Глава 5

В который раз думаю: это не контролируется.

Влюблённость.

Она как пьяный сосед — появляется без предупреждения, пахнет дешевыми сигаретами и остаётся на дольше, чем ты был готов. Её нельзя прогнать. Её нельзя договорить. Она просто есть. Уже в тебе.

И неважно, кто ты — успешный, разбитый, пьяный, трезвый.

Влюбляешься. Не в глаза. Не в голос. Даже не в человека.

Просто — в ощущение. Как будто этот конкретный смех — тебе. Этот взгляд — тебе. Этот удар по самолюбию — тоже тебе.

С другими ты бы давно ушёл. Плюнул, развернулся, выключил свет. А тут — остаёшься. Потому что за каждым её "пошёл ты" слышишь: "останься".

Я влюблён. Понимаю это, когда она берёт меня за руку. Мурашки — банально, но правда. И когда отпускает — я снова идиот.

— Ты чего лыбишься?

— Вспомнил одну хрень. Неважно. Тебе не будет смешно.

— У меня, между прочим, отличное чувство юмора. Говори!

— Если так орать, то никакая история не будет смешной.

— Придурок.

Она усмехается. А я таю. И делаю то, что любой идиот на моём месте сделает, чтобы закрепить момент: снимаю одежду.

Я увидел причал. Было свежо, октябрьно. Мозги — уже на грани. И я сбросил костюм. Рубашку. Всё.

— Я голый король! — крикнул и прыгнул в воду.

Было холодно. До боли. Яйца превратились в изюминки. Но я ржал. Потому что, наконец чувствовал, что жив.

И тут — она. Тоже голая.

— Я голая королева! — кричала она, и летела в воду, как будто это был бассейн в Каннах.

Она врезалась в меня, я ушёл под воду. Смех. Холод. Грудь — у щеки. Всплыли. Она задыхалась от смеха. Я — от неё.

Я дотронулся до груди. Не специально — по инерции. За что получил по башке.

— Ты чего лапаешь?!

— Я просто пытался выплыть. Да и лапать тебя — сплошные кости.

Соврал.

Мы вылезли. Я дрожал. Она злилась.

А потом — заплакала.

— Думаешь, я хочу быть такой? Думаешь, я виновата, что у меня кости, а не формы?

Она колотила меня в грудь. Я стоял. Не защищался. Просто держал.

Потом — обнял.

— Прости. Это была тупая шутка. Ты — настоящая. Самая настоящая. И красивая.

— Ты просто хочешь меня успокоить. А у тебя шутки — говно.

— А у тебя грудь — отличная. Мои руки подтвердят.

— Пошёл ты. Захочешь потрогать — трогай своих шаблонных девочек.

— А я всех хочу потрогать. Я вообще считаю, что грудь — это как пиво. Должна быть в доступе. Для тепла. Для жизни.

— Ты себя кем возомнил? Чинаски?

— Я — Муди. Симпатичнее и побогаче. Она засмеялась.

Вот и всё. Она снова в броне. Но я видел — в один момент она растаяла. На секунду. Как мороженое на солнце.

Я поклялся — больше не делать ей больно.

— Я могу звать тебя Карен?

— Зови, Хенк.

— Пойдём выпьем?

— Свидание надо заканчивать либо бухлом, либо сексом. Давай напьёмся.

— А я за оба пункта. Одновременно можно?

— Тогда я уйду пораньше. А ты подцепи кого-нибудь.

— Значит, это было свидание?

— Не было.

— Пусть будет.

— Ладно. Пусть будет свидание.

— Лучшее в твоей жизни.

— Не гони.

Мы смеялись. Я — влюблён. Абсолютно. Без шансов.

Бар был почти пуст. Все нормальные люди — на концертах, в делах, в других историях.

А мы — здесь. Мокрые. Уставшие.

— Бармен, две водки!

Я пил. Кристины нет — в туалете. Я остался. Один. Как всегда.

Телефон завибрировал. Незнакомый номер.

— Алло?

— Хочу, чтобы ты узнал меня по голосу, малыш.

Я замер. Голос — как старая плёнка. Узнаваемый. Жёсткий.

Анна.

Единственная, кто называл меня этим мерзким словом.

— Не узнаю.

— Не ври. Хочешь, постону?

— Не надо.

Но она начала.

Стоны. Те самые.

Я схватился за стол. Сердце стучало.

— Хочу, чтобы ты меня трахнул. Тогда был не последний раз. Я просто ушла. Исправь это.

Я вызвал такси. Молча. Как предатель без сценария.

Кристина вернулась. Волосы мокрые. Щёки — румяные.

— Мне пора. Домой. Я оплачу счёт. Ты доберёшься?

— Конечно.

Она смотрела.

— Закажи мне ещё выпить, — сказала.

Голос — твёрдый. Почти колючий.

Я вышел.

Оставил деньги. И сердце. И себя.

Анна ждала. Кристина — нет.

И я шёл. Как осёл. За прошлым, которое уже сдохло.

Но это был я. Я почему-то не смог иначе.