Глава 3

POV Автор

Девушка стояла перед ним с выпученными глазами. Она вспомнила слова Дарьи Витальевны, но не думала, что это случится в первый же день…

— Я просто хочу осмотреть синяки.

— З-зачем?

— Хватит вопросов! Делай то, что говорю и я тебя не трону. Пока что.

Надя все-таки сняла майку и стояла перед ним в шортах и бюстгальтере. Она осмотрела себя: чуть выше живота, около ребра находился синяк, руки тоже в синяках, но поменьше.

Как только Егор увидел её синяки, он, можно сказать, потерял дар речи. Да, он сам бил девушек, но не так сильно. Он старался не оставлять синяков на их теле. К тому же им это нравилось, они получали удовольствие от этого процесса, как и он сам.

— Скажи, кто это делал?! Если это парень из детского дома, то он явно не доживёт до своих восемнадцати лет.

— Это не парень.

— Я могу, конечно, ещё сказать пару предположений, кто это мог сделать, но я хочу, чтобы это сказала мне ты.

— Я хочу послушать предположения.

— Хорошо, пока мы играем по твоим правилам, но впредь такого больше не будет и ты должна понимать это. Завтра я не буду слушать тебя, а ты должна будешь отвечать на каждый мой вопрос и только правду. А если будешь молчать или уходить от ответа, я буду тебя наказывать. Понятно?

— Да.

— Хорошо, может, это педагог? Директор?

— Нет.

— Последнее предположение, и ты говоришь мне правду. Скажи хотя бы за что?

— Просто не нравилась.

— Девочки?

— Да.

— Жестоко. Интересно, куда смотрят ваши недопедагоги? Это первый раз тебя так?

— Нет, регулярно, на протяжении 5 лет.

Егор был зол. Он не мог поверить, что девочки способны на такое. Лицо его выражало презрение. Нет, не к Наде, а к постоянным её издевательницам. Он правда был в шоке, что это сделали девочки. А Надя не могла понять одного: если она ему нужна для секса и всего этого, то почему его так беспокоят синяки и в этом виновные?

Егор участвует в этом первый раз. Раньше ему бы даже в голову не пришло взять девочку из детского дома для этого. Но его друг сказал, что он дарит этой девочке лучшую жизнь и будущее. К тому же ей уже почти восемнадцать. И это всего на год.

— Что за… это ужасно. Такую боль, как они, я причинять не буду. Но иногда потерпеть придётся. Возможно, тебе будет даже не больно, а приятно, но только тогда, когда все эти синяки и ссадины заживут. А пока я тебя трогать не буду. Три дня. За эти три дня я тебя подготовлю и всё будет хорошо.

Надя до сих пор стоит без майки и в данный момент это её волнует больше всего.

— Ложись на диван, я сейчас приду.

— Зачем?

— Тебе не кажется, что слишком много вопросов «зачем?» Сделай хоть раз то, что я прошу без вопросов.

«Эта девочка задает слишком много вопросов, но ничего, скоро она поймёт, что иногда лучше промолчать» — возмущался в мыслях Егор.

Надя легла на диван и стала ждать его. Через пару минут он спустился с мазью в руках. Егор сел рядом с ней и начал смазывать последствия издевательств её соседок. Первое его прикосновение и Надя вздрогнула от холода. Дальше он стал нежно размазывать мазь по животу, хоть Егор делал это и нежно, девушке всё равно было больно. Каждое движение его руки отдавало болью и она закрывала глаза, чтобы не заплакать.

— Сильно больно?

— Д-да…

— Еще чуть-чуть. А тебя к врачу водили?

— О этих никто не знал, это было два дня назад.

— Тогда мы едем в больницу. Вдруг что-то серьёзное, например, сломано нижнее ребро? Тебе же больно, когда я нажимаю вот сюда?

Он надавил на ребро с левой стороны - Надя вскрикнула. Ей было правда больно, слишком больно.

— Вот видишь, как ты ходишь вообще?

— С болью.

— У меня знакомый врач, я ему сейчас же позвоню и он приедет. Одевайся, — сказал Егор и встал с дивана.

Надя надела майку обратно и пошла в сторону лестницы.

— Я разве разрешал тебе уходить? Вернись обратно.

Девушка всё же его побаивается, поэтому быстро вернулась назад.

— Мы идём на кухню. Нужно покушать, а то ты худая, как я не знаю кто.

— Я не хочу есть.

— Я знаю. Мне сказали, что ты плохо ешь. Тебе все равно придётся поесть, или накормлю насильно.

У неё не было другого выхода и она пошла за ним. По пути на кухню, Егор звонил врачу. Надя села за стол и стала ждать, когда он договорит.

— Через полчаса приедет, — сказал Егор, подошёл к холодильнику и достал кастрюлю.

— Суп? — всем своим видом Надя показала, что она не ест первое.

— Да, а что?

— Я не люблю... — скривившись, ответила девушка.

— Выбора у тебя, к сожалению, нет, —  спокойно сказал Егор и пожал плечами.

«В детском доме готовили ужасный суп, есть его было невозможно. Очень противный вкус и запах тоже. Теперь я не ем первое вовсе. От одного только вида тошнит.» — вспоминала Надя.

Егор уже разогрел суп и поставил тарелку перед Надей.

— Держи, пока всё не съешь — из-за стола не выйдешь! — сказал Егор и сел рядом.

— А если врач приедет раньше?

— Он подождет, пока ты все съешь.

— Я, правда, не ем суп, — сказала Надя и отодвинула тарелку в сторону.

— Ты даже не попробовала. Сначала попробуй, а потом говори, — Егор вернул тарелку на прежнее место.

Надя взяла ложку, зачерпнула немного супа, поднесла её ко рту и съела содержимое.

— Ну как?

Все это время Егор внимательно смотрел на нее.

— Вкусно.

— Я же говорил.

— Прям как в детстве мама готовила, —  сказала Надя и закрыла глаза, она вспомнила это время, когда родители были ещё живы, когда у них все было хорошо и они были вместе…

От воспоминаний на глазах Нади появились слёзы. Егор, конечно, заметил это и обнял её.

— Не переживай, всё пройдет. Ты не виновата в этом.

— Это они виноваты, что бросили меня тут одну, в этом никчёмном мире, такую на тот момент маленькую и беззащитную. Мне было всего 10, когда меня отдали в этот детский дом. Я была ещё ребёнком, не до конца понимала, что я теперь одна, что у меня больше никого нет… За всё то время, что я прожила в детском доме меня предавали люди, которых я считала своими друзьями, делилась всеми секретами и говорила, кто мне нравится, в итоге об этом узнавали все и начинали издеваться. После этого я больше никогда не смогу доверять людям. Я больше никому не верю, только Дарье Витальевне, и то, даже она не смогла спасти меня от тебя, — с каждым словом Надя начинала плакать все больше и больше.

В этот момент Егор понял, что она открылась ему, сама того не осознавая. Смогла высказать всё то, что, возможно, не давало ей покоя, что мешало ей спокойно жить. Егор смотрел в её большие зелёные, наполненные слезами глаза, ему стало её жалко, по-настоящему жалко…