед глазами плывёт от удовольствия. Я оказываюсь в таком экстазе, что могу лишь звать Дэйма по имени. Наслаждение проходит через каждую клеточку тела перед тем как угаснуть.

— Маньячка, — игривый шепот в ухо. — Как можно так быстро кончить?

— Это всё твоя вина...

— В таком случае мне нравится быть виноватым.

Резко разворачивает меня к себе спиной и толкает вперёд. Чудом не ударяюсь лбом об окно. Упираюсь ладошками в стекло, тяжело дыша. Возбуждение на максимум. От моих ладоней остаются отпечатки. Скоро стекло начнёт плавиться от моего пламени. Дэйм ложится поверх меня, давит всем весом, заставляя прогнуться и выше поднять зад.

Скидывает мои волосы набок и принимается осыпать мою спину поцелуями. Сантиметр за сантиметром. Ниже и ниже. Каждый поцелуй навечно клеймит меня. Заявляет о его правах на меня. Цепляет пальцем моё белье и рывком стягивает вниз. В волнительном предвкушении кусаю губы, дыхание становится тяжелее. От одних лишь мыслей получаю нереальный кайф. Прикрываю глаза.

— Дэйм, не тяни.

Клянусь, он сейчас надменно улыбается. Приподнимает мою левую ногу, заставляя согнуть в колене и упереться в подоконник.

— Мне так давно хотелось почувствовать тебя полностью, без резинки. И мне очень понравилось то, что было в коттедже.

— Я... — слабо постанываю, — всё ещё хочу провести тебе экскурсию до комнаты Лотти и пояснить, откуда берутся дети...

— Будь всё так просто, у нас за забором стояла бы толпа женщин с требованием алиментов.

— Никогда больше не говори этого.

Когда он касается ладонью ягодиц, я не сдерживаюсь и прогибаюсь в спине, дрожу всем телом. Неужели он не понимает, чего я хочу?! Ответ прост — он знает, но только не очень-то и торопится давать мне то, в чём я так нуждаюсь. Прохладные пальцы проходятся между ягодиц, заставляя меня податься назад, чтобы продлить этот бесконечно приятный контакт. Он поглаживает, затем шлёпает по бедру.

Резко входит на всю длину. Наши тела ударяются друг о друга. Становятся единым целым. Из груди вырывается громкий стон. Закатываю глаза. Давно мне не было так хорошо. Шкрябаю пальцами по стеклу в нелепой попытке схватиться за что-то. Оно такими темпами быстро запотеет. Дамиан начинает двигаться быстро, неугомонно, не давая ни минуты на то, чтобы привыкнуть.

— Дэйм, мне неудобно.

Он недовольно вздыхает. Делает пару глубоких  толчков, перед тем как покинуть моё тело. Разворачивает меня в своих руках, усаживая на край подоконника. И сразу же продолжает. Смотрим глаза в глаза. И мне так неловко от этого зрительного контакта. Опускаю смущенный взгляд вниз и понимаю, что взгляд в глаза не так смущает.

— Коснись себя, штучка, почувствуй меня.

Следуя его указаниям, опускаю руку между ног. Скольжу пальцем вверх-вниз, временами задевая его член. Подушечками чувствую, как он движется внутри меня. Алчный голод дает о себе знать. Ласкаю себя, временами переключаясь на него.

Закрываю глаза. И даже в темноте передо мной только он. Единственный искуситель, способный подарить мне подобные эмоции. Кажется, он ведет меня по краю пропасти. Толкает в нее, но в последний момент возвращает в реальность горячими прикосновениями.

Бешеный оргазм вышибает все мысли. Теряемся в пустоте. Мы — воплощение порочного желания. Сердце, плененное адреналином, тарабанит по ребрам. Дэйму не требуется много времени, чтобы достигнуть той же точки невозврата.

— А теперь в душ, — хмыкает он, убирая за ухо прядь волос с моего вспотевшего лба. — Я думал, что ты испугаешься такой внезапности. Извини.

Улыбаюсь в ответ:

— Я люблю, когда тебе сносит крышу. Блузка Энн не заслуживала такой расправы, но это было страстно. А теперь нам нужно поговорить.

Дамиан хмурится и закатывает глаза:

— Может, ещё раз?

Фыркаю в раздражении. Он снова пытается выбесить меня! Замечательно! Абсолютно никакой коммуникации и совместного решения проблем.

— Ты готов трахать меня, пока я не заткнусь?

Конечно, он думает, что я поведусь на его ласки. Но сейчас я не готова так просто оставлять эту тему.

— Я готов трахать тебя даже после того, как ты заткнёшься. Из нас двоих только ты можешь свалиться от усталости. Чтобы справиться с вампиром потребуется чуть больше.

Не поддаюсь на его провокации, крепко сжимаю бёдра. Двигаюсь дальше по подоконнику, пока не врезаюсь лопатками в холодное стекло.

— Что будет делать с твоим бесконтрольным собственничеством?

Губы его искривляется в недовольной гримасе. Изучает взглядом собственную спальню, словно оказался здесь впервые.

— Дай мне чуть больше времени научиться понимать тебя и видеть мир твоими глазами. Я мечтаю об этом. Хочу слышать каждый шорох, так же как и ты, видеть каждое мгновение, так же как и ты. Ты делаешь меня человеком, но это долгий процесс.

— Если ты правда будешь стараться, я обещаю, что всегда останусь на твоей стороне.

Мы соприкасаемся лбами и трёмся носами, тихо хихикая.

— Я тоже обещаю, что наши проблемы отныне мы будем решать вместе...

***

Следующим утром чувствую себя выжатым лимоном. Просыпаюсь на рассвете, что не является для меня нормой. Ночь выдалась насыщенной на события. И на обещания. Хочется верить, что мы сдержим их. Тогда наш маленький кризис отношений лишь укрепит их, а не разрушит всё до основания.

Валяюсь пару часов, пока не приходит время завтрака. Сил нет слушать оркестр под руководством желудка.  Толкаю спящего рядом Дамиана. Он явно не хочет просыпаться по утрам в свои законные каникулы. Думаю, скажи ему пару десятков лет назад, что в один день он вернётся в ряды студентов — он бы отчаялся и сбежал куда-нибудь в Гренландию.

С горем пополам мне удаётся его разбудить. После совместных утренних процедур мы спускаемся в столовую, где нас уже поджидают братья. Габриэль занят чтением свежего номера местной газеты, а вот Уильям не сводит с меня взгляда. Не выспался и очень этим недоволен.

Кто-то из них любезно разогрел для меня завтрак, так что я спешу занять своё место напротив тарелки с картофелем и жареным куриным филе. Уилл так и не сводит с меня взгляда. Теперь в нем пляшет бесовщинка. Да быть утреннему стендапу.

— Что случилось, Уилл? Я не смыла зубную пасту с лица?

Тонкие губы его расплываются в коварной улыбке. Вся сонливость мигом спадает с лица. Он потягивается, вытянув руки по сторонам, и только потом решает удостоить меня ответом:

— Ты такая счастливая этим утром. Словно и не было никаких истерик вчера. Видимо, ночное кардио оказалось поистине плодотворным.

Что он... Черт кучерявый! Мне хочется провалиться под землю от стыда. Сжимаюсь, словно надеюсь уменьшиться до размера атома. Я больше не смогу смотреть ему в глаза. Облизываю пересохшие от смущения губы. Дамиан тоже молчит. Но, в отличие от меня, он всеми силами пытается сдержать истеричный смешок.

А Уильям решает забить последний гвоздь в наш с Дамианом парный гроб:

— Я сегодня крайне плохо спал... Вроде вернулись мы домой почти в одно время, ложись да спи. Вот только мой прекрасный слух крайне напрягал меня этой ночью... уж слишком громкими были звуки из комнаты напротив... — не выдерживает и истошно хохочет. — Вы бы видели сейчас свои лица! — выдыхает он, не в силах дать отпор новому приступу истерического смеха. Даже ударяет пару раз ладонью по столу в попытке успокоиться. — Oh, Dio mio!

Ну всё, накрыло. Я не могу вынести этот позор. До этого молчавший Габриэль прочищает горло и откладывает газету. Кажется, у него нервный тик. Он тоже слышал наш примирительный секс? Какой позор, какой позор... Столь деликатная и интимная тема явно не то, что он хочет слышать и, уж тем более, за обеденным столом.

— Знаете. — Поднимается из-за стола Дамиан. — Я обещал свозить Лотти в даунтаун на аттракционы. Мне нужно поставить в машину детское кресло.

И след его простыл... Предатель! Нужно срочно перевести тему!

— Вы знаете, что с ним? Он ведёт себя странно!

Габриэль с ироничной ухмылкой вскидывает бровь. Радуйся, что я закрыла эту позорную страницу утренней беседы!

— Судя по тому, чему я стал невольным свидетелем, это похоже на один из видов психического расстройства у вампиров.

— Мне сводить нашего брата к психиатру? — интересуется Уилл, делая глоток утреннего капучино.

— Боюсь, после такого пациента психиатру самому понадобится помощь, — констатирует старший из братьев, растирая ладонью щетину. — Должно быть, у вас одна группа крови, от того после укуса он видит тебя в качестве своей жертвы, можно сказать, собственности, на уровне вампирского инстинкта, конечно. И это всё подкрепляется вашими чувствами друг к другу.

— И как его починить? — первым задаёт насущный вопрос Уилл. — Он мне такой скандал закатил! Скоро и ты под раздачу попадёшь! Стоит только посмотреть на Элизабет!

Перевожу взгляд на него. Мы не поднимали тему произошедшего. Он слабо кивает с легкой улыбкой на губах, очевидно понимая мою озабоченность. Лучше не поднимать эту тему при Габриэле.

— В этом нет ничего сверхъестественного. Чтобы он успокоился, вам, — указывает он на меня, — нужно укрепить эмоциональную связь друг с другом.

— Укрепить эмоциональную связь? — вновь смеется Уильям. Да у него этим утром сольный концерт. — Предлагаешь им хорошенько потрахаться?

У меня ноздри от гнева раздуваются в этот момент. Какого чёрта ты лезешь в нашу личную жизнь, братец?

Габриэль раздраженно фыркает, но оставляет вопрос без ответа, возвращаясь к своей газете и утреннему кофе. И когда, казалось бы, дело закрыто и обжалованию не подлежит, он решает добить меня:

— Я искренне сочувствую нынешнему поколению, если построение отношений у них сводится только к занятию сексом.

— Хватит! — взвизгиваю я. — Умоляю! Я поняла! Мы даже целоваться в этом доме не будем!

Братья довольно переглядываются с гадкими ухмылочками на лицах. Они добились своего.