Глава 9: Монреаль.

Мы целовались, потерявшись во времени и пространстве. Моя рука выронила стакан, но даже звук разбитого стекла не мог оторвать нас друг от друга. Его дыхание обжигало меня, а моё тело давно меня не слушалось. Сердце бешено разгоняло по венам алкоголь с гормонами, заставляя страстно впиваться в его губы. Винсент подхватил меня на руки, теперь мы были на одном уровне.

— Что ты творишь, Олив, — шептал он, вновь целуя меня. Смеясь, я откинула голову назад, предоставив ему доступ к своей шее, которым он сразу воспользовался. Наслаждение переполняло меня, и резко мы оказались на кровати.

Мощное тело Винсента соблазняюще нависло надо мной. Я целовала его так, будто это наш последний поцелуй, и эта мысль заставляла прижимать его к себе сильнее. Он опускался ниже, оставляя свои горячие, влажные поцелуи на моей шее и ключицах, и снова поднимался к губам, впиваясь с новой силой.

Нас прервал телефонный звонок. Если бы не он, не знаю, чем бы всё закончилось.

— Винсент, тебе звонят, — пыталась я оторваться от его губ.

— Подождут, — рвано отвечал он, вновь целуя меня.

— Вдруг что-то важное?

Он ещё раз поцеловал меня в лоб и встал с кровати. Я встала следом и решила обойти его спальню, включив настольную лампу. Как и весь дом, комната была выполнена в строгих цветах: чёрном и тёмно-сером. На полу лежали осколки разбитого стакана, как следы нашей страсти, отчего я ненароком улыбнулась, вспоминая то, что происходило с нами несколько секунд назад. В спальне Винсента не было ничего лишнего, только большая кровать, заправленная чёрным покрывалом, комод, шкаф с какими-то бумажками и огромное тёмное кожаное кресло, стоящее возле небольшого кофейного столика. В углу комнаты было зеркало во весь рост, и только сейчас я заметила, как выглядела: платье было помято и неприлично задёрнуто, открывая доступ к моим ногам, волосы растрёпаны, а щёки и губы пылали так, что было заметно даже при слабом освещении.

— Кто звонил? — спрашивала я Винсента, садясь на кровать, когда он вошёл в комнату.

— Ничего серьёзного, — он сел рядом и приобнял меня. — Что за кулон? — Винсент провёл по амулету пальцем. — Он слишком знаком мне, — он держал его в своих руках, внимательно рассматривая, — ты... Это ты была в больнице?

— Да... — Винсент смеялся, откинувшись на кровать, а я не могла понять причину его смеха. — Расскажи мне всё, Винсент.

— Теперь понятно, откуда тебе известно моё истинное имя, — он гладил меня по волосам, — дело в том, что три месяца назад меня заставили измениться... причины.

— Что за причины? — я внимательно слушала его, не осознавая до конца, что сейчас все карты раскроются.

— Олив, тебе не нужно знать всего. Я расскажу лишь основное. Это был последний день моей нормальной жизни, и в больнице мне просто назначили встречу, для того чтобы дать последнее предупреждение. Почему там — возможно, для неприметности. Я должен был избавиться от последней вещи, подтверждающей моё имя, поэтому отдал амулет длинноволосой заплаканной девушке, — он поцеловал меня в макушку, — кстати, почему ты обрезала волосы?

— Давай об этом позже. Продолжай, — он улыбнулся на одну сторону.

— Так и начались мои перемены. Но перемены во внешности вносили свои коррективы в характер, поэтому я по-настоящему стал тем, кем должен был. А потом появилась ты, знающая слишком много и почему-то притягивающая меня, словно магнитом... — Винсент смотрел мне прямо в глаза, не отводя взгляда. — Я хотел уберечь тебя от своих проблем, Олив, но ты слишком настырно шагнула в мою жизнь, — я верила каждому его слову, надеясь, что больше проблем не будет, — прости мне мои выходки. Я не мог сдерживаться и мой новый «я» рвался наружу, когда я видел тебя с другим.

Теперь всё вставало на свои места. Я приподнялась на локтях, и, улыбнувшись, подарила Винсенту сладостный короткий поцелуй. Но в моей голове всплыли и другие воспоминания.

— Это ты был в Монреале в клубе? — мне вспомнилась драка в «La Boom».

— А... Ты про это... Ты что, и это видела? Есть вообще что-то, чего ты не знаешь? — он вновь навис надо мной, улыбаясь. — Просто... Скажем так, разделывался с прошлым.

— Почему ты оказался в Монреале, если живёшь в Торонто?

— Этот выбор сделал не я. Когда-то я и правда жил там, но год назад переехал. Летом я был там не по своей воле. Олив, ты задаёшь слишком много вопросов, пора тебя заткнуть, — улыбнулся он и снова сладостно поцеловал меня.

Всю ночь мы лежали в обнимку, не вставая с кровати, и, периодически целуя друг друга, разговаривали с ним о жизни: о нашем детстве, о планах и целях, о сбывшихся мечтах и рухнувших надеждах. Я ощущала счастье каждой клеточкой вокруг себя, в нём, в себе. И больше мне ничего было не нужно.

Незаметно, я уснула на его плече.

Солнечные лучи освещали чёрную комнату, падая на моё лицо, отчего я довольно жмурилась. Я была готова проваляться в тёплой постели Винсента весь день, но с ног меня поднял аппетитный запах, доносящийся с первого этажа.

Мне было некомфортно ходить в открытом платье, поэтому я попыталась найти что-то более подходящее в шкафу Винсента. Все его шорты с меня спадали, даже если я пыталась их сильно затянуть, и я решила обойтись одной из чёрных футболок Мальборта, которая была мне по середину бедра.

Стоя на лестнице я наблюдала, как Винсент, одетый в одни шорты и фартук, что-то сосредоточенно готовил, нелепо пританцовывая под смешную песню. Эта картина заставила меня засмеяться, чем я себя выдала.

— Тебе пора избавляться от привычки следить за людьми, — поворачивался ко мне Винсент с тарелкой пышного омлета, — уже умылась?

— Нет, я только встала.

— Я подготовил тебе в ванной полотенце и зубную щётку, можешь освежиться.

От его заботы улыбка на моём лице расползалась всё шире и шире, и, быстро приняв душ и приведя себя в порядок, я вновь спустилась к нему.

— Ешь, пока не остыло, — он поцеловал меня в лоб, садясь напротив и уплетая завтрак за обе щеки.

— Где ты так научился готовить? — отпивала я кофе, удивлённо смотря я на пышный, ажурный омлет, украшенный зеленью и помидорками.

— Я слишком рано съехал от родителей, пришлось научиться! Чем хочешь заняться? У нас в распоряжении целых два дня! — восторженно говорил он, заряжая меня позитивом.

— Не знаю... — я вспомнила, как давно не общалась с родителями, особенно с папой. Ведь с того дня я даже им не позвонила, из-за чего ощущала себя угнетённо. — Нужно позвонить родителям, я давно с ними не говорила.

— Так давай съездим к ним! Всё равно два дня свободны, повидаешься с ними.

— Нет, мне неудобно. К тому же, у меня нет никаких вещей здесь!

— Доедай и собирайся. Я завезу тебя в кампус, возьмёшь всё, что тебе необходимо.

Он встал, снимая с себя фартук и вновь целуя меня в лоб. Я ощущала себя рядом с ним спокойно и уверенно. Он принёс в мою жизнь то, чего мне так не хватало.

Мне снова пришлось втиснуться в открытое платье Ри, отчего я смущалась. Винсент же надел тёмно-синюю рубашку, подчёркивающую глубину цвета его глаз, и неизменные чёрные джинсы.

Я забежала в кампус и быстро переоделась в джинсы и футболку. Собирая рюкзак, я обратилась к Рине.

—Спасибо, что не забыла мою косуху!

— Не за что! Как всё прошло? — томно спрашивала она.

— Что? — я посмеялась, — Ничего не было.

— А куда это ты тогда так поспешно собираешься?

— Рина, Ретт ждёт меня внизу, он везёт меня к моим родителям. Все подробности в понедельник! — я поцеловала подругу на прощание, и, слыша в след пожелания удачи, выбежала к машине.

Дорога в Монреаль была неблизкой, но наедине с Винсентом часы превращались в секунды. Весь путь мы беседовали с ним о том, что не успели обсудить ночью. Я и не думала, что Винсент без маски Ретта такой искренний, заботливый и понимающий. Каждое мгновение, проведённое возле него, влюбляло меня ещё больше.

— Нам осталось ехать 30 минут. Не хочешь обрадовать родителей?

Я знала, что мама будет просто счастлива, если услышит мой голос хотя бы по телефону. Но если она узнает, что скоро увидит меня — будет в полном восторге!

—Алло, мам?

— Лучик, как я рада слышать твой голос! Как твои дела? Ничего не случилось? Папа хочет пообщаться с тобой!

— Мама, мы пообщаемся все вместе через пол часа! Я еду к вам!