Глава 32

 Опять туча нависла над домом Полины. Черная и тяжелая, она ждала своего часа, судя по всему грозы не избежать.

Поля старалась отвлечься от гнетущих мыслей с помощью проверенного метода: целый день провела у плиты.

— Не иначе к празднику готовишься? — удивлялся дед изобилию блюд.

И чего только не было на столе, одних только пирогов стыла целая гора. Полину словно прорвало и остановить себя она была не в силах.

Толик объявился к вечеру, весь день мотался по своим делам. Съездил в поселок к знакомому авторитету, рассказал, что стряслось накануне и хотел разузнать последние новости. Тот успокоил его, сказал, что в округе тишина, никто про убийство Вована Базуки не слышал.

— Не боись, Толян, — подбодрил его бандит, — мы своих в беде не бросаем. Надо будет, людей к вам в село пришлю.

Толик давно сотрудничал с ним, поставлял сырье, поэтому в его поддержке был уверен.

Вернулся в село и собрал совещание. Пришли не все, но Толик не стал на этом зацикливаться, понимал, что некоторые могли от нервного перенапряжения уйти в запой. На сходку явились самые стойкие, он их всех запомнил.

— Ну что сказали на районе? — интересовались пацаны.

— Что сказали, — задумчиво повторил Толик. — Напомнили мудрость: хочешь мира — готовься к войне.

Парни опечалились, поникли, никто из них разборок не желал.

— Да не очкуйте. Пока тишина. Нам помогут районные, если начнется заварушка.

— Нам бы пулемет, — замечтался Костя Барабан.

— Есть кое-что получше пулемета, — загадочно произнес Толик и достал из багажника винтовку с прицелом. — У черных выманил, — пояснил он и прицелился в жестяную банку-пепельницу.

Пепельница взлетела от пробившей ее насквозь пули. Парни наперебой просили подержать винтовку, как дети малые.

— С сегодняшнего дня по двое дежурим с винтовкой на въезде. Будем встречать незваных гостей.

Но гости что-то не спешили.

Толик не разговаривал с Полиной, она тоже первой не решалась заговорить, да и гордость не позволяла. Молча зашел на кухню и сел за стол.

Полина пожала плечами: «ну молчишь и молчи». Подала еду и сложила руки, встала у окна.

— Как там Саша? — спросила натянуто.

— Нормально, — буркнул Толик, не отрывая глаз от тарелки.

Она все-таки не могла дальше молчать, события прошлой ночи не выходили из головы.

— Если бы я не остановила этого с битой, Саша был бы мертв.

Толик замер, прекратил жевать.

— Угу, — быстро согласился с ней. — И что?

— В смысле и что? Ты так бы и смотрел, как твоего друга убивают?

Толя поднял на нее изумленные злые глаза.

— Да, — спокойно ответил он, — Команч сам виноват. А ты какого влезла?

Полина всплеснула руками, пораженная до глубины души его равнодушием и холодным тоном.

— В смысле? Пусть бы убивал или что?!

— Закрой, пожалуйста, рот и больше со мной не разговаривай об этом, — попросил ее Толик почти вежливо.

— Что? Я может-быть тут места себе не нахожу. Жду, когда он вернется, а он: закрой рот! — она спрятала лицо в ладонях и разрыдалась.

— Уйди с глаз долой, — приказал раздраженно Толя. — Наплачешься, вернешься. Ничего с твоим Сашей не станется.

Полину его слова больно задели, ее слезы на него не действовали. Она швырнула кухонным полотенцем в бесчувственного чурбана. Толик лишь отмахнулся, готовый поддаться распирающему гневу сию секунду.

«Только не думай о том, как вчера убил человека. Только не об этом, не о том, как легко всадил пулю в сердце».

Толик сжал полотенце и медленно положил на стол. Полина даже не догадывалась, какая буря у него внутри.

— Пусть приходит этот с битой, — прокричала сквозь рыдания. — Мне надоело всё время бояться.

— Не беспокойся, мертвые не ходят, — ответил Толя уравновешенно и отодвинул тарелку.

— Что это значит?

Полина не хотела знать правду, но все равно расспрашивала и дальше.

— Что это значит: мертвые не ходят? Он что, мертвый? Почему?

Толя игнорировал ее глупые вопросы, а глаза сами наливались кровью. Виновата в случившемся Полина, и лучше бы ей помалкивать, не доводить до греха.

— Что ты молчишь? — она совсем не понимала, почему Толик злится и отвечает сквозь губу.

— А то, что закрой рот и подавай еду молча! — в конце концов сорвался он и заорал.

— Как это? — опешила Полина от грубости и злобы.

На крик прибежал дед.

— Что у вас стряслось? Чего ссоритесь? — спрашивал молодых, но никто не обращал на него внимания.

— Я не понимаю, — хмурясь сказала Полина и часто заморгала, — почему ты так со мной разговариваешь?

Толя потерял контроль над собой и, не стесняясь в выражениях, послал ее куда подальше. От такого обращения она онемела и продолжала недоуменно хлопать ресницами.

— Что такое? — дед тоже удивился поведению внука. — Прошла любовь, завяли помидоры? — попытался он разрядить обстановку шуткой.

— Похоже завяли, — тихо промолвила Полина и выбежала на улицу.

Толик плюнул на пол, закурил, сломал со злости сигарету, снова закурил и ни капли не жалел о произнесенных во гневе словах. Дед смотрел-смотрел на всё это, потом махнул рукой и пошел искать Полину.

Нашел ее в винограднике, бедолага глотала горькие слезы и обрывала лозу.

— Ох, нашла из-за чего реветь. Еще десять раз помиритесь.

— Нет, — обижено заявила Полина, по щекам бежали соленые ручьи.

— Милые бранятся, только тешатся, — как можно ласковее говорил старик. — Ерунда какая, завтра забудется.

— Уйду я, дедушка. Уйду, куда глаза глядят!

— Я тебе уйду! И думать забудь. Я скорее этого оболтуса выгоню, а на тебя дом перепишу. Ничего ему не оставлю. Ты смотри, какую хорошую девку обижать вздумал, — дед потряс кулаком перед кем-то невидимым.

— И почему я такая бесталанная? Почему со мной всякие беды случаются? Разве я провинилась перед Богом?

— Ты глупостей не говори, внученька. Пошли домой, всё забудется.

— Не пойду, пока он там.

— А если он всю ночь будет?

— Значит, я тут останусь! — категорично заявила Полина и топнула ногой.

Дед понял – спорить бесполезно, и решил уму разуму внука учить, застыдить и вернуть на путь истинный. Но только он зашел во двор, Толик удалился.

— Эй, Толька!

— Дед, не до тебя сейчас! — отмахнулся внук, прыгнул в машину и уехал.