33. Финал

ДЖЕННИ

Дилан навестил меня после выписки, как и Адам, ещё Мэттью, который вечно напрашивался увидеться со мной. Похоже несмотря на нашу страсть с Адамом, он всё равно был не против малейшего контакта.

Дилан рассказал мне, что Рик меня не побеспокоит больше, и я могу спокойно жить, не боясь, что буду испытывать страх. Я предполагаю, что Дилан расправился с Риком, однако он это не комментирует. Возможно, чтобы не травмировать меня снова.

И прежде чем уйти и попрощаться, Дилан взял мою ладонь и с почетом, благодарно поцеловал.

— Надеюсь больше судьба не сведет нас. Хочу чтобы ты прожила спокойную жизнь, которую заслуживаешь. — затем он поклонился мне и ушел с порога моего дома, не оглядываясь.

Неужели всё закончилось? Это странное приключение, в котором я много раз была подвержена опасности — закончилось?Больше мне не придется никого бояться.

Впервые, такие теплые и мягкие руки Адама обвели мою талию, прижимаясь всем телом ко мне сзади, он предпочел поцеловать мою шею и спросить, прошептав:

— Жизнь, которую ты заслуживаешь — я есть в критериях хорошей жизни?

— Есть.

Прогуливаясь по мокрому песку у берега, волны омывали наши следы. Мы идем держась за руки, впервые.

Я так спокойна, чувствуя тепло Адама, которое передает всем телом. Почему-то мне кажется, что в один день он изменился, и стал менее разговорчивым и закрытым, чуть сдержанным, и не упускал шанс побыть со мной наедине.

— Я хочу попросить у тебя прощения за свои глупые поступки. — Адам прервал долгую тишину между нами.

— Всё в порядке.

— Нет. Я много об этом думаю, и хотел бы выжечь свой язык, за те гадости, которые говорил тебе. Я чувствую вину перед тобой, так что прими или откажись от моих извинений. Мне важно, чтобы ты услышала это.

— Адам, — я взяла его за лицо обеими руками и приблизила к своему лицу, — Всё в прошлом, забудь. Я тебя прощаю во всем.

— Спасибо. Ты сделала большое одолжение, Дженни.

Вновь настали холода, когда Солнце стало медленно уходить за горизонт, оставляя на облаках растяжку ярко-малинового, желто-оранжевых оттенков. И откуда этому холоду взяться с таким теплым небом, таким же теплым, как и объятья Адама, в которые я погрузилась по его инициативе.

Он вздрогнул от уведомления пришедшего на его телефон, так что это тепло длилось недолго.

Адам нахмурил лицо, когда прочитал сообщение, а затем быстро убрал телефон в карман.

— Всё в порядке?

— Да. Рассылка из компании Сано.

— Что за рассылка? — уточняю я, в надежде что Адам не скроет от меня загадочное уведомление.

— Дженни, хотя бы в этот раз не будь такой любопытной. Я знаю последствия налицо. — резко отвечает он, — Не прими за грубость, ладно?

— Как скажешь...

***

АДАМ

Ашер назначил встречу в людном месте, чтобы обезопасить себя. Откуда ему знать, будет ли арест со стороны Сано, если я вдруг проболтаюсь им о долгожданной встрече в назначенном месте и времени?Он попросил принести с собой крупную сумму денег, так как обещал дать мне ценную информацию, за которую я готов заплатить все свои сбережения. Я согласился, но предварительно, тайно сообщил лично Дилану о Ашере. Он готов был содрать шкуру с него и скормить свиньям, потому что измену делового он тоже не мог простить совсем.

Он уже ждал меня в центре города, в местной кофейне на веранде. Было прохладно сегодня, так что я приоделся теплее, и проклинал Ашера за то, что выбрал встречу на веранде, а не внутри.Я бросил сумку денег между нами и уселся напротив него за стол, устремив свой взгляд точь в подлые и хитрые глаза Ашера.

Подонок был весь покрыт в черное одеяние, включая маску и кепку, которые хорошо скрывали его лицо. Он чуть приспустил маску и начал диалог.

— Что с Риком?

— Не завидую его тяжелой участи. Тебе бы тоже она светила, если вдруг ты оказался бы пойманным. — отвечаю я, скрещиваю руки на груди, не отрывая глаз с него.

— Понятно...значит, Дайске Сано добился своего, как того и хотел...

— Мне уже по барабану, потому что я больше не работаю на Дайске. Может уже перейдем к делу?

— С радостью, но я не успел с тобой обсудить несколько нюансов.

— Хорошо, начинай, я слушаю. — вздыхаю я, и раскидываюсь на стуле.

Ашер отпил кофе из чашки, и принял то же положение как и я.

— С тобой было нелегко работать эти годы. Вечно был занозой у заднице.

— Что поделать? Такой я вот человек. — комментирую я, пожав плечами.

— И тем не менее, я всё больше убеждался, в схожести двух человек, и в их отличии.

— Ты о чем?

— О том, что, как никак, мне было интересно работать с тобой и Диланом, который тоже был такой же занозой как ты.

— Ну, бывает.

— Мне сейчас нужны деньги, которые я так и не получил от Рика, когда он уговаривал меня на сделку. Этот мелкий говнюк прекрасно знает, что я падок на деньги, вот и воспользовался мной, и сам же помер. Ну не посмешище же? — рассмеялся он, поправляя кепку на голове.

— Наверняка он искал себе подобного, чтобы обвести вокруг пальца и кинуть. Но, жаль двух зайцев не смогли подстрелить. Было бы зрелищно наверняка.

— А вот хрен тебе, понял?! — Ашер процедил слова, и наклонился вперёд, — Такому мелкому говнюку как ты, хлебом не корми, всё равно выпендришься!

— Ой, иди ты нахрен сам. Облажался, денег не получил, так ещё и возмущаешься. Ты реально неудачник!

Ашер кинул взгляд на сумку с деньгами, а потом жадно на меня.

— Этого хватит тебе на пол года, не учитывая твои ежедневные бездумные затраты. Если будешь пользоваться с умом, может и на год протянешь. Хотя, я в этом глубоко сомневаюсь. Но тем не менее, я жду отдачу за эти деньги.

Я толкаю ногой сумку, и глубоко вздыхая добавляю:

— Я слушаю.

Ашер тем временем достал какую-то папку из ниоткуда и кинул на стол.

— Думаю, рассказывать тебе очевидные факты исходя из этих материалов — нет смысла.

— И за очевидные вещи ты решил содрать с меня кучу бабла? А ты хитрый старпер, альцгеймер по тебе плачет уже.

Ашер улыбнулся в предвкушении, когда я открою папку.

«Переставь ноги, если в папке что-то важное» — слышу голос Дилана в ухе.

Я открыл и увидел фотографии Дилана со старшей школы, средней и младшей, затем мои фотографии, такие же, затем я остановился и поднял взгляд на Ашера.

— Ты хочешь впарить эти фотки за деньги? Я и сам могу напечатать их, козлина старая! — возмущаюсь я.

— Ты не все посмотрел.

Я листаю фотографии, и меня бросает в ступор, когда я вижу знакомое детское лицо, не мое конечно. Но в голову ничего не приходит, где же я видел этого ребёнка?

— Не узнаешь?

Я листаю дальше и вижу старую фотографию со мной и эти ребенком в обнимку.

— Память отшибло так, что родных не узнаешь?

«Что в папке, Адам?!» — слышу Дилана в наушнике, — «Дернись!»

— Что за хрень ты мне впариваешь, козлина?!

— Короче, Дилан, а если быть точне Алекс — твой мелкий брательник. Поздравляю с находкой, а мне пора.

Ашер хватает лямки сумки и собирается уйти, но я крепко хватаюсь за него:

— Не бойся, это Рик просил передать тебе, если вдруг он сам не успеет сказать тебе об этом. Кстати, можешь у братца всё уточнить. Он всё тебе расскажет. Даже то, как ты оказался в организации, как Рэй Сано скрывал от тебя родственника и много другого интересного. Удачки.

— Хочешь сказать, что...

— Да, вся твоя паршивая никчемная жизнь — сплошной обман. Твой младший братик — приемный сынок Якудзы, твой лучший друг — племянник Якудзы, твоя бывшая девушка, которая оказалась северокорейской беженкой — тоже часть Якудзы. Даже твоя нынешняя подружка — вынужденно работала на Якудза. И от тебя скрывали это всё, а знаешь почему?

— Заткнись, я не хочу это слышать.

— Потому что для них ты, всё ещё капризный и ранимый ребенок, не способный контролировать свои эмоции и чувства. Ты кусок биполярного дерьма, стучащий в двери, которые не откроют никогда.

Ашер уходит, забрав сумку с деньгами, но едва ли успевает выйти за пределы кофейни, как его связывает подкрепление Сано уводит в темные переулки.

Я остаюсь за столиком, медленно листая старую пленочную фотографию за фотографией, и останавливаюсь ближе к концу, замечая как я и Дилан похожи на этих детей. Всё больше внешних черт я узнаю на лице своего бывшего начальника, на которого я работал годами.

— Я не думал, что ты узнаешь об этом таким образом, и вообще когда-то узнаешь... — неожиданно прозвучал голос Дилана.

Утомился от раздумий, погрузившись в нескончаемое самокопание в память, я вздрогнул, когда появился Ди.

— Я не хотел, чтобы ты знал, что младший брат стал таким челове...

— Хуже не это, а то, что я обманут с первых секунд встречи, до этих пор. — перебиваю я, и вскакиваю с места, — И даже на смертном одре, я тебе никогда этого не прощу, Дилан.

— Я Алекс. Ты же помнишь?

— Алекс умер, его нет. А ты — лжец и подлец. Вот и всё, — я бросаю в него ту папку с фотографиями и некоторыми листками доказательств о родстве, — Я сделаю вид, что я этого никогда не слышал. А взамен я жду деньги, которые забрал Ашер, и больше не связывайся со мной.

Дилан останавливает меня, загораживая рукой дорогу.

— На что жить будешь? Неужели работать на меня не захочешь больше?

— Уж лучше буду дворником работать, чем на тебя и твою паршивую организацию, ясно?

— Как низко ты себя оцениваешь.

— Ошибаешься. В городе хотя бы будет гораздо чище, чем в тебе и твоей приемной бандитской семье.

— Но ты ведь сам погряз в этом дерьме, и был участником и соучастником многих преступлений. Когда попадешься, как оправдываться будешь?

— А вот это явно уже не твое дело.

Вновь собираясь уйти, Дилан жестко отталкивает меня и заявляет.

— Если уйдешь, то ни на одну работу больше не сможешь устроиться! Я превращу твою жизнь в Ад, если уйдешь.

Я рассмеялся, затем снова и громче, удерживаясь за Дилана, мой смех уже становился истерическим, и наконец я ему ответил:

— Моя жизнь уже давно превратилась в Ад, с тобой или без! Как ты сделаешь её хуже?

Месяц спустя...

От Дилана вестей я больше не слышал, и он вовсе не появлялся рядом со мной, даже не посылал ко мне никого. Может ли быть, что это затишье перед бурей?

Хотя, не было уже всё равно, потому что я подписал контракт с агенством, в котором я буду временно стажером и скоро смогу дебютировать в качестве спортивного гонщика официально. Мама не обрадовалась этой новости и пыталась меня переубедить, беспокоясь о моей безопасности. Но вскоре, поняв что я упертый, смирилась с этим фактов. Дженни поддержала меня, но тоже как и моя мать не хотела чтобы я попал в неприятности, которых не избежать.

Прежде мне нужно было восстановить некоторые утерянные навыки, вследствие когда я в первый раз закончил эту карьеру спортивного водителя.

Насчет Алекса, вернее Дилана, — матери я не стал рассказывать. Уж лучше она будет дальше думать, что он пропал без вести, чем увидит этого психопата. Её жизнь будет спокойной и без его появления.

С другой стороны я боялся, что он вдруг заявиться к матери, и всё испортит. Так что старался не оглашать её местонахождение.

С Рэем я не виделся после первой встречи, потому что он вернулся в семью и был занят своими делами, а так же делами внутри Якудза. Его возвращение было необходимо, чтобы, занять место Дона по наследству, так как у самого Дона не было детей, а Дилан как оказалось не сможет на сто процентов заменить ему родных дитя.Он обещал, что мы встретимся, как только он освободиться со своими делами, хотя спустя месяц казалось, что эти дела идут плохо.

Когда мы встретились, Рэй рассказал, что между его отцом и дядей возникли недопонимания, вследствие которых, вторые лица ведут переговоры, прежде чем обе стороны определяться с решением. Сано рассказал, что эти переговоры ужасно утомляют, и после долгого пребывания в одиночестве, он оказался словно в озере с взбешенными акулами, которых разозлил один человек.В какой-то степени, Рэй испытывал за эту вину, и хотел отказаться от всего, лишь бы это закончилось.

У Дженни состоялись дела тоже не лучше чем у Рэя. Как оказалось, перед тем как случилась авария, она и Алан повздорили, и второй сказал ей нечто обидное, почему она долгое время с ним не разговаривает. Дженни оказалась уж слишком принципиальной, в чем я её поддерживаю несомненно. И из-за этого мы с Алан тоже зацепились слово за слово, и чуть не дали друг другу в челюсть.Однако все решилось, когда я вправил ему мозги и заставил извиниться от чистого сердца, иначе бы я не позволил ему к ней подходить. Фальшивые извинения не хочет слышать никто, в том числе и я — это тоже мой принцип.

Дженни вернулась к учебе, почему и мы не виделись ещё около месяца из-за её практики в испанской церкви с фресками, которым требовался ремонт из-за образовавшихся трещин и пожелтевшей краски.

Я переживал, что в один момент мы с Дженни прекратим наши только начавшиеся отношения из-за учебы, и её новой стажировки в каком-то малоизвестном агенстве, которое вот-вот будет набирать обороты, и из-за моей стажировки, восстановления водительских навыков. Это занимало почти всё наше время, я до ужаса скучал по моей новоиспеченной девушке. Всё время думал о ней, о её светло-голубых глазах, казалось бы что это утреннее небо, и бледно-медовых волосах, извивающихся локонах по её спине спиралью. А так же её цветочному парфюму, отдающим какими-то старыми ностальгическими воспоминаниями из детства и свежестью.

— Привет! — она широко улыбнулась мне, как только я принял её видеозвонок на телефон. Она выглядит такой счастливой, от чего внутри всё приятно сжимается.

— Привет. Выглядишь потрясающе. Есть что рассказать?

— Да!!! Меня переводят в новую компанию в США! Я буду стажироваться в качестве помощника графического художника! Если им понравятся мои навыки и мой подход к работе, я возможно даже смогу публиковать собственные работы, представляешь!

Не оказавшись Дженни рядом, я бы наверное вскоре оказался бы либо в тюрьме, либо под землей, рискуя своей жизнью так бездумно. Не оказавшись в тот день у дороги, когда она чуть не оказалась под колесами моего седана, я бы никогда не стал чувствовать весь спектр эмоций, данный человеку ещё в утробе матери. Я стал себя чувствовать лучше, полноценнее, человечнее, и самое главное — живее. Будто мой мрак забрала Дженни и растоптав его — выбросила прочь. Она мой спасательный маяк у берега, посреди ночного простора моря.

— Это издательство видело мой портфолио, и им понравились мои работы! Они интересовались, смогу ли я так же нарисовать на в графическом редакторе. Я сделала десяток картин, которые были в портфолио на графическом планшете и им всё понравилось, представляешь!

— Я рад за тебя. Рад, что у тебя всё ладиться в работе и в учебе.

— Адам...

— Что?

— Ты так изменился, что я больше не помню твой ироничный сарказм и подколы по любому поводу. Как ты шутил надо мной и злился из-за того, что я оказывала влияние на твою работу так или иначе.

— Дженни, ты освободила меня от оков, которые нацепил на себя я сам. Так что не вини себя. Я рад, что в кои-то веки, я стал таким, каким я себе нравлюсь.

— В самом деле?

— Да.

— Ох, ты ранишь меня, — смеется она, и тепло смотрит на меня через экран телефона, — это так мило...

— Я люблю тебя.

Дженни некоторое время рассматривает меня, а потом стыдливо признаётся мне:

— Прости, мне сложно сказать тебе что я чувствую, потому что мне до сих пор кажется, что отношения с Риком не закончились и он вот-вот меня схватит за углом.

— Его больше нет и не будет. И у тебя больше проблем нет.

— Ты прав, но мне нужно это как-то пережить это, а потом сказать тебе заветные слова.

— Договорились.

Ещё через два месяца, компания в которой я стажируюсь, предложила мне вернутся в Нью-Йорк и продолжить работать там на постоянной основе. Поэтому я спеша продал в Афинах всё что я не смог бы увезти с собой, даже автомобиль.Мы с Дженни не виделись эти два месяца, она была уже в Лос-Анджелесе, где ей предложили работу. Мы на разных концах страны, это так раздражало, но виртуальный контакт был каждую неделю.

Время от времени я встречался с Рэем, и благодаря нему, я стал фанатеть от какого-то корейского супа и риса, который вообще не принято есть с этим супом. А ещё я долго ломал голову, почему японец постоянно торчит в корейском кафе, а не в японском. Рэй признался, что ему нравиться острая еда, а японцы далеко не любители острого.

— На, попробуй, — он протянул ложку супа, ещё горячего, от него исходил пар и пряный аромат специй и овощей.

— Я не люблю острое, — отвечаю я и доедаю последнюю порцию риса.

— Не ломайся как девчонка, и пробуй, тебе понравится!

— Да отстань, не хочу!

— Что за упрямый баран, а? — Рэй возмущенно что-то сказал японском.

— Обзываться не обязательно, — я показываю ему средний палец, и откладываю пустую тарелку в сторону, принимаясь жарить кусочек мяса.

— Надо было тебя воспитать лучше, а то ни капли не изменился, честное слово, — снова он возмутился, но уже на известном мне языке, — Аджума*, принесите соджу пожалуйста!

— Хорошо, сынок! — милая женщина поплелась за алкоголем, не спросив у нас возраст или удостоверение.

Рэй взглянул на меня и толкнул локтем в плечо.

— Чего? — спрашиваю я не глядя на него.

— А где твоя подружка?

— Началось...

— Расстались?! Не может быть?!

В это время сюда присоединились друзья Рэя, которых я знал прежде. Мне было неловко, ведь я их не помнил, но они меня знали как облупленного.

— Ты правда решил вернутся в автоспорт после аварии?! — спрашивает меня Гаку и оглядывается на Рэя и Кенто, у который подавился едой, после его слов.

— Сумасшедший! Как ты на такое решился?! — спросил Кенто, запив соджу, которое принесла та женщина, — Жить перехотелось? А если это снова случиться?

— Вот если ты каркать не будешь, ничего не случиться, идиот! — ругается Рэй.

— У меня от вас уже голова болит, — признаюсь я, — Вы такие шумные.

— Раньше не жаловался, — фыркнул Гаку.

— Я хочу вернуться, потому боюсь упустить мечту и прожить эту жизнь не исполнив её. Хочу обрести смысл жизнь, иначе я просто не хочу существовать.

Повисло недолгое молчание и вдруг Кенто выдал:

— Ай, я чуть в депрессию из-за тебя не ушел, не делай так больше, — рассмеялся он и протянул мне рюмку соджу.

— Я за рулем, как ты смеешь? — возмущаюсь я в их стиле.

— Эй, я тут одно местечко интересное присмотрел. Может съездим? — спрашивает Рэй, — Пока мистер Хейл не напился в стельку.

— Я и не начинал!

— Поехали! — Кенто и Гаку снова расшумелись и бросили остатки еды на столе, и по команде Рэя выбежали из кафе, оставив после себя по три доллара.

— Вот блин, я ведь даже не разговариваю по вашему японскому или какому там! Вот же занозы в заднице! Как я с этой женщиной расплачусь-то а?! — кричу им вслед.

***

Мы приехали в какое-то людное но просторное место Нью-Йорка. Все выглядели роскошно, в своих элегантных вечерних костюмах и платьях, женщины в которых пафосно попивали шампанское, обсуждая какую-то девушку и какие-то образы.

Рэй повел нас дальше к новомодному зданию, построенному в современной архитектуре минимализма и геометрии, отражающий точность и пластичность каждого сооружения этого здания. Это всё выглядит так, словно мы оказались в шаге к будущему.

На фоне происходящего негромко играла непринужденная инди музыка с спокойным, но в то же время динамичным ритмом.

— Что это за место? — спрашиваю я у Рэя.

— Секрет организации. Если проболтаюсь, меня прибьют.

— Что? Ты это о чем вообще? — не понимаю я.

Мы вошли внутрь этого здания, и на входе гас осматривали, но значения этому не придали, потому что мне показалось, что Рэй уже всё и всех здесь знает, поэтому всё так легко проходит.

— Чё за место? — спрашивает Гаку, подняв голову и увидев над собой стеклянный купол, открывающий вид на небо.

— Боже правый, где я вообще? — Кенто схватился за Гаку.

Love Story — Indila (Version Orchestrale)

Ответа Рэя больше не понадобилось, когда стало очевидно, что это выставка картин, неизвестных мне художников. Я мало интересуюсь искусством, так что мне не особо ясны все тонкости.Некоторые полотна в моих глазах выглядят настолько реалистично, что кажутся нереальными. Затем непонятные абстракции, через которые эти художники передавали ряд своих эмоций, как я понял.

Мы шли дальше и дальше, рассматривая самые маленькие и большие картины, и наконец оказались около толпы людей, что оценивали небольшие и очень большие картины с длинными названиями.

«Боль, окутавшая меня и сорвавшая меня с обрыва» — картина с пытнами, будто краску специально разлили и вывели какой-то силуэт. Красный и черный цвет отлично сочетались по мне.

Первые три картины были про внутреннюю боль, тревогу и страх судя по названию, а затем про гнев, депрессию и борьбу, в которых краски были чересчур грубо разлиты по холсту, а рассматривая остальные картины, где цветовая гамма с ярких и насыщенных цветов переходили в более приглушенные и светлые, и останавливаясь на принятии — они стали нежными, а формы более простые и гладкие.

Оглядываясь на первые картины и на последние, я не заметил интересную деталь — с каждой картиной, на холстах вырисовывался поэтапно силуэт человека, отражающий все эмоции, и только на принятии была светлейшая счастливая улыбка.

— Взгляни на это! — позвал Рэй меня, и я еле отрывая взгляд от тех картин, повернулся и увидел самую большую, яркую и динамичную.

Художник или художница изобразили коллаж из разных деталей. В одном месте был молодой парень за рулем с победным выражением лица, явно гордившийся собой; на другом углу, изображен тот же парень, протягивающий девушке что-то светящееся в своих руках, а она приподнималась с земли.

На других моментах коллажа, эти же двое, с расстояния поглядывают на друг друга.

«Дни заката и рассвета» — было название картины...

Эта картина — целый сюжет.

Неожиданно мои глаза закрывают чьи-то нежные и бархатные ладони.

— Угадай кто? — спрашивает Рэй.

— Дженни, — с уверенностью говорю я, и наконец-то вижу перед собой её.

— Я люблю тебя! — прошептав произнесла она, смотря глубоко в мои глаза.

Конец.

Аджума* — обращение к взрослой женщине на корейском.